«Никто». Глава 10. Самый длинный год (Восьмидесятые)
1988 год. Это может показаться смешным. Но в детстве мне казалось, что это был... самый длинный год в моей жизни. Помню, как несколько раз спрашивал родных: а какой сейчас год? И мне неизменно отвечали: 88-й! Не знаю, чего в этом больше… Год был високосным, да… А, может, это был первый кризис взросления. Сколько себя помню, всегда хотел быть старше. Хотелось, чтобы детство поскорее осталось позади, чтобы жить собственной жизнью, самому принимать решения. В 88-м мне было пять…
Идём дальше. Какие мемуары без описания событий общественной значимости? На них и сосредоточимся в году, воспоминаний о котором у меня осталось не так уж и много, за исключением его продолжительности.
88-й - это первые крупные столкновения преступных группировок в СССР: долгопрудненской и люберецкой, если верить «Википедии». В Горьком с преступностью мы тогда особо не сталкивались. Но примерно в это время я нашёл на крыше соседнего дома чей-то кошелёк с… талонами на продукты. Видимо, местные карманники забрали деньги, а возиться с остальным не захотелось.
Примерно тогда же я лишился и собственных сбережений. Специально денег мне никогда не давали, но по копеечке, по пять, по десять найденных то тут, то там, я сколотил своё первое состояние - два с чем-то рубля. У меня был маленький чёрный кошелёк, с которым я ходил по квартире. И чёрт меня дёрнул взять кошелёк с собой на улицу. Как сейчас помню, положил его на «полку» таксофона, отлучился буквально на «секунду», вернулся, а там пусто…
Ну а талоны и очереди в магазинах навсегда останутся со мной как символы конца 80-х и вообще советского времени.
Идём дальше. Тем же годом датируется начало карабахского конфликта: азербайджанцы массово уезжают из Армянской ССР, армяне - из Азербайджанской. Один из них (вроде бы армянин) селится по соседству с нами в городе Горьком. Начинает карьеру с должности дворника, а к концу 90-х уже застраивает пристройками к своей «дворницкой» половину заднего двора, становится большим человеком. На том же самом заднем дворе, кстати, я и нашёл чужой кошелёк с талонами.
В марте 88-го с помощью телемоста Москва-Киев проводится хирургическая операция с участием Анатолия Кашпировского, внушение которого служило… обезболивающим. Конкретно тот телемост я не помню. Но «концерты» Кашпировского в детстве тоже наблюдал. Все эти «швы рассосались» и «даю установку на сон». Помню и Чумака, который одним взглядом и пассами руками с экрана телевизора «заряжал» нам трёхлитровые банки с водой. Особенную приверженность его методикам демонстрировала моя бабушка - очень набожная женщина, которая в остальное время истово молилась.
16 октября - на советском телевидении начат показ первой мыльной оперы - сериала «Рабыня Изаура». Сказать, что он стал событием для советских людей - ничего не сказать. Даже дети представляли себя героями сериала. Помню, как мы привязывали какую-то «изауру» к столбу в нашем детском саду.
Другой сериал, перевернувший наше сознание в те же годы - «Спрут». Как же мы любили комиссара Катани и как боялись его потерять, как не верили, что его могут убить и как были шокированы знаменитой сценой расстрела полицейского…
Для взрослых главным кинособытием года стал выход на экран «Маленькой Веры». Я посмотрел этот фильм только лет 20 спустя, поэтому ничего не могу сказать. Если и говорить о «перестроечном кино», то самое большое впечатление на меня произвела в своё время «Авария - дочь мента» с Владимиром Ильиным и будущей женой Ивана Охлобыстина Оксаной Арбузовой. Я смотрел это кино в кинотеатре маленького городка недалеко от нашей дачи. И до сих пор кадры из «Аварии» стоят перед глазами.
Ещё помню, что дома у нас был старый телевизор. Периодически он выходил из строя в самый неподходящий момент. И отец с дедом часами что-то в нём перебирали, чтобы полосы по экрану ползли медленнее, если уж совсем без них никак нельзя… Как-то раз все сели перед телевизором, чтобы посмотреть «Мушкетёров». Но из-за «войны микробов» полдня ушло на «пуско-наладочные работы».
Вообще, главным поклонником телепередач в нашей семье был мой дед. Говорят, что он мог смотреть всё: от балета до съездов партии. Я помню, что он действительно не пропускал ни одной программы «Время» по вечерам. Выступления Горбачёва на съездах партии тоже помню. Я любил проводить время с дедом и смотрел всё, что он смотрел.
Самым смешным же фильмом из моего детства,несомненно, был «Полосатый рейс». Никогда не забуду, как мы с братом в прямом смысле слова падали с кресел от смеха. Спустя годы я пересматривал «Рейс», пытаясь понять, что же там было такого смешного… Детство. Совсем другое восприятие всего на свете.
Кстати, детство - это ещё и вера в Деда Мороза. Могу рассказать, как он забирался в нашу квартиру и что дарил. Его маршрут всегда пролегал через окно нашей с родителями спальни, потом по прихожей и в зал, где стояли ёлка, стол, телевизор.
Мешок с подарками мы находили под кроватью в спальне. На вопросы, куда делся Дед Мороз, мама показывала на приоткрытое окно и давала понять, что мы с ним разминулась буквально на минуту. Впрочем, мой старший брат, кажется, никогда и ни во что не верил. Сколько себя и его помню, он всегда говорил, что Деда Мороза не существует.
Что нам дарили? Среди подарков отчётливо помню зимнюю шапку с помпоном. Помню, как мы с братом мечтали получить на Новый год складные ножи. И нам подарили каждому по ножу, причём, не только с обычными лезвиями, но с вилками и ложками. Это было круто…
Кстати, о подарках. Мой лучший друг и сосед по двору Лёха подарил мне на день рождения (вроде бы на шесть лет) куль из плотной коричневой бумаги наподобие той, из которой делают картонные коробки. А внутри куля лежали сладости того времени: конфеты «школьные», карамельки… Даже шоколадных вроде бы не было. Жили мы все тогда небогато. Такой подарок не выглядел необычным.
Да, и ещё - на какой-то Новый год нам с братом подарили… шариковые ручки, трёх цветов: синий, зелёный, красный. Сейчас в это сложно поверить, но когда-то даже ручки были в дефиците, и мы о них мечтали. Не самый плохой был подарок на Новый год.
А чтобы окончательно закончить тему с подарками и 88-м годом, расскажу, как в январе 89-го, когда мне исполнилось шесть, осуществилась ещё одна моя мечта того времени - мне разрешили одну ночь провести не в моей кровати (у нас с братом была двухэтажная кровать, которую лично я ненавидел), а на диване в зале. До сих пор помню, где стояли мои тапочки, как ночью я поднимался и ходил по большой комнате, и ту радость мало с чем можно сравнить.
Идём дальше. Какие мемуары без описания событий общественной значимости? На них и сосредоточимся в году, воспоминаний о котором у меня осталось не так уж и много, за исключением его продолжительности.
88-й - это первые крупные столкновения преступных группировок в СССР: долгопрудненской и люберецкой, если верить «Википедии». В Горьком с преступностью мы тогда особо не сталкивались. Но примерно в это время я нашёл на крыше соседнего дома чей-то кошелёк с… талонами на продукты. Видимо, местные карманники забрали деньги, а возиться с остальным не захотелось.
Примерно тогда же я лишился и собственных сбережений. Специально денег мне никогда не давали, но по копеечке, по пять, по десять найденных то тут, то там, я сколотил своё первое состояние - два с чем-то рубля. У меня был маленький чёрный кошелёк, с которым я ходил по квартире. И чёрт меня дёрнул взять кошелёк с собой на улицу. Как сейчас помню, положил его на «полку» таксофона, отлучился буквально на «секунду», вернулся, а там пусто…
Ну а талоны и очереди в магазинах навсегда останутся со мной как символы конца 80-х и вообще советского времени.
Идём дальше. Тем же годом датируется начало карабахского конфликта: азербайджанцы массово уезжают из Армянской ССР, армяне - из Азербайджанской. Один из них (вроде бы армянин) селится по соседству с нами в городе Горьком. Начинает карьеру с должности дворника, а к концу 90-х уже застраивает пристройками к своей «дворницкой» половину заднего двора, становится большим человеком. На том же самом заднем дворе, кстати, я и нашёл чужой кошелёк с талонами.
В марте 88-го с помощью телемоста Москва-Киев проводится хирургическая операция с участием Анатолия Кашпировского, внушение которого служило… обезболивающим. Конкретно тот телемост я не помню. Но «концерты» Кашпировского в детстве тоже наблюдал. Все эти «швы рассосались» и «даю установку на сон». Помню и Чумака, который одним взглядом и пассами руками с экрана телевизора «заряжал» нам трёхлитровые банки с водой. Особенную приверженность его методикам демонстрировала моя бабушка - очень набожная женщина, которая в остальное время истово молилась.
16 октября - на советском телевидении начат показ первой мыльной оперы - сериала «Рабыня Изаура». Сказать, что он стал событием для советских людей - ничего не сказать. Даже дети представляли себя героями сериала. Помню, как мы привязывали какую-то «изауру» к столбу в нашем детском саду.
Другой сериал, перевернувший наше сознание в те же годы - «Спрут». Как же мы любили комиссара Катани и как боялись его потерять, как не верили, что его могут убить и как были шокированы знаменитой сценой расстрела полицейского…
Для взрослых главным кинособытием года стал выход на экран «Маленькой Веры». Я посмотрел этот фильм только лет 20 спустя, поэтому ничего не могу сказать. Если и говорить о «перестроечном кино», то самое большое впечатление на меня произвела в своё время «Авария - дочь мента» с Владимиром Ильиным и будущей женой Ивана Охлобыстина Оксаной Арбузовой. Я смотрел это кино в кинотеатре маленького городка недалеко от нашей дачи. И до сих пор кадры из «Аварии» стоят перед глазами.
Ещё помню, что дома у нас был старый телевизор. Периодически он выходил из строя в самый неподходящий момент. И отец с дедом часами что-то в нём перебирали, чтобы полосы по экрану ползли медленнее, если уж совсем без них никак нельзя… Как-то раз все сели перед телевизором, чтобы посмотреть «Мушкетёров». Но из-за «войны микробов» полдня ушло на «пуско-наладочные работы».
Вообще, главным поклонником телепередач в нашей семье был мой дед. Говорят, что он мог смотреть всё: от балета до съездов партии. Я помню, что он действительно не пропускал ни одной программы «Время» по вечерам. Выступления Горбачёва на съездах партии тоже помню. Я любил проводить время с дедом и смотрел всё, что он смотрел.
Самым смешным же фильмом из моего детства,несомненно, был «Полосатый рейс». Никогда не забуду, как мы с братом в прямом смысле слова падали с кресел от смеха. Спустя годы я пересматривал «Рейс», пытаясь понять, что же там было такого смешного… Детство. Совсем другое восприятие всего на свете.
Кстати, детство - это ещё и вера в Деда Мороза. Могу рассказать, как он забирался в нашу квартиру и что дарил. Его маршрут всегда пролегал через окно нашей с родителями спальни, потом по прихожей и в зал, где стояли ёлка, стол, телевизор.
Мешок с подарками мы находили под кроватью в спальне. На вопросы, куда делся Дед Мороз, мама показывала на приоткрытое окно и давала понять, что мы с ним разминулась буквально на минуту. Впрочем, мой старший брат, кажется, никогда и ни во что не верил. Сколько себя и его помню, он всегда говорил, что Деда Мороза не существует.
Что нам дарили? Среди подарков отчётливо помню зимнюю шапку с помпоном. Помню, как мы с братом мечтали получить на Новый год складные ножи. И нам подарили каждому по ножу, причём, не только с обычными лезвиями, но с вилками и ложками. Это было круто…
Кстати, о подарках. Мой лучший друг и сосед по двору Лёха подарил мне на день рождения (вроде бы на шесть лет) куль из плотной коричневой бумаги наподобие той, из которой делают картонные коробки. А внутри куля лежали сладости того времени: конфеты «школьные», карамельки… Даже шоколадных вроде бы не было. Жили мы все тогда небогато. Такой подарок не выглядел необычным.
Да, и ещё - на какой-то Новый год нам с братом подарили… шариковые ручки, трёх цветов: синий, зелёный, красный. Сейчас в это сложно поверить, но когда-то даже ручки были в дефиците, и мы о них мечтали. Не самый плохой был подарок на Новый год.
А чтобы окончательно закончить тему с подарками и 88-м годом, расскажу, как в январе 89-го, когда мне исполнилось шесть, осуществилась ещё одна моя мечта того времени - мне разрешили одну ночь провести не в моей кровати (у нас с братом была двухэтажная кровать, которую лично я ненавидел), а на диване в зале. До сих пор помню, где стояли мои тапочки, как ночью я поднимался и ходил по большой комнате, и ту радость мало с чем можно сравнить.