///
Мы приткнули костлявые задницы в сетевом кабаке. На столе оформились бурито и поллитровка. Выпили. Голод и дрожь унялись. Люда предложила рассчитаться. Терминал отверг карту. Официант сказал: «Бывает…» Из кошелька ушла последняя мелочь. На посошок наскребли.
«Сбербанк» радует. Все карточки заблокированы. Люди высыпают из машин - обламываются. Слышится: «Пятый банкомат...» Суббота, ночь, Васильевский остров. Денег нет, сигарет нет. Хорошо: друзья есть.
Пешком до "Банковского". Лыжные костюмчики греют, прохожие снабжают куревом. В районе «Фиделя» супруга беспокоится. Толпа внушает ей опасения. Впрочем, на улице Ломоносова даже бомжи - интеллигенты. Ушки забросаны советами, как пройти до «Бермуд».
Разыскали. Бар переполнен. Весело, угарно. Ильюша отвешивает чуть налички. Принимаем: "За встречу", - еще, еще... Конечно сотками. Полташки женщинам...
Мальчик и девочка в лыжных штанишках седлают барную стоечку. Вспыхивает алкогольная феерия. Толпа загорается. Официанты стращая: «Стойка может рухнуть». Но танцующие не беспокоятся. Ночь перекатывает в утро. Эмоции тушатся двойными напитками. Разъезжаемся.
Проснувшись, двадцатилетняя Олечка находит себя в Ильюшенной койке. Мир изменился, старые шаблоны порваны. «Если вчера утром мне сказали: «Ночью будешь плясать на стойке». - Не поверила бы».
Мы, стареющие пердилки, тащим важную функцию. Помогаем раскрепоститься молодежи.
Если бы не похмелье...
«Сбербанк» радует. Все карточки заблокированы. Люди высыпают из машин - обламываются. Слышится: «Пятый банкомат...» Суббота, ночь, Васильевский остров. Денег нет, сигарет нет. Хорошо: друзья есть.
Пешком до "Банковского". Лыжные костюмчики греют, прохожие снабжают куревом. В районе «Фиделя» супруга беспокоится. Толпа внушает ей опасения. Впрочем, на улице Ломоносова даже бомжи - интеллигенты. Ушки забросаны советами, как пройти до «Бермуд».
Разыскали. Бар переполнен. Весело, угарно. Ильюша отвешивает чуть налички. Принимаем: "За встречу", - еще, еще... Конечно сотками. Полташки женщинам...
Мальчик и девочка в лыжных штанишках седлают барную стоечку. Вспыхивает алкогольная феерия. Толпа загорается. Официанты стращая: «Стойка может рухнуть». Но танцующие не беспокоятся. Ночь перекатывает в утро. Эмоции тушатся двойными напитками. Разъезжаемся.
Проснувшись, двадцатилетняя Олечка находит себя в Ильюшенной койке. Мир изменился, старые шаблоны порваны. «Если вчера утром мне сказали: «Ночью будешь плясать на стойке». - Не поверила бы».
Мы, стареющие пердилки, тащим важную функцию. Помогаем раскрепоститься молодежи.
Если бы не похмелье...