Великие полководцы России: Марков Сергей Леонидович
Один из главных героев раннего этапа русско-советской войны.
Ветеран русско-японской, Первой Мировой и Гражданской. Кавалер ордена Святого Георгия 4-й степени, орденов Святого Владимира 3-й степени и 4-й степени с мечами и бантом, орденов Святой Анны 2-й, 3-й и 4-й степеней, орденов Святого Станислава 2-й и 3-й степеней. Обладатель Георгиевского оружия. Выдающийся военный теоретик. Участник Ледяного Похода. Сын офицера. Потомственный дворянин Московской Губернии. Окончил Академию Генерального Штаба, служил в лейб-гвардии 2-й артиллерийской бригаде. Один из командиров Добровольческой Армии на первом этапе. Пал смертью храбрых.
19 ноября корниловцы, переодетыми во избежание нового ареста, отправились на Дон. Самые первые месяцы существования Белого движения на юге России сделали знаменитыми его вождей - Корнилова, Алексеева, Деникина и Маркова. Но если первые трое относились к организаторам Добровольческой армии, то Сергей Леонидович больше запомнился как отважный человек, способный выполнить любую, самую сложную задачу. Он сразу стал живой легендой и гордостью армии. И хотя Марков погиб в самом начале военных действий, его имя стало одним из символов Белого движения.
В "Очерках русской смуты" Деникин так вспоминал о своем близком друге: "Марков - в обычной меховой куртке, с закинутой на затылок фуражкой, помахивающий неизменной нагайкой, под жарким огнем противника - мог быть сколько угодно резок, мог кричать, ругать, его слова возбуждали в одних радость, в других горечь, но всегда вызывали у его офицеров искреннее желание быть достойными признания своего командира". Один из его сослуживцев отмечал: «Под пулями он никогда не кланялся и говорил: "Позор страны должен смыться кровью ее самоотверженных граждан". Для Маркова было так естественно подняться первому в цепи и просто сказать: "Отдохнули, ну, теперь еще одно усилие, вперед, в штыки…" - и быть впереди всех с винтовкой наперевес». Марковские офицеры часто вспоминали такой случай: "Ваше Превосходительство, правду ли говорят, что мы окружены?", - обратился как-то к генералу Маркову полковой врач. - "Совершенно верно, мы окружены", - спокойно ответил Марков. И, глядя в его печальные глаза, закончил, садясь на своего коня: "Знаете, доктор, г… тот начальник, и г… те войска, которые не прорвут окружения".
Сергей Леонидович Марков погиб в бою у станции Шаблиевка 25 июня 1918 г., когда предпоследний снаряд отходящего бронепоезда красных разорвался рядом и смертельно его ранил. Перед смертью он попросил поднести находившуюся в доме икону Казанской Божьей Матери и благословил ею Кубанский стрелковый полк. Буквально искромсанный осколками, Марков умирал без единого стона. Благословляя иконой рыдавших офицеров, он успел только сказать: "Умираю за вас, как вы за меня". Простые, строгие слова. Таким же простым и строгим было его отношение к смерти. Еще уходя на русско-японскую войну, Марков писал своей матери: "Я смерти не боюсь, больше она мне любопытна, как нечто новое, неизведанное, и умереть за своим кровным делом - разве это не счастье, не радость?! Мне жаль тебя и только тебя, моя родная, родная безценная мама".
Ветеран русско-японской, Первой Мировой и Гражданской. Кавалер ордена Святого Георгия 4-й степени, орденов Святого Владимира 3-й степени и 4-й степени с мечами и бантом, орденов Святой Анны 2-й, 3-й и 4-й степеней, орденов Святого Станислава 2-й и 3-й степеней. Обладатель Георгиевского оружия. Выдающийся военный теоретик. Участник Ледяного Похода. Сын офицера. Потомственный дворянин Московской Губернии. Окончил Академию Генерального Штаба, служил в лейб-гвардии 2-й артиллерийской бригаде. Один из командиров Добровольческой Армии на первом этапе. Пал смертью храбрых.
19 ноября корниловцы, переодетыми во избежание нового ареста, отправились на Дон. Самые первые месяцы существования Белого движения на юге России сделали знаменитыми его вождей - Корнилова, Алексеева, Деникина и Маркова. Но если первые трое относились к организаторам Добровольческой армии, то Сергей Леонидович больше запомнился как отважный человек, способный выполнить любую, самую сложную задачу. Он сразу стал живой легендой и гордостью армии. И хотя Марков погиб в самом начале военных действий, его имя стало одним из символов Белого движения.
В "Очерках русской смуты" Деникин так вспоминал о своем близком друге: "Марков - в обычной меховой куртке, с закинутой на затылок фуражкой, помахивающий неизменной нагайкой, под жарким огнем противника - мог быть сколько угодно резок, мог кричать, ругать, его слова возбуждали в одних радость, в других горечь, но всегда вызывали у его офицеров искреннее желание быть достойными признания своего командира". Один из его сослуживцев отмечал: «Под пулями он никогда не кланялся и говорил: "Позор страны должен смыться кровью ее самоотверженных граждан". Для Маркова было так естественно подняться первому в цепи и просто сказать: "Отдохнули, ну, теперь еще одно усилие, вперед, в штыки…" - и быть впереди всех с винтовкой наперевес». Марковские офицеры часто вспоминали такой случай: "Ваше Превосходительство, правду ли говорят, что мы окружены?", - обратился как-то к генералу Маркову полковой врач. - "Совершенно верно, мы окружены", - спокойно ответил Марков. И, глядя в его печальные глаза, закончил, садясь на своего коня: "Знаете, доктор, г… тот начальник, и г… те войска, которые не прорвут окружения".
Сергей Леонидович Марков погиб в бою у станции Шаблиевка 25 июня 1918 г., когда предпоследний снаряд отходящего бронепоезда красных разорвался рядом и смертельно его ранил. Перед смертью он попросил поднести находившуюся в доме икону Казанской Божьей Матери и благословил ею Кубанский стрелковый полк. Буквально искромсанный осколками, Марков умирал без единого стона. Благословляя иконой рыдавших офицеров, он успел только сказать: "Умираю за вас, как вы за меня". Простые, строгие слова. Таким же простым и строгим было его отношение к смерти. Еще уходя на русско-японскую войну, Марков писал своей матери: "Я смерти не боюсь, больше она мне любопытна, как нечто новое, неизведанное, и умереть за своим кровным делом - разве это не счастье, не радость?! Мне жаль тебя и только тебя, моя родная, родная безценная мама".