ХПБК
Оригинал взят у voencomuezd в "Фарватер" Берколайки или ЭТО СИЛЬНЕЕ, ЧЕМ "УДАР" МИХАЛКОВА
Недавно я узнал о выходе книги воронежского автора Марка Зиновьевича Берколайко "Фарватер". Вообще-то, я никогда не интересовался этим автором, но когда я прочел аннотацию, я понял, что обязан познакомиться с произведением.
Дед Георгия был сотником Донского войска, блестящим воином и вылитым Тарасом Бульбой: неохватность плеч, косолапость конника, взгляд, жаждущий рубки, - все совпадало досконально. Отец Георгия - потомственный казак - служил в Императорской казачьей сотне и геройски погиб вместе с Александром Освободителем от бомбы революционеров. И самому Георгию на роду было написано стать воином. Но все сложилось иначе… Наперекор Судьбе Георгий решил доказать всему миру, что можно побеждать не убивая. И доказал. Прошел сквозь ад Первой мировой, хаос Революции и пекло Гражданской, но уберег свою бессмертную душу - не убил…
Вообще-то, Берколайко - исключительно воронежский автор, но данная книга понравилась в Москве, и ее издали в Эксмо. Более того, книгу решили издать и в Берлине. 15 октября автор презентовал книгу в местном книжном клубе "Петровский"
Так как тема Гражданской войны затрагивает мои интересы, я решил познакомиться с тем, насколько адекватно ее изображают современные писатели. И я узрел такое, что понял - я должен рассказать всю правду об авторе и максимально ее распространить.
Сюжет первой части не сложен. Жил да был казак Григорий Бучнев, воспитанный своим дедом. Которого почему-то тоже зовут Георгием. Дед, полная копия Тараса Бульбы, был жутким пацифистом и запретил внуку кого-либо убивать. Почему? А потому что он пообещал своей женушке, привезенной с Кавказа дагестанке, что на войне не прольет лишней капли чужой крови магометан. И соврал - как-то в разведвылазке мимоходом зарубил безоружного турчонка, пока тот ворон ловил. А жена поди да и скончайся вскоре, от родов. Да. Знак свыше, чего уж там.
Этот случай так сильно подействовал на казачьего сотника, что он тут же бросил военную службу, а внука воспитывал в духе гуманизма и непротивления злу (про сына-казака, правда, забыл и в итоге тот скончался под бомбой, брошенной народовольцами в царя). Внук пошел в гимназию, учился хорошо, но гимназию не закончил, а стал цирковым борцом, как Поддубный, только тот честно боролся, а Георгий был подставным и бросал только кого следует. Потом надоело и он стал корабельным стивидором - по-русски это, вообще-то, банальный грузчик, но Георгий предпочитал называть себя так, потому что после работы любил совершить красивый заплыв в море километров на энцать, а потом выйти на берег в облегающем костюме, чтобы вся публика только ахала от восторга.
В общем, Георгий - идеал каждой женщины. Могучий богатырь, красавец - Ален Делон, честный, умный, образованный, благородный, стойкий, рассудительный, поплавал по загранице, выучил кучу языков, умеет галантно обходиться с дамами и осаживать нахалов-мужчин, даже виделся с тогдашними великими писателями типа Толстого и Куприна. Еще б летать умел - и чистый Супермэн.
Как и американскому Супермэну, Грише в итоге не повезло с женщинами. Сначала он вообще с ними не собирался связываться, и если не считать встреченной в Марселе какой-то нахальной русской особы, которая, едва увидев, "сняла" его на три дня (а он от злобы и презрения к этой наглой негодяйке старательно пытал ее оргазмами) - у него никого не было. Потом он завел интрижку с одной цирковой вдовушкой - так, исключительно на уровне физиологии и приятного времяпрепровождения, без всяких обязательств, все по обоюдному согласию. Но вот однажды на очередном купании наш идеал повстречал госпожу Регину Сантиньеву, дочь умершего отставного полковника, жену итальянского архитектора, переселившегося в Одессу. Встреча подействовала - вскоре они поняли, что любят друга друга!
(Тут должна была быть музыка из Санта-Барбары)
Но, как это водится, они не могут быть друг с другом! Потому что "ему навек я отдана и век ему буду верна". Речь идет о муже Регины Рудольфе. Через пятьдесят страниц выясняется, кстати, что Рудольф - гей и запал при первой встрече не на Регину, а на полковника, о чем признался после его смерти, когда у Регины уже была дочь, так что отступать было поздно.
Вот такая вот семейная драма. Оставшееся время герои страдают по этому поводу. Потом начинается война, Гриша сознательно косит и идет на фронт в составе санитаров, где, конечно, никого не убивает, а только вытаскивает людей из-под пуль.
Про первую часть книги, таким образом, можно сказать, что она вполне читабельна и написана вполне пристойна. Автор действительно стилизует речь персонажей "под старину", добавляет интриги в их жизнь, пытается выстроить, какие-никакие, отношения, привлекает много языковых архаизмов той эпохи, примеры из искусства и науки, даже провинциальные словечки, которые вне Одессы неизвестны.
Я не сказал бы, что это текст находится на вершинах литературы, но все же читать его можно. Однако у автора есть определенный недостаток - цветистость языка, которая временами становится ярче, чем буйно расцветшая клумба в саду. Львиная доля авторского текста представляет собой нечто вроде застывших риторических восклицаний, которые временами он вкладывает и в уста персонажей.
И вот именно в этом субстрате, который вовсе и не субстрат, не питательная среда - ведь что питательного в пепле? - ему предстоит теперь жить?! Ему, переполненному витальностью, здоровым критицизмом неунывающего ума… ему, потомку бойцов, выкованных молотом казацкой судьбы, предлагают жить рядом с этой улыбкой смирившегося узника?!
* * *
«Гигиеническому отношению», как он сам его называл, не имея в виду лишь боязнь подхватить болезни, несуразно названные венерическими, хотя следовало бы их припечатать именем разгульного Вакха, а не оскорблять так бездумно богиню любви и красоты.
* * *
Приметная то была группа: два гимназиста, отбивающие ладони и вопящие с петушиными фиоритурами: «Ура русским богатырям!», и две дамы. Одна, молниеобразная, озирала горизонт с суровостью битого бурями капитана, а другая…
* * *
Риночка, завсегдатай филармонического общества, из года в год абонирующая в Опере одну и ту же ложу, была к происходящему на сцене снисходительна, зато Георгий с первых же тактов открывшей концерт увертюры к «Севильскому цирюльнику» впал в совершенное умиление.
Читать такой текст - это примерно как рассматривать пестрый азиатский ковер с его яркими красками и красочными узорами. Другое дело, что сюжет, скажем так, отнюдь не такой же сложный.
Да и стилизация эпохи тоже не идеальна. Даже до уровня Акунина еще расти и расти.
- Пора, Гёрка! Вдругорядь с дамами перемолвишься.
- Подождите! - воскликнула Рина, и Люси от этакого моветона слегка передернуло. - Зачем вы так далеко и на ночь глядя?! Это же опасно!
- Ничуть, сударыня! - улыбнулся Георгий. - Не в обиду деду моему будь сказано, давним пращуром моим наверняка был Чудо-юдо рыба-кит.
* * *
- Я видел, подойдя к окну, - обратился Сантиньев к Георгию, - как вы перемещали огромную емкость с вульгарно большим количеством тюльпанов. Разве вы не находите эти цветы пошлыми? Ты, Регина, в былые времена их недолюбливала и правильно делала - они же насквозь буржуазны, как, собственно, и сама Голландия.
Хорошо еще, что такое в тексте все-таки бывает нечасто.
Еще почему-то и Регина, и Георгий любят употреблять слово "ежели", хотя вроде бы оба гимназию проходили.
Ну, и еще замечу, как сам "из донских" - что что-то я в тексте нашего местного говора "не учуял". Хотя, может, в этом мое замечание и несправедливо.
Также автор явно любит экспериментировать с выражениями в духе Платонова, в результате чего книга пересыпана вот такими вот эпитетами:
...в сочетании с одномерностью мадам Тобринской...
...бурление его самолюбия...
...водрузила на существенный нос...
...ее губы явили редкое сочетание суровости и плотоядности...
...уже во время первого, самого соперничающего соития...
...сын заговорил устоявшимся сочным баритоном...
...жгуче захотелось кульминации прощания....
Но в целом, несмотря на этот литературный щебет, первая часть вполне читабельна, содержит сюжет, героев, интригу, конфликт и т.д. Правда, идеи "фарватера", то есть жизненного пути главного героя, который ему надо найти в жизни, она не содержит. Ну, надо полагать, думаю, это содержится во второй части, которая посвящена Крыму в 1920 году.
И вот тут меня поразил шок.
Во-первых, данная глава почти ничем не связана с предыдущей, кроме Георгия с его дедом. Что стало со всеми остальными героями за эти годы, неизвестно.
А во-вторых, сюжет... сюжет... Ой, это надо пересказать в красках.
Начинается сюжет с того, что Павел, сын Регины, который за этот срок стал офицером (и это все, что мы о нем узнаем), сидит во врангелевском Крыму накануне разгрома армии и разговаривает с подполковником контрразведки Шебутновым. Шебутнов показывает ему реальный документ - обращение Фрунзе к Врангелю с предложением сдаться по-хорошему и обещанием поголовной амнистии, на которое Врангель даже отвечать не стал. Шебутнов явно в истерике, пьет, ругается, называет Павла красным шпионом, потом куксится и начинает ныть, а потом пытается застрелиться. Но так как болван даже не чистил револьвер, то ничего не получилось и он уснул прямо на морском молу. А Паша внезапно повстречал Георгия, который тоже здесь как-то оказалось.
А дальше начинаются зверства чЫкА!!! Пашу, Гришу и даже Шебутнова арестовали местные чекисты под руководством товарища Федора. Федор - самый обыкновенный, самый среднестатистический чекист: каждый день приходит пьяным, орет, стреляет в потолок из револьвера, материт заключенных. Товарищ Федор - активный революционер! Бывший чистильщик гальюнов, он еще в январе 1918 года отважно отрезал уши и губы офицерам и бросал их за борт. За это глава Крыма товарищ Бела Кун назначил его на такое ответственное дело.
Вот типичный отрывок из диалога двух революционеров:
Кун. Крым мы, товарищ Федор, согласно указаниям товарища Троцкого Льва Давидовича от контрреволюционеров почти очистили… Но!
Федька (раздуваясь от значимости момента). Правда ваша, товарищ Кун… Бела (прибавил на всякий случай, не очень ясно представляя, что из этих двух нерусских кликух имя, а что - фамилия)… Очистили… Вот этими самыми руками я…
Кун. Да-да, товарищ, твои заслуги мне известны. Однако я сказал «но». В этом «но» - смысл красного террора! Высший смысл, товарищ Федор! Кстати, почему тебя всегда называют по имени? Как твоя фамилия?
Федька (порозовев). Любый.
...Федька. Так точно! Застращаю гадов, до того застращаю, что только мы входим, они - р-раз! - и обоссываются!
Кун. Ну-у, примерно… Но этих конкретных гадов не бить, голодом не морить, без моего распоряжения в расход не пускать. Сумей быть грозным, но без мордобоя! Справишься, лично прослежу, чтобы фамилию твою переделали на «Лютый». Чекист Федор Лютый - хорошо звучит? Ведь хорошо?!
Федька (плавясь от счастья). Красота! Самая что ни на есть красота!
Бабель был бы горд такой отсылкой!
Естественен вопрос - почему Кун, казалось бы, большевик, требует гуманно относиться к арестованным? Чем объяснить
эту странность? И вот тут-то оказывается, что Бела Кун начал свой БЕЗУМНО ХИТРЫЙ ПЛАН!
Шебутнов, Гриша и Павел попались на простой облаве на базаре, когда чекисты разгоняли свободную торговлю турецких товаров. Шебутнов, чтобы не раскрыть своего белогвардейского прошлого, предпринял гениальную тактику: притворился махновцем. Да-да, разорвал армяк и стал орать, что он - бывший подручный Каретникова, которого поганые красные расстреляли после того, как он вместе с ними брал Крым. Давайте, кричит он, берите махновское тело. За мать-анархию! Чекисты струхнули и вместо того, чтобы расстрелять всех на месте (ну, надо полагать) - посадили всех троих в отдельный грузовик и повезли в чЫкА. За компанию прихватили какого-то инженера-караима Бобовича, приняв его за еврея.
Хитрый план Шебутнова состоял в том, чтобы потянуть время. Расчет был на том, что после смены политики Москвы сразу никого расстреливать не будут, а тем более бывших махновцев, которые якобы пользовались среди красных уважением за геройскую роль в боях с белыми, так что расстреливать своих вчерашних союзников тем было бы стыдно. Больше всего в этой клюквенной белиберде меня позабавила речь Шебутнова, в которой Каретник назывался "крестьянским самородком", по которому ударили "бандиты Буденного". И это при том, что белые вообще не отличали махновцев от бандитов, а "крестьянским самородком" если и называли, то в крайнем случае самого Буденного.
Привели их в феодосийскую чЫкА, которой руководит другой типичный чекист - Алексей Цвелев, бывший рабочий-докер, который часто лупил зубилом по корабельным котлам, вот и оглох малость. При белых партизанил, а при красных навел на город ужаса, расстреливая тысячи человек за раз, поскольку все, кто не был, как и он, "глухарем" - либо враги, либо, в крайнем случае, сочувствующие.
А при чем же тут Кун? А вот при чем!!! Кун оказался недоволен масштабами работы Цвелева. Не потому что тот слишком много расстреливает, а потому что делается на это глазах Мирзаида Султан-Галиева, тогдашнего работника наркомата национальностей. Автор книги читал его знаменитый отчет, который Султан-Галиева написал после посещения Крыма, о тамошних расстрелах, нищете и т.д., вот и решил, что Султан-Галиева крымские власти в связи с некоей новой политикой Москвы будто бы испугались.
И вот Кун рекомендует Цвелеву отпустить слегка вожжи. Еще типичный диалог с чекистом:
Кун. Опять все невпопад! Ни к чему сейчас расстрелы, пойми, наконец - и уймись!
Цвелев. Не уймусь, пока они трудовой народ грабят!
Кун. Не тебе о грабежах говорить, Цвелев! Весь Крым знает, что именно твои люди не просто грабили, а прямым разбоем занимались! Подследственных донага раздевали!
Цвелев. У меня здесь, товарищ председатель Крымского ревкома, подследственных не было! Враги были - и мы их, согласно указанию товарища Троцкого, уничтожали! И отбирали награбленное, как товарищ Ленин учил!
Бела Кун, кстати, не просто так испугался Султан-Галиева. Он решил, что расстрелы в Крыму ведутся неправильно с национальной точки зрения - расстреливали только русских! Потому, мол, и устроили командировку Султан-Галиева из наркомнаца, которой автор почему-то придает такое значение. Вывод - надо показать, что в Крыму расстреливают не только русских!
Кун: Арестуешь завтра одного богатого еврея, одного богатого крымчака и любого татарина. Вместе с анархистами, братьями-историками, офицером и караимом будет десять человек. Всех их я через день от тебя заберу.
В чем хитрый план. Бела Кун хочет этих десятерых освободить, чтобы сделать вид, будто он боролся против местного произвола, развязанного особыми отделами под воздействием звонко-левацкой фразы Троцкого. И напишет об этом Ленину и Сталину - им понравится. И Бела Кун начинает потирать свои мерзкие ручонки, как мультяшный злодей:
Отлично, Бела, ты очень хитрый Гунн!.. И дружить, дружить с Реденсом, через него - ближе к Сталину! А миньян этот где держать?.. В Симферополе нельзя, там Землячка и Пятаков быстро пронюхают. Близко от Феодосии тоже нельзя. В Евпатории! Конечно же, в Евпатории, но не в тюрьме…
Кун, кстати говоря, еще и союзник Сталина, который уже ТОГДА!!! (то есть, в начале 1921 года) начал свое восхождение, очевидное всем, поэтому было необходимо прилепиться к такому могучему кандидату во власть.
И хватит Троцкого поминать, дурак! Троцкий теряет влияние, это всем понятно: армия свое дело сделала, ее демобилизуют - и наркомвоенмор, председатель Реввоенсовета, станет одним из многих. А Коба растет - и как быстро растет!..
Это само по себе шедевр невежества. Но и другое неплохо: "…Сталин отбыл в Москву, Бела остался безраздельным хозяином полуострова..." - этой белиберды я вообще не понял, надо полагать, Сталин вместе с Куном был в Крыму, а потом уехал оттуда, что чушь полная, так как в Москву он вернулся еще летом 1920 года.
Миньян - это, кстати, из еврейского лексикона. Меня вообще позабавило, какое огромное значение Берколайко придает тому факту, что Кун - жидорептилоид трансильванский еврей. Кун прям-таки мучается этим фактом.
"Но иногда… редко… казалось, будто в шутках Сталина было что-то такое… Нет, нет, когда наркомнац говорил о его матери, кальвинистке, была лишь товарищеская смешинка, но когда о ничтожном отце, заслонившемся от жизни изгородью нотариального крючкотворства…
Бела, Бела, неужели тебя всерьез можно считать евреем?! Ты ведь даже не сын столь ничтожного отца, ты его… есть какое-то подходящее русское слово… да, ты его отпрыск. Нельзя же считать евреем мальчишку, родившегося всего лишь отпрыска… Всего лишь прыснуло еврейское семя…"
Данная клюква могла бы и посмешить, если бы Марк Зиновьевич, как не трудно догадаться, тоже "из этих", и по идее, должен был бы понимать, что еврейское происхождение вовсе не всегда влечет за собой такие муки. Как-то я сомневаюсь, чтобы в 1967 г., когда Берколайко учился в Баку, он так уж сильно мыслил о своем еврейском происхождении.
Итак, надавив на караимов, Бела Кун сажает десятку героев под стражу в мидраше - духовное училище. Тесно, но удивительно комфортно - подушки, харчи, все дела. Вскоре к Куну приходит известный писатель Волошин, который в книге предстает конченным идиотом и унюханным эсхатологом.
Волошин. Ваш террор - это не политическое решение, а победа звериного над человеческим! В стране, давшей миру Толстого!
Кун (осклабившись). Прелестно! Состоялось, стало быть, пришествие апокалиптического Зверя? Прелестно! Чем же, по вашему, была война?
Волошин. Разломом Земли едва ли не до внутреннего ядра.
Кун. А что же, в таком случае, революция?
Волошин. Пожирание Хроносом всего живого.
"Ребята, вы что курили?"
И вот Бела Кун привозит Волошина в Евпаторию, чтобы там освободить заключенных. Но тут - ВНЕЗАПНЫЙ ПОВОРОТ - Шебутнов говорит по-венгерски (знамо дело, венгерский в России знали куда лучше немецкого). Оказывается, он с Куном в Вене до войны в шахматы играл, когда был там по линии контрразведки и косил под инженера. Кун в шоке, но Шебутнов предупреждает, что расстреливать его низзя - он-де уже передела Землячке записку с сообщением об очень важных сведениях, так что теперь он персона неприкосновенная!
В итоге Кун проглотил хамство и предложил Волошину спасти одного от расстрела. Тот мялся-мялся и выбрал Павла. А оставшихся Кун приказал расстрелять этой же ночью.
Но не выгорело! Федор Лютиков.... Лютый настучал Землячке, и та рванула в Евпаторию.
Кстати, Землячка (ВНЕЗАААПНО!) тоже поняла, что Сталин - крут! Причем даже раньше Куна, в октябре 1918 года! И чуть не показала ему сиськи, когда тот мимоходом бросил ей: "Дай".
Ее никто никогда не любил, что ж, без этого можно обойтись. Ее побаиваются, но этого мало. Ужас - вот то единственное, что защищает надежно.
Но она не способна внушать Ужас, и даже самые грозные клички: Фурия, Демон - бесполезны… А этот невзрачный грузин генерирует Ужас всегда: и когда хмурится, и когда улыбается, когда убивает и, особенно, когда щадит.
Ильич и Троцкий умеют зажигать массы.
Но Коба, который ни в грош не ставит Ильича и хамит Троцкому, будет боготворим массами, поскольку в любую минуту сможет выдавить из них последние жизненные соки.
Как же я люблю, когда езграмотные писатели, что сталинисты, что антисталинисты, пускают такую клюкву в текст, не представляя себе контекста эпохи.
Что касается самой Землячки в книге - то по сравнению с ЭТИМ Михалков еще неплохо показал ее в своем киноговне.
Но и представить себе не могла безлико одетая старушка, как гадлива будет память о ней, как вожделенно будет хотеться развеять над самой вонючей выгребной ямой кучку ее праха, вмурованную в кремлевскую стену.
Итак, Землячка приехала и стала допрашивать Шебутнова. И тут... и тут.... и тут еще один МЕГАО1УЕННЫЙ ПОВОРОТ СЮЖЕТА! Шебутнов сообщает Землячке, что здесь ее бывший возлюбленный Георгий!
И тут нас отбрасывает к предыстории. Оказывается, та наглая высокомерная особа, которая "сняла" в Марселе Гришу на три ночи - это Землячка, которая страдала от недо1ба! В 1920 году она встретила его в Александровске, узнала и предложила совершить дело на благо революции - взорвать динамитом линкор "Корнилов", который бы отошел с эвакуированными при победе красных. Инициативу одобрил лично Сталин (который тоже какого-то хрена там делал), посоветовав только тут же кончить стивидора после задания. А хитрый Гриша на1бал всех, как в фильме "Рок-н-ролльщик", пробрался в белый Крым, динамит утопил и хотел сбежать. А Шебутнов узнал об этом на третий день, так как у белых якобы было полно шпионов в красном тылу. Это в 1920-то году. При Врангеле. В Крыму. Ага.
Вот такие вот они, красные - взрывают целые корабли с безвинными людьми. А вы говорите, Михалков, а вы говорите, баржа...
В общем, Шебутнов задвигает это все Землячке вместе с пошлой и тупой речугой о русском народе и революционерах, несет какой-то полурелигиозный бред о том, что не арестовал Гришу, чтобы он действительно взорвал линкор и тем самым создал бы мучеников белого дела, отомстив тем самым как Божье оружие за предательство всего в феврале 1917-го... И в конечном счете, просит дать ему револьвер, чтобы он застрелился. И застрелился. Хэппи-энд.
А Гриша признался Розочке, что согласился взорвать корабль с кучей невинных людей, только чтобы это все не сделал какой-нибудь другой коммунистический фанатик: "А еще ради спасения сына женщины, которую любил и люблю. Но как же можно было поверить, будто я смогу убить?.. Ведь врал-то неумеючи, впервые в жизни… Роза, вы упиваетесь убийствами, вы все безумны!". Услышав об этом, взревновавшая Розочка бросается за маузером, но Гриша прыгает в окно и ухитряется сбежать ото всех.
Заканчивается книга пафосным-перепафосным описанием того, как Гриша плывет через море в Одессу. Заплыв, к которому он готовился пол-жизни.
Он плыл и знал твердо, что каждому назначен свой фарватер в океане Времени, свой путь в океане боли.
И тот, кто нашел его, - бессмертен.
Итого - вторая часть это бессмысленная графоманская халтура. Полностью идиотический сюжет, чудовищная клюква в описании, взятая из Википедии и каких-то отрывочных источников, тоже, надо полагать, интернетных. Никакого знания эпохи, отвратительно карикатурное описание садистов-большевиков, напыщенные и бессмысленные рассуждения о Боге, эсхатологии и евреях, вложенные в уста персонажей, которые смотрятся глупой невменяемой белибердой. По уровню сюжета эта "литература" недалеко ушла от писулек про Чапаева Лукьяненко.
Единственное место в книге, которое мне понравилось - краткое выступление заместителя товарища Цвелева:
- Эх, Иегуда, - упрекнул раввин, - на этой гойской службе ты и сам стал гоем. Как еврею может быть не жалко еврея?
- Прекрати контрреволюционные разговоры, ребе! - сурово ответил Горе Егор. - Когда я был нищим слесарем с кучей голодных ребятишек и хворой женой, богатые евреи меня жалели? А ты сам, получая от них на содержание синагоги немалые деньги, меня хоть раз на рублик пожалел? А когда я с товарищем Цвелевым партизанил, вы молились о заживлении моих боевых ран? Не саботируй, ребе, и Ваньку не валяй! А то ведь возьму не кого-нибудь, а тебя! И прямо сейчас. Паршивого служителя культа совсем не жалко!
В качестве бонуса к книге была приложена маленькая пьеска "Круженье под вальс к «Вальпургиевой ночи»". Она касается уже современности. Думаете, поэтому она правдоподобнее? А вот умойтесь!!!
Пересказ. В комнате сидят Хозяин, жена Елена и больной Гость. Гость, бывший поэт, советский диссидент, потерял смысл жизни и решил покончить жизнь самоубийством. Сделал он это оригинально - купил баллон газа, принес домой и открыл. Газ попал через вентиляцию к соседу, больному астмой, и тот в итоге отравился. Это все выясняется после длинных и тупых диалогов, во время которых иногда приходит дочка Хозяина Таня, которая мастерит карусели, чтобы сжечь их на Вальпургиеву ночь и не дать прийти дьяволу. Наконец Хозяин, бывший друг Гостя, давит на него и тот признается, что сознательно хотел отравить соседа. Тот, старый хрен, стучал на него еще в КГБ, чтобы получить квартиру, но тут Союз рухнул, а сосед, по старческой тупости, продолжал стучать, надеясь, что квартиру все-таки дадут. В итоге это он сначала настучал в ФСБ, а потом вернулся в комнату с газом, чем фактически спас Гостя, но отравился сам. Хозяин делает рожу кирпичом, говорит, что Гость мог бы быть хорошим поэтом, но он не мог его тогда защитить, так как хотел стать членом ЦК. Но теперь у него куча денег, он поможет Гостю отмазаться от убийства, если тот скажет в суде что надо. Гость ноет. Потом оказывается, что Хозяин сам смертельно болен и хочет перед смертью отплатить Гостю за все, что ему сделал, а сосед следил за ним по его заданию, поэтому Гостя и успели спасти. Хозяин дает Гостю яд на случай самоубийства, тот берет... но тут же бросает и они крепко пожимают друг другу руки, примирившись перед смертью.
ХЭППИ-ЭНД-2!!!
Без комментариев.
Теперь несколько слов о том, кто такой этот Берколайко. Марк Зиновьевич Берколайко - это не какой-то мелкий неудачник и дурачок, как кто-то мог бы подумать. Это, на минуточку - доктор физико-математическик наук Воронежского государственного университета. Профессор кафедры "Финансы и кредит".
Марк Зиновьевич прошел распространенный путь советской интеллигенции. В 1967 г. закончил физфак в Баку, в 1990 г., в разгар перестройки получил звание доктора. До 1998 года преподавал в Воронежском инженерно-строительном институте, занимался теоретической и прикладной математикой, потом ушел в экономистику. Параллельно занимался публицистикой, писательством, политикой и бизнесом. А именно - после перестройки начал писать демократические статейки, в которых сравнивал, среди прочего, Верховный Совет с половым органом старого еврея, больного гонореей. Уже из этого видно, как много еврейская тема значит для автора. Считал, что при демократии всем должны заниматься профессионалы, а значит, мешать Гайдару не нужно. В начале двухтысячных занялся политическим пиаром, разработкой экономических программ и так далее и в конце концов вытянул свой счастливый билет - его заказчик Кулаков стал в 2000 году губернатором! Берколайко за это был отблагодарен тем, что получил в ведение жирный кусок - компанию "Воронежинвест", которая занималась, как нетрудно догадаться по названию, инвестированием в аграрный сектор. Тут-то Берколайко и получил возможность проявить свои экономические таланты на практике.
Принято считать, что из евреев выходят хорошие ученые и капиталисты. За научные достижения Марка Зиновьевича не скажу, а вот что до экономических, то еврей из Берколайко вышел плохой. За несколько лет Воронежинвест прославился скандалами, растратами, подозрительными махинациями с оффшорами, путанной и темной отчетностью, в воровстве ее не обвинял только ленивый, и в конце концов в 2004 г. Берколайко был вынужден уйти в отставку. За ним компанию возглавили лидер воронежских единороссов Нетесов, а потом замгубернатора Наумов. Компания вскоре обанкротилась, а после СКР даже открыл уголовное дело по этому факту, по которому бывшего Кулакова и Наумова все еще могут арестовать. Подробнее об этом желающие найдут в интернете, например, здесь: http://4pera.ru/news/picture_of_the_day/vernut_chestnoe_imya/
Сам Берколайко после этого заявил, что все было хорошо, а если все и закончилось крахом, то исключительно потому, что проект все более становился социальным и приходилось кормить быдло безработных.
Цитата:
- А почему весь проект не был продан хорошему инвестору, как описано в вашем романе «Партия»? Надежда не сбылась?
- Интерес был, но на конкретные переговоры о цене никто не вышел.
Согласитесь, на этом фоне даже Айн Рэд меркнет?
Вот такой вот яркий жизненный фарватер нашего героя. От советского интеллигента - к политконсультанту, коммерсанту, а потом мошеннику и вору. Сейчас "не вписавшийся в рынок" Берколайко по-прежнему преподает в ВГУ, а его "Фарватер" номинирован на русский Букер.
Из книги я узнал, что творится в голове очередного литературного атланта. Жуткая каша антикоммунизма, либерализма и религиозного символизма, историческая безграмотность, но одновременно богатый и беспорядочный интеллектуальный багаж, которым человек просто не умеет пользоваться, глупая наивность в собственных планах и примитивно-слащавая проповедь добра и справедливости, за которой скрывается мурло мещанина и первостатейного ворюги.
И еще. Я никогда раньше не просил, но если кто-то сделает репост и распространит информацию, я был бы очень благодарен. Зло надо знать в лицо.