Поцелуй бабочки
Оригинал взят у surkovrussia в Поцелуй бабочки
"...ты не представляешь себе, что это за привилегия - делать подарки другим."
Джек Керуак, "Бродяги Дхармы"
Самое человечное, что есть в нашей животной природе - это способность дарить.
Но подарки, как и люди, бывают разными.
Льстивые подношения, торжественные дары, почётные знаки внимания... Для мужчины, например, всё это чудненько сочетается с понятием «подарок».
Может, поэтому мужчина не всегда чудненько сочетается с понятием «человек».
Настоящий же подарок есть сладчайшая капля любви, в которой мерцает благодарность к тому единственному существу, без которого нет тебе жизни на этой неблагодарной планете.
Настоящие подарки бесценны... Дороже любых «машин-квартир-брильянтов». Потому как созданы только для вас. А без вас в них смысла не больше, чем в сексе без любви...
И вообще, самое правильное - это, когда дарить приятней, чем принимать.
Ибо если занимаешься любовью с женщиной, без которой нет тебе жизни на этой планете, то наивысшее наслаждение случается не от собственного заурядного оргазма, но от её затуманенного взора на вершине слияния ваших тел и душ...
***
Давным-давно в заснеженном зимнем городе я получил самый невероятный подарок в моей жизни.
Случилось это в День Валентина, к которому я, как настоящий мужчина, тщательно подготовился заранее.
В те античные времена в моде была Дженнифер Лопес. Помните такую?...
В одном из видеоклипов жаркая Дженнифер щеголяла необычным украшением - крупным каплевидным кулоном.
Так получилось, что я случайно подслушал, как моя любимая девушка восторженно обсуждает с подружками эту дженниферлопескую висюльку.
Дамы охали-ахали и дружно восхищались вещицей, печально замечая, что такую линию дизайна "у нас не продают".
Я намотал это на ус. Заодно узнал, что такое "линия дизайна"... Да-а, подслушивание женской болтовни расширяет кругозор.
За месяц до «Валентина» я засёк висюльку в витрине финтифлюшного бутика во Франкфурте.
Хрустально-матовая капля на длинном-предлинном плетёном шнурке выглядела неброско, но чертовски элегантно. (У моих женщин всегда был безупречный вкус.)
Стоила неброская элегантность недёшево... Чертовски недёшево.
"Главная линия дизайна зимнего сезона", - объяснила дилетанту няшная немочка за прилавком и состроила глазки.
Дилетант уже был подкован по этой части, поэтому кивнул головой с видом знатока, состроил глазки в ответ и, не колеблясь, выложил за «линию» кругленькую сумму.
Мужское самолюбие ликовало: мало того, что "у нас не продают" и "линия сезона", так ещё и дорого. Идеальный подарок!
Короче, мысли нормального мужчины, который квадратно оперирует круглыми суммами.
***
И вот пришёл «Валентин».
Вечером я торжественно извлёк «дженнифер-лопес» из роскошной шкатулки с золотым логотипом и надел eё на лебединую шею моей возлюбленной.
(В скобках замечу, что без такой шкатулки в мозгу мужчины понятия «подарок» не существует.)
Моя любовь выглядела так, что настоящая Дженнифер Лопес рядом с ней показалась бы убогой замарашкой.
Её глаза светились счастьем, и я ощутил себя на седьмом небе. Я поцеловал её в родинку на шее.
Поверьте мне, счастье в глазах вашей любимой и вкус ее шейки стоят того, чтоб потратить кругленькую сумму любого диаметра.
- У меня тоже есть кое-что для тебя.
Я изобразил недовольство и снова куснул её. Я же просил не делать мне никаких подарков.
Я ненавижу подарки.
Впрочем, её шейка была слишком сладкой, чтоб я мог сердиться всерьёз.
Она улыбнулась и протянула мне невзрачную картонную коробочку без золотых логотипов. (О, Боги!)
- Открой крышку, только очень аккуратно, пожалуйста.
Я взял в руки невесомую коробку размером с пачку печенек.
Казалось, в ней нет ничего, кроме воздуха. Но вместе с тем, неким шестым чувством я ощущал ладонями теплую энергию, идущую изнутри... Я осторожно приподнял крышку и обомлел.
- Знакомься, это Лолита и Набоков, - произнесла моя девушка.
В коробке расправляли крылышки две живые бабочки. Одна блистала бархатным багрянцем, а другая светилась молочной белизной.
У меня в руках из серой пустоты небытия расцветало два волшебных цветка жизни. Это выглядело нереальным...
«Цветки», не спеша, пошуршали усиками и выпорхнули на простор моей спальни.
За окном мела метель, а в полумраке комнаты ярким летним конфетти носились бабочки…
Описав несколько кругов, они удобно устроились на портьере в изголовье кровати… Две капли света на темной ткани ночи.
- Лолита - поменьше. В белом платьице.
- Вижу. Чистая и невинная… А Набоков - этот порочный франт в красном камзоле, - я улыбался. Я был счастлив.
- Я знала, что тебе понравится, - она встала на цыпочки и нежно провела языком по мочке моего уха.
***
Ночью я её любил. Из одежды на ней был лишь мой подарок. И я любил её так, как любят в последний раз. Я всегда её так любил. Потому что иначе любить невозможно.
А с изголовья на нас удивленно взирали Лолита и Набоков.
Клянусь вам, вряд ли они видели такое в своей коротенькой жизни...
***
Она купила их на какой-то специальной «ферме» за городом, где разводили бабочек именно для таких сумасшедших влюблённых.
Бабочки, при правильном уходе, могли прожить дней пять. Правильный уход заключался в двух правилах.
Запрещалось хватать их за ангельские крылышки. И не следовало включать лампы, о которые б, ангелы их непременно опалили.
Для кормёжки необходимо было раз в день поднести к ним блюдце с парой капель сладкой водички.
Согласно теории, они должны были окунуть свои хоботки в капли и насытиться этим нектаро-заменителем…
Бабочки сразу облюбовали себе место на портьере в изголовье. Похоже, им понравилось то, что они наблюдали в первый час своего пребывания в спальне.
Теперь они могли наслаждаться этим каждую ночь.
Я честно пытался накормить их раз 20 на день. Даже купил несколько видов натурального сока: персикового, апельсинового… Мне казалось, что подслащенная водица - это недостойно Лолиты и Набокова.
Пару раз я пытался «накормить» их французским полусладким.
Однако бабочки не ели. Сначала они просто «сбегали» с портьеры и, порхая под потолком с незажженной люстрой, выжидали пока дурачок с блюдечком отойдёт.
Потом они поняли, что дурачок неопасен, и вообще перестали слетать с насиженного места. Просто игнорировали меня.
Не знаю, чем они питались... Может, воздухом нашей ночной любви. Он был очень насыщенный.
Лолита умерла на третий день.
У неё было повреждено крылышко. Она быстро слабела. Перестала порхать и печально сидела на шторе, изредка двигая усиками, и, беспомощно поводя крылышками. Белая пыльца осыпалась на пол. Наверное, ей было больно.
Утром она просто упала вниз тускло-белым мертвым комочком.
Я расстроился. Моя девушка плакала. А Набоков отчаянно нарезал круги по спальне, как бы недоумевая, куда подевалась вторая летняя капля в этом ночном зимнем сумраке…
***
Вечером была снежная буря, и мы занимались любовью с особым ожесточением.
Это была не любовь, а боль. Мы пытались разорвать внутреннее страдание исступлением и жестокостью.
Я хотел причинить ей боль, а она хотела её почувствовать. И мы, как два обезумевших маньяка, терзали и расчленяли тела друг друга всю ночь.
А потом пришла нежность. Я целовал её запястья, её живот, её лобок. Она послушно отдалась ритму моего языка и моих пальцев…
Затем я плотно-плотно прижал её к себе и непреклонно-медленно вошёл в её плоть.
Я брал её долгими тягучими движениями. Она закрыла глаза. Слившись, мы летели единой каплей бытия сквозь ночную бесконечность…
Она лежала раскинуто-бесстыжая, омытая и осушенная мною и улыбалась. Её глаза всё ещё были закрыты…
Я склонился над ней и провел ресницами по её нежной щеке. Ещё и ещё раз. Потом я опустился чуть ниже и быстро-быстро заморгал. Я щекотал ресницами её губы, шею, плечи.…
Это называется «поцелуй бабочки».
И тогда она открыла глаза и посмотрела на меня.
И я понял, что наивысшее наслаждение случается не от собственного заурядного оргазма, но от затуманенного взора той, без которой нет тебе жизни на этой планете.
***
Набоков жил долго. Недели полторы. Под конец он уже не летал, а скорбно нахохлившись, сидел на шторе в своём потускневшем багряном камзоле.
Но он не умер. А просто в один прекрасный день исчез.
Я искал его тельце по всей комнате. Отодвигал диван, раскрывал шторы, приподнимал ковер. Но его не было нигде.
Он просто улетучился как сон, растворился как дым, испарился как красочный мираж, привидевшийся в тусклой пустыне жизни.
P.S. В нашей жизни случается масса необычайно важных событий: карьера, политика, олимпиада…
Думаете, вы вспомните о них, когда с ваших красивых ярких крыльев начнет осыпаться пыльца?
Нет. Всё о чём вы вспомните, будут бабочки, которых зимней ночью вам подарила любимая женщина. И поцелуй бабочки, который запечатлел на ваших устах любимый мужчина.
И с этим ничего не сравнится.
Nothing compares to you.
"...ты не представляешь себе, что это за привилегия - делать подарки другим."
Джек Керуак, "Бродяги Дхармы"
Самое человечное, что есть в нашей животной природе - это способность дарить.
Но подарки, как и люди, бывают разными.
Льстивые подношения, торжественные дары, почётные знаки внимания... Для мужчины, например, всё это чудненько сочетается с понятием «подарок».
Может, поэтому мужчина не всегда чудненько сочетается с понятием «человек».
Настоящий же подарок есть сладчайшая капля любви, в которой мерцает благодарность к тому единственному существу, без которого нет тебе жизни на этой неблагодарной планете.
Настоящие подарки бесценны... Дороже любых «машин-квартир-брильянтов». Потому как созданы только для вас. А без вас в них смысла не больше, чем в сексе без любви...
И вообще, самое правильное - это, когда дарить приятней, чем принимать.
Ибо если занимаешься любовью с женщиной, без которой нет тебе жизни на этой планете, то наивысшее наслаждение случается не от собственного заурядного оргазма, но от её затуманенного взора на вершине слияния ваших тел и душ...
***
Давным-давно в заснеженном зимнем городе я получил самый невероятный подарок в моей жизни.
Случилось это в День Валентина, к которому я, как настоящий мужчина, тщательно подготовился заранее.
В те античные времена в моде была Дженнифер Лопес. Помните такую?...
В одном из видеоклипов жаркая Дженнифер щеголяла необычным украшением - крупным каплевидным кулоном.
Так получилось, что я случайно подслушал, как моя любимая девушка восторженно обсуждает с подружками эту дженниферлопескую висюльку.
Дамы охали-ахали и дружно восхищались вещицей, печально замечая, что такую линию дизайна "у нас не продают".
Я намотал это на ус. Заодно узнал, что такое "линия дизайна"... Да-а, подслушивание женской болтовни расширяет кругозор.
За месяц до «Валентина» я засёк висюльку в витрине финтифлюшного бутика во Франкфурте.
Хрустально-матовая капля на длинном-предлинном плетёном шнурке выглядела неброско, но чертовски элегантно. (У моих женщин всегда был безупречный вкус.)
Стоила неброская элегантность недёшево... Чертовски недёшево.
"Главная линия дизайна зимнего сезона", - объяснила дилетанту няшная немочка за прилавком и состроила глазки.
Дилетант уже был подкован по этой части, поэтому кивнул головой с видом знатока, состроил глазки в ответ и, не колеблясь, выложил за «линию» кругленькую сумму.
Мужское самолюбие ликовало: мало того, что "у нас не продают" и "линия сезона", так ещё и дорого. Идеальный подарок!
Короче, мысли нормального мужчины, который квадратно оперирует круглыми суммами.
***
И вот пришёл «Валентин».
Вечером я торжественно извлёк «дженнифер-лопес» из роскошной шкатулки с золотым логотипом и надел eё на лебединую шею моей возлюбленной.
(В скобках замечу, что без такой шкатулки в мозгу мужчины понятия «подарок» не существует.)
Моя любовь выглядела так, что настоящая Дженнифер Лопес рядом с ней показалась бы убогой замарашкой.
Её глаза светились счастьем, и я ощутил себя на седьмом небе. Я поцеловал её в родинку на шее.
Поверьте мне, счастье в глазах вашей любимой и вкус ее шейки стоят того, чтоб потратить кругленькую сумму любого диаметра.
- У меня тоже есть кое-что для тебя.
Я изобразил недовольство и снова куснул её. Я же просил не делать мне никаких подарков.
Я ненавижу подарки.
Впрочем, её шейка была слишком сладкой, чтоб я мог сердиться всерьёз.
Она улыбнулась и протянула мне невзрачную картонную коробочку без золотых логотипов. (О, Боги!)
- Открой крышку, только очень аккуратно, пожалуйста.
Я взял в руки невесомую коробку размером с пачку печенек.
Казалось, в ней нет ничего, кроме воздуха. Но вместе с тем, неким шестым чувством я ощущал ладонями теплую энергию, идущую изнутри... Я осторожно приподнял крышку и обомлел.
- Знакомься, это Лолита и Набоков, - произнесла моя девушка.
В коробке расправляли крылышки две живые бабочки. Одна блистала бархатным багрянцем, а другая светилась молочной белизной.
У меня в руках из серой пустоты небытия расцветало два волшебных цветка жизни. Это выглядело нереальным...
«Цветки», не спеша, пошуршали усиками и выпорхнули на простор моей спальни.
За окном мела метель, а в полумраке комнаты ярким летним конфетти носились бабочки…
Описав несколько кругов, они удобно устроились на портьере в изголовье кровати… Две капли света на темной ткани ночи.
- Лолита - поменьше. В белом платьице.
- Вижу. Чистая и невинная… А Набоков - этот порочный франт в красном камзоле, - я улыбался. Я был счастлив.
- Я знала, что тебе понравится, - она встала на цыпочки и нежно провела языком по мочке моего уха.
***
Ночью я её любил. Из одежды на ней был лишь мой подарок. И я любил её так, как любят в последний раз. Я всегда её так любил. Потому что иначе любить невозможно.
А с изголовья на нас удивленно взирали Лолита и Набоков.
Клянусь вам, вряд ли они видели такое в своей коротенькой жизни...
***
Она купила их на какой-то специальной «ферме» за городом, где разводили бабочек именно для таких сумасшедших влюблённых.
Бабочки, при правильном уходе, могли прожить дней пять. Правильный уход заключался в двух правилах.
Запрещалось хватать их за ангельские крылышки. И не следовало включать лампы, о которые б, ангелы их непременно опалили.
Для кормёжки необходимо было раз в день поднести к ним блюдце с парой капель сладкой водички.
Согласно теории, они должны были окунуть свои хоботки в капли и насытиться этим нектаро-заменителем…
Бабочки сразу облюбовали себе место на портьере в изголовье. Похоже, им понравилось то, что они наблюдали в первый час своего пребывания в спальне.
Теперь они могли наслаждаться этим каждую ночь.
Я честно пытался накормить их раз 20 на день. Даже купил несколько видов натурального сока: персикового, апельсинового… Мне казалось, что подслащенная водица - это недостойно Лолиты и Набокова.
Пару раз я пытался «накормить» их французским полусладким.
Однако бабочки не ели. Сначала они просто «сбегали» с портьеры и, порхая под потолком с незажженной люстрой, выжидали пока дурачок с блюдечком отойдёт.
Потом они поняли, что дурачок неопасен, и вообще перестали слетать с насиженного места. Просто игнорировали меня.
Не знаю, чем они питались... Может, воздухом нашей ночной любви. Он был очень насыщенный.
Лолита умерла на третий день.
У неё было повреждено крылышко. Она быстро слабела. Перестала порхать и печально сидела на шторе, изредка двигая усиками, и, беспомощно поводя крылышками. Белая пыльца осыпалась на пол. Наверное, ей было больно.
Утром она просто упала вниз тускло-белым мертвым комочком.
Я расстроился. Моя девушка плакала. А Набоков отчаянно нарезал круги по спальне, как бы недоумевая, куда подевалась вторая летняя капля в этом ночном зимнем сумраке…
***
Вечером была снежная буря, и мы занимались любовью с особым ожесточением.
Это была не любовь, а боль. Мы пытались разорвать внутреннее страдание исступлением и жестокостью.
Я хотел причинить ей боль, а она хотела её почувствовать. И мы, как два обезумевших маньяка, терзали и расчленяли тела друг друга всю ночь.
А потом пришла нежность. Я целовал её запястья, её живот, её лобок. Она послушно отдалась ритму моего языка и моих пальцев…
Затем я плотно-плотно прижал её к себе и непреклонно-медленно вошёл в её плоть.
Я брал её долгими тягучими движениями. Она закрыла глаза. Слившись, мы летели единой каплей бытия сквозь ночную бесконечность…
Она лежала раскинуто-бесстыжая, омытая и осушенная мною и улыбалась. Её глаза всё ещё были закрыты…
Я склонился над ней и провел ресницами по её нежной щеке. Ещё и ещё раз. Потом я опустился чуть ниже и быстро-быстро заморгал. Я щекотал ресницами её губы, шею, плечи.…
Это называется «поцелуй бабочки».
И тогда она открыла глаза и посмотрела на меня.
И я понял, что наивысшее наслаждение случается не от собственного заурядного оргазма, но от затуманенного взора той, без которой нет тебе жизни на этой планете.
***
Набоков жил долго. Недели полторы. Под конец он уже не летал, а скорбно нахохлившись, сидел на шторе в своём потускневшем багряном камзоле.
Но он не умер. А просто в один прекрасный день исчез.
Я искал его тельце по всей комнате. Отодвигал диван, раскрывал шторы, приподнимал ковер. Но его не было нигде.
Он просто улетучился как сон, растворился как дым, испарился как красочный мираж, привидевшийся в тусклой пустыне жизни.
P.S. В нашей жизни случается масса необычайно важных событий: карьера, политика, олимпиада…
Думаете, вы вспомните о них, когда с ваших красивых ярких крыльев начнет осыпаться пыльца?
Нет. Всё о чём вы вспомните, будут бабочки, которых зимней ночью вам подарила любимая женщина. И поцелуй бабочки, который запечатлел на ваших устах любимый мужчина.
И с этим ничего не сравнится.
Nothing compares to you.
Click to view