В.С.Соловьев: "Целые народы, погибающие от ложных мыслей и неправильной жизни" (1892)
.
Представим себе человека, от природы здорового сильного, умного, способного и незлого,-- а именно таким и считают все, и весьма справедливо, наш русский народ. Мы узнаём, что этот человек или народ находится в крайне печальном состоянии: он болен, разорен, деморализован. Если мы хотим ему помочь, то, конечно, прежде всего постараемся узнать, в чем дело, отчего он попал в такое жалкое положение...
Мнимые и действительные меры к подъему народного благосостояния
В последнее время почти каждый день приходилось читать такие сообщения из различных мест России: "Уже около трех месяцев стоит у нас засуха; земля всюду пересохла, и хотя с горем пополам перепахана, но сеять озимый хлеб местные хозяева не решаются, ибо зерно, залегши в пересохшую землю, не обещает сколько-нибудь утешительных результатов".
Это -- из юго-западного края, а вот из юго-восточного: "Значительная часть нашего юго-востока страдает теперь от засухи. Проехав Терскую и Кубанскую области, значительную часть Донской области и Воронежской губернии, я всюду видел сухую землю и массы пыли... Все томятся и всюду распространен страх за будущее. Везде видны или черные, или непаханые поля, а время посева уходит. Особенно страшит положение воронежских местностей, которые испытали уже два года тяжкого неурожая. Что было в прошлом году -- всем известно, но в нынешнем нужда, по всем рассказам, гораздо сильнее"
А вот известие из центральной России: "Оскудение влаги положительно идет crescendo с каждым годом, что заметно на глаз... Что касается степной и центральной России, которая по своему теперешнему безлесью может быть также названа степною, засуха з, свирепствовала не менее прошлого года... Почва уже прошлого осенью просохла более чем на 1 1/2 аршина в глубину, и вся выпадавшая влага моментально поглощалась нижними слоями почвы в ущерб верхнему слою и питанию растений. Немудрено, что земля при этих условиях утратила последнюю влагу и только несколько была смочена дождями, прошедшими в конце июля. Дожди казались довольно изобильными, но сухость почвы была такова, что уже через две недели в почве не оставалось и следа влаги. В настоящее время, в сентябре, когда земля обыкновенно бывает влажною и наступают осенние дожди, почва совершенно суха; суха не только на поверхности, но даже на три аршина в глубину нет никакой влаги (прошлый год в это же время земля была суха лишь на 1 1/2 аршина глубины). Корма высохли, ранняя зелень ржи, давшая хороший всход, пожелтела, поздняя рожь частию еще не всходила"
Множеством подобных известий, идущих отовсюду, решительно подтверждаются заключения ученых о естественном процессе превращения нашей черноземной полосы (и примыкающих к ней частей средней России) в безводную и бесплодную пустыню. Что наше земледелие находится" в опасном положении -- это признается теперь почти всеми, но о настоящем свойстве и истинных размерах этой опасности большинство не имеет ясного представления. Многие серьезно озабочены народного бедою, но она явилась для них с этой стороны так неожиданно, что они, по справедливому замечанию одной газеты, "плохо отличают важное от мелочей и, гоняясь за теми или иными подробностями, забывают о главной цели, или -- что однако не лучше -- обольщаются надеждой достигнуть ее неподходящими средствами".
Но если даже главная цель и не забывается и средства для ее достижения предлагаются сами по себе подходящие,-- все-таки предлагаемый способ борьбы с бедой может оказаться пустым разговором, вовсе к делу не относящимся. Самый непогрешимый рецепт искуснейшего врача есть лишь ненужный клочок бумаги, если больному не на что купить лекарства, но и самою щедрою помощью можно воспользоваться не для облегчения, а для усиления болезни. Предлагать обедневшему и невежественному населению рациональную систему сельского хозяйства -- значит прописывать нищему дорогие лекарства; но так же бесполезно, хотя и более человеколюбиво, заботиться об одном количественном увеличении материальных средств такого населения, которое по качеству своей культуры или своей бескультурности бессильно против стихийных процессов природы и, следовательно, не может действительно обеспечить своего благосостояния.
Без сомнения, при данных условиях наша земля может скорее превратиться в, пустыню, нежели наши крестьяне в рациональных агрономов.
По общему признанию, одно из главных условий, способствующих губительному процессу обезводнения, есть истребление лесов, и правительство прежде всего озаботилось их охранением. К несчастию для той половины России, которой беда грозит ближайшим образом, эти охранительные меры не могут иметь сколько-нибудь существенного значения, так как там уже охранять почти нечего. Разведение же новых лесов в обширных размерах, помимо других затруднений, могло бы принести свою пользу лишь в отдаленном будущем, а между тем после 1890 г. нам уже медлить не приходится.
Единственною прямою и радикальною мерою было бы устроить во всей подверженной хроническим засухам полосе России искусственное орошение полей (т. е. систему резервуаров и каналов, сохраняющих и правильно распределяющих весеннюю влагу): но сделать это в короткий срок на пространстве нескольких десятков миллионов десятин -- потребовало бы таких огромных расходов, которые были бы не по силам государству и при наилучшем состоянии финансов, а теперь, когда (по опубликованным официальным сведениям) свободная наличность государственного казначейства после чрезвычайных расходов прошлого года равняется всего 38 миллионам, да еще предстоят новые расходы на продовольствие нескольких губерний,-- о таком грандиозном предприятии нечего и думать.
Роковой круг: государство должно помочь разоренному населению против стихийного бедствия, а средства до этой новой помощи ему приходится -- вследствие преимущественно земледельческого характера страны -- брать с того же населения, которое, однако, не только новых, и старых средств давать не в состоянии, поднять его платежную способность можно было бы только при огромных новых расходах на обеспечение земледелия.
Это противоречие, которое чем дальше, тем должно становиться резче, заставляет многих ревнителей народного блага устранять или замалчивать вопрос о пpямой борьбе против угрожающего земледелию стихийного процесса и сводить все дело на почву экономическую.
Если я скажу, что мы страдаем от бескультурности и что наше спасение только в культурном прогрессе, то это будет лишь верное теоретическое указание, но практическое решение задачи. Понятие культуры слишком сложно и в целом неопределенно, а предаваться культурному прогрессу по частям, не зная взаимной связи и отношения этих частей,-- дело в лучшем случае бесплодное.
Стихийные беды, подрывающие наше земледелие, имеют общее значение. Они грозят благосостоянию не того или другого края, а всей России, и противодействовать им должна Россия как целое. Есть простые и общие условия, одинаково обязательные для исторической жизни народов, как и для личной жизни отдельных людей, и не менее непреложные, чем физические законы. Только при соблюдении этих условий или жизненных норм какая-нибудь мера или предприятие могут быть действительными и благотворными; без них же всякая мера, по-видимому, и сама: практичная и целесообразная, будет лишь мнимою мерою.
Представим себе человека, от природы здорового сильного, умного, способного и незлого,-- а именно таким и считают все, и весьма справедливо, наш русский народ. Мы узнаём, что этот человек или народ находится в крайне печальном состоянии: он болен, разорен, деморализован. Если мы хотим ему помочь, то, конечно, прежде всего постараемся узнать, в чем дело, отчего он попал в такое жалкое положение.
И вот мы узнаём, что он, в лице значительной части своей интеллигенции, хотя и не может считаться формально умалишенным, однако одержим ложными идеями, граничащими с манией величия и манией вражды к нему всех и каждого. Равнодушный к своей действительной пользе и действительному вреду, он воображает несуществующие опасности и основывает на них самые нелепые предположения. Ему кажется, что все соседи его обижают, недостаточно преклоняются перед его величием и всячески против него злоумышляют. Всякого и из своих домашних он обвиняет в стремлении ему повредить, отделиться от него и перейти к врагам -- а врагами своими он считает всех соседей. И вот, вместо того, чтобы жить своим честным трудом на пользу себе и ближним, он готов тратить все свое состояние и время на борьбу против мнимых козней. Воображая, что соседи хотят подкопать его дом и даже напасть на него вооруженною рукой, он предлагает тратить огромные деньги на покупку пистолетов и ружей, на железные заборы и затворы. Остающееся от этих забот время он считает своим долгом снова употреблять на борьбу -- с своими же домашними...
Узнав все это и желая спасти несчастного, мы не станем, конечно, ни снабжать его деньгами, ни лечить от лихорадки или чего-нибудь другого. Мы постараемся убедить его, что мысли его ложны и несправедливы. Если он не убедится и останется при своей мании, то ни деньги, ни лекарства -- не помогут. Если же убедится и образумится, откажется от нелепых идей и обидных действий, то будучи человеком умным, способным и крепким, легко найдет в самом себе средства восстановить свое здоровье и поправить свои дела.
Всем этим я хотел пока только сказать по адресу некоторой части нашей печати, что и целые народы, погибающие от ложных мыслей и неправильной жизни, одною агрономией и экономией, без внутренней правды, спасены быть не могут.
В. С. Соловьев
"Вестник Европы", сентябрь, 1892 г.
(сокращенный вариант)
Источник: Эхо России
Представим себе человека, от природы здорового сильного, умного, способного и незлого,-- а именно таким и считают все, и весьма справедливо, наш русский народ. Мы узнаём, что этот человек или народ находится в крайне печальном состоянии: он болен, разорен, деморализован. Если мы хотим ему помочь, то, конечно, прежде всего постараемся узнать, в чем дело, отчего он попал в такое жалкое положение...
Мнимые и действительные меры к подъему народного благосостояния
В последнее время почти каждый день приходилось читать такие сообщения из различных мест России: "Уже около трех месяцев стоит у нас засуха; земля всюду пересохла, и хотя с горем пополам перепахана, но сеять озимый хлеб местные хозяева не решаются, ибо зерно, залегши в пересохшую землю, не обещает сколько-нибудь утешительных результатов".
Это -- из юго-западного края, а вот из юго-восточного: "Значительная часть нашего юго-востока страдает теперь от засухи. Проехав Терскую и Кубанскую области, значительную часть Донской области и Воронежской губернии, я всюду видел сухую землю и массы пыли... Все томятся и всюду распространен страх за будущее. Везде видны или черные, или непаханые поля, а время посева уходит. Особенно страшит положение воронежских местностей, которые испытали уже два года тяжкого неурожая. Что было в прошлом году -- всем известно, но в нынешнем нужда, по всем рассказам, гораздо сильнее"
А вот известие из центральной России: "Оскудение влаги положительно идет crescendo с каждым годом, что заметно на глаз... Что касается степной и центральной России, которая по своему теперешнему безлесью может быть также названа степною, засуха з, свирепствовала не менее прошлого года... Почва уже прошлого осенью просохла более чем на 1 1/2 аршина в глубину, и вся выпадавшая влага моментально поглощалась нижними слоями почвы в ущерб верхнему слою и питанию растений. Немудрено, что земля при этих условиях утратила последнюю влагу и только несколько была смочена дождями, прошедшими в конце июля. Дожди казались довольно изобильными, но сухость почвы была такова, что уже через две недели в почве не оставалось и следа влаги. В настоящее время, в сентябре, когда земля обыкновенно бывает влажною и наступают осенние дожди, почва совершенно суха; суха не только на поверхности, но даже на три аршина в глубину нет никакой влаги (прошлый год в это же время земля была суха лишь на 1 1/2 аршина глубины). Корма высохли, ранняя зелень ржи, давшая хороший всход, пожелтела, поздняя рожь частию еще не всходила"
Множеством подобных известий, идущих отовсюду, решительно подтверждаются заключения ученых о естественном процессе превращения нашей черноземной полосы (и примыкающих к ней частей средней России) в безводную и бесплодную пустыню. Что наше земледелие находится" в опасном положении -- это признается теперь почти всеми, но о настоящем свойстве и истинных размерах этой опасности большинство не имеет ясного представления. Многие серьезно озабочены народного бедою, но она явилась для них с этой стороны так неожиданно, что они, по справедливому замечанию одной газеты, "плохо отличают важное от мелочей и, гоняясь за теми или иными подробностями, забывают о главной цели, или -- что однако не лучше -- обольщаются надеждой достигнуть ее неподходящими средствами".
Но если даже главная цель и не забывается и средства для ее достижения предлагаются сами по себе подходящие,-- все-таки предлагаемый способ борьбы с бедой может оказаться пустым разговором, вовсе к делу не относящимся. Самый непогрешимый рецепт искуснейшего врача есть лишь ненужный клочок бумаги, если больному не на что купить лекарства, но и самою щедрою помощью можно воспользоваться не для облегчения, а для усиления болезни. Предлагать обедневшему и невежественному населению рациональную систему сельского хозяйства -- значит прописывать нищему дорогие лекарства; но так же бесполезно, хотя и более человеколюбиво, заботиться об одном количественном увеличении материальных средств такого населения, которое по качеству своей культуры или своей бескультурности бессильно против стихийных процессов природы и, следовательно, не может действительно обеспечить своего благосостояния.
Без сомнения, при данных условиях наша земля может скорее превратиться в, пустыню, нежели наши крестьяне в рациональных агрономов.
По общему признанию, одно из главных условий, способствующих губительному процессу обезводнения, есть истребление лесов, и правительство прежде всего озаботилось их охранением. К несчастию для той половины России, которой беда грозит ближайшим образом, эти охранительные меры не могут иметь сколько-нибудь существенного значения, так как там уже охранять почти нечего. Разведение же новых лесов в обширных размерах, помимо других затруднений, могло бы принести свою пользу лишь в отдаленном будущем, а между тем после 1890 г. нам уже медлить не приходится.
Единственною прямою и радикальною мерою было бы устроить во всей подверженной хроническим засухам полосе России искусственное орошение полей (т. е. систему резервуаров и каналов, сохраняющих и правильно распределяющих весеннюю влагу): но сделать это в короткий срок на пространстве нескольких десятков миллионов десятин -- потребовало бы таких огромных расходов, которые были бы не по силам государству и при наилучшем состоянии финансов, а теперь, когда (по опубликованным официальным сведениям) свободная наличность государственного казначейства после чрезвычайных расходов прошлого года равняется всего 38 миллионам, да еще предстоят новые расходы на продовольствие нескольких губерний,-- о таком грандиозном предприятии нечего и думать.
Роковой круг: государство должно помочь разоренному населению против стихийного бедствия, а средства до этой новой помощи ему приходится -- вследствие преимущественно земледельческого характера страны -- брать с того же населения, которое, однако, не только новых, и старых средств давать не в состоянии, поднять его платежную способность можно было бы только при огромных новых расходах на обеспечение земледелия.
Это противоречие, которое чем дальше, тем должно становиться резче, заставляет многих ревнителей народного блага устранять или замалчивать вопрос о пpямой борьбе против угрожающего земледелию стихийного процесса и сводить все дело на почву экономическую.
Если я скажу, что мы страдаем от бескультурности и что наше спасение только в культурном прогрессе, то это будет лишь верное теоретическое указание, но практическое решение задачи. Понятие культуры слишком сложно и в целом неопределенно, а предаваться культурному прогрессу по частям, не зная взаимной связи и отношения этих частей,-- дело в лучшем случае бесплодное.
Стихийные беды, подрывающие наше земледелие, имеют общее значение. Они грозят благосостоянию не того или другого края, а всей России, и противодействовать им должна Россия как целое. Есть простые и общие условия, одинаково обязательные для исторической жизни народов, как и для личной жизни отдельных людей, и не менее непреложные, чем физические законы. Только при соблюдении этих условий или жизненных норм какая-нибудь мера или предприятие могут быть действительными и благотворными; без них же всякая мера, по-видимому, и сама: практичная и целесообразная, будет лишь мнимою мерою.
Представим себе человека, от природы здорового сильного, умного, способного и незлого,-- а именно таким и считают все, и весьма справедливо, наш русский народ. Мы узнаём, что этот человек или народ находится в крайне печальном состоянии: он болен, разорен, деморализован. Если мы хотим ему помочь, то, конечно, прежде всего постараемся узнать, в чем дело, отчего он попал в такое жалкое положение.
И вот мы узнаём, что он, в лице значительной части своей интеллигенции, хотя и не может считаться формально умалишенным, однако одержим ложными идеями, граничащими с манией величия и манией вражды к нему всех и каждого. Равнодушный к своей действительной пользе и действительному вреду, он воображает несуществующие опасности и основывает на них самые нелепые предположения. Ему кажется, что все соседи его обижают, недостаточно преклоняются перед его величием и всячески против него злоумышляют. Всякого и из своих домашних он обвиняет в стремлении ему повредить, отделиться от него и перейти к врагам -- а врагами своими он считает всех соседей. И вот, вместо того, чтобы жить своим честным трудом на пользу себе и ближним, он готов тратить все свое состояние и время на борьбу против мнимых козней. Воображая, что соседи хотят подкопать его дом и даже напасть на него вооруженною рукой, он предлагает тратить огромные деньги на покупку пистолетов и ружей, на железные заборы и затворы. Остающееся от этих забот время он считает своим долгом снова употреблять на борьбу -- с своими же домашними...
Узнав все это и желая спасти несчастного, мы не станем, конечно, ни снабжать его деньгами, ни лечить от лихорадки или чего-нибудь другого. Мы постараемся убедить его, что мысли его ложны и несправедливы. Если он не убедится и останется при своей мании, то ни деньги, ни лекарства -- не помогут. Если же убедится и образумится, откажется от нелепых идей и обидных действий, то будучи человеком умным, способным и крепким, легко найдет в самом себе средства восстановить свое здоровье и поправить свои дела.
Всем этим я хотел пока только сказать по адресу некоторой части нашей печати, что и целые народы, погибающие от ложных мыслей и неправильной жизни, одною агрономией и экономией, без внутренней правды, спасены быть не могут.
В. С. Соловьев
"Вестник Европы", сентябрь, 1892 г.
(сокращенный вариант)
Источник: Эхо России