Уебан им. Палия
У всех нас был тот трогательный счастливый момент, когда понимаешь, что твоя первая книга поступила в продажу, и вот уже практически сейчас тысячи сириусян бегут к киоскам, чтобы поскорее начать внимать твоим остросюжетным мыслям и восторгаться полётом фантазии. Ну хорошо, не у всех. Но у вашего непокорного слуги такой момент был.
В августе 2006-го я встретил на Ленинградском вокзале брутального питерского интеллигента Лёху, и мы устремились в самый центр Чорного сердца Родины, города-героя Москвы, чтобы культурно отметить выход моей первой книги. Саму книгу мы даже видели на развале Ленинградского вокзала, но решили не покупать, чтобы больше досталось сириусянам.
По прибытию в тихий дворик ЦАО мы начали постепенно отмечать. К нам присоединились ещё двое: будущий дважды отец и рок-звезда Южного Измайлово Дима и светоч Тушинского киберпанка Олег. Олег, кстати, принёс заветную книгу и потребовал автограф. Так я впервые подержал в руках 1 из 379 200 продуктов своего интеллектуального труда, на которые было изведено столько леса, что я стараюсь об этом не думать. Особенно по ночам.
Одухотворенные корпускулярно-волновой близостью 500-страничного талмуда, мы стали отмечать ещё интенсивнее. Олег быстро сообразил, что после очередного визита в угловой магазинчик мы двинемся на ближайшую набережную с целью познания новых пространств. В его планы не входило в тот летний вечер познать излишние суперструны и сингулярности , поэтому светоч Тушинского киберпанка вежливо ретировался.
Набережная встретила нас душевным закатом, видом на белую скалу Дома правительства и все остальные дома-утёсы центральной части нерезинового Чорного сердца. Плавный уход в грёзы о немеркнущей славе, рукоплещущих поклонницах и конфетти из стотысячных купюр способствовал некоторому расслаблению гипоталамуса... И в какой-то момент ваш непокорный слуга в порыве импровизации неаккуратно шагнул с пандуса в воды Москвы-реки. Пандус был сзади, а Лёха с Димой впереди. И если пандусу ещё можно простить коварное молчание, то этим двум... Впрочем, они, наверное, хотели предупредить, но шаг был столь стремителен, а полёт так красив, что простим им. Засмотрелись.
Мутные августовские воды приняли меня в себя. Осознание, что мобила и паспорт в карманах и они могут выйти из строя, длилось недолго: грёзы о славе, поклонницах и конфетти оказались в разы сильнее. И я под уважительное хмыканье Лёхи и Димы дал круг почёта. Грамотно, на спине, как учили в спортивной секции по плаванию.
Лёха с Димой помогли мне вернуться на пандус, благо возвышался он над уровнем мутных вод не более чем на полметра. Удачный акробатический рисунок, найденный мной во время полёта решено было отметить отдельно. После чего паспорт, мобила и ваш покорный слуга были доставлены в дом и высушены феном. Именно в порядке перечисления.
На утро мы пошли на место происшествия под предлогом поиска выпавшей из кармана ручки. В действительности же, разумеется, чтобы поставить бошки на место путём нехитрых манипуляций с уровнем алкогольдегидрогеназы в крови. И вот при свете дня масштаб моей вчерашней акробатики предстал перед нами во всей красе. Выяснилось, что я рухнул спиной аккурат между торчащих острых арматурин. Было вынесено решение столь успешный и необычный по исполнению элемент отметить и отныне звать «уебаном имени Палия». Ну знаете, в гимнастике есть элементы «перелёт Ткачёва» или «перелёт Ковача»? А это стало «уебаном Палия».
До сих пор брутальный питерский интеллигент Лёха и дважды отец Измайловского рока Дима вспоминают торжество пьяного бессознательного над гравитацией и теорией вероятности.
Уебан Палия. Звучит.
Мобила и паспорт, кстати, после просушки феном вернулись в строй. Мобилу ту несколько лет назад украли, а паспорт и ныне со мной. Лишь лёгкая зыбь на краях его страниц временами укоризненно шуршит в кармане. Умеют же, когда захотят, а!
В августе 2006-го я встретил на Ленинградском вокзале брутального питерского интеллигента Лёху, и мы устремились в самый центр Чорного сердца Родины, города-героя Москвы, чтобы культурно отметить выход моей первой книги. Саму книгу мы даже видели на развале Ленинградского вокзала, но решили не покупать, чтобы больше досталось сириусянам.
По прибытию в тихий дворик ЦАО мы начали постепенно отмечать. К нам присоединились ещё двое: будущий дважды отец и рок-звезда Южного Измайлово Дима и светоч Тушинского киберпанка Олег. Олег, кстати, принёс заветную книгу и потребовал автограф. Так я впервые подержал в руках 1 из 379 200 продуктов своего интеллектуального труда, на которые было изведено столько леса, что я стараюсь об этом не думать. Особенно по ночам.
Одухотворенные корпускулярно-волновой близостью 500-страничного талмуда, мы стали отмечать ещё интенсивнее. Олег быстро сообразил, что после очередного визита в угловой магазинчик мы двинемся на ближайшую набережную с целью познания новых пространств. В его планы не входило в тот летний вечер познать излишние суперструны и сингулярности , поэтому светоч Тушинского киберпанка вежливо ретировался.
Набережная встретила нас душевным закатом, видом на белую скалу Дома правительства и все остальные дома-утёсы центральной части нерезинового Чорного сердца. Плавный уход в грёзы о немеркнущей славе, рукоплещущих поклонницах и конфетти из стотысячных купюр способствовал некоторому расслаблению гипоталамуса... И в какой-то момент ваш непокорный слуга в порыве импровизации неаккуратно шагнул с пандуса в воды Москвы-реки. Пандус был сзади, а Лёха с Димой впереди. И если пандусу ещё можно простить коварное молчание, то этим двум... Впрочем, они, наверное, хотели предупредить, но шаг был столь стремителен, а полёт так красив, что простим им. Засмотрелись.
Мутные августовские воды приняли меня в себя. Осознание, что мобила и паспорт в карманах и они могут выйти из строя, длилось недолго: грёзы о славе, поклонницах и конфетти оказались в разы сильнее. И я под уважительное хмыканье Лёхи и Димы дал круг почёта. Грамотно, на спине, как учили в спортивной секции по плаванию.
Лёха с Димой помогли мне вернуться на пандус, благо возвышался он над уровнем мутных вод не более чем на полметра. Удачный акробатический рисунок, найденный мной во время полёта решено было отметить отдельно. После чего паспорт, мобила и ваш покорный слуга были доставлены в дом и высушены феном. Именно в порядке перечисления.
На утро мы пошли на место происшествия под предлогом поиска выпавшей из кармана ручки. В действительности же, разумеется, чтобы поставить бошки на место путём нехитрых манипуляций с уровнем алкогольдегидрогеназы в крови. И вот при свете дня масштаб моей вчерашней акробатики предстал перед нами во всей красе. Выяснилось, что я рухнул спиной аккурат между торчащих острых арматурин. Было вынесено решение столь успешный и необычный по исполнению элемент отметить и отныне звать «уебаном имени Палия». Ну знаете, в гимнастике есть элементы «перелёт Ткачёва» или «перелёт Ковача»? А это стало «уебаном Палия».
До сих пор брутальный питерский интеллигент Лёха и дважды отец Измайловского рока Дима вспоминают торжество пьяного бессознательного над гравитацией и теорией вероятности.
Уебан Палия. Звучит.
Мобила и паспорт, кстати, после просушки феном вернулись в строй. Мобилу ту несколько лет назад украли, а паспорт и ныне со мной. Лишь лёгкая зыбь на краях его страниц временами укоризненно шуршит в кармане. Умеют же, когда захотят, а!