(no subject)
Нестяжателям от благодарной России
26 апреля 1908. Ждет Л.Н. своего любимца Черткова, который снимает под себя три дачи на Засеке, пока его palazzo в 30 комнат будет строиться в Телятинках ‹...›
21 октября 1908. Ежедневно приезжает и сам Чертков, который не только обожает Л.Н., но и командует им, а Л.Н. не только любуется Чертковым, но и слушается его во всем. Сегодня у Черткова несчастье. Его два раза уже поджигали, но неудачно, а сегодня подожгли с успехом, и все только что отстроенные службы сгорели дотла. Подозрение на двоих. Либо это сделал подрядчик, которому это было нужно сделать, чтобы скрыть пред ревизией все мошенничества, которые он наделал в постройке, либо один телятинковский мужик, которого подрядчик будто бы нанимал за 150 р. поджечь Черткова, но который от этого отказался, донес об этом Черткову и просил с него денег за не поджог. Чертков отказал, а мужик на это очень обиделся. Но кто бы ни поджог, Чертков все равно не будет доискиваться и виновного суду предавать не будет. Полный простор всякому желающему снова попытаться поджигать.
Л.Н., конечно, очень огорчился, особенно отношением недоброжелательным мужиков, глазевших на пожар и не желавших принять участие в его тушении. На утро мужики пришли воровать из дымящегося пожарища разные вещи на глазах у толстовца Е.И. Попова, а потом явились к Черткову просить на водку.
Вечером Л.Н. мне сказал: «Я сегодня впал в уныние: такой мрак, такой мрак меня охватил со всех сторон, куда ни взглянешь, всюду мрак. И только теперь я сумел освободиться от уныния, именно теми доводами, что мрак насылается на нас для того, чтобы мы боролись с ним» ‹...›
И немного о Черткове. 6 августа 1906 г. Зять Межуев Сухотин записывает в своем дневнике: «Тут теперь гостит В.Г. Чертков, приехавший на побывку из Англии. Это любимый ученик Л.Н., Иоанн в некотором роде, и я понимаю, что он может быть ближе других сердцу учителя. Уже одно то, что они оба хорошей крови, bien nés (хорошего происхождения), в их близости, как это ни может казаться странным, играет не последнюю роль.
Нельзя не подивиться пиетету зятя графа перед своим тестем, ибо когда говорят о «любимом ученике Иоанне», то подразумевают Христа. А ведь мог бы Михаил Сергеевич назвать Черткова как-нибудь поскромнее, например, «Платоном», и тогда его тесть ассоциировался бы с Сократом. Так было бы куда скромнее.
Последний секретарь графа В.Ф. Булгаков писал, что молодой Чертков принадлежал к тому очень узкому кругу петербургской знати, который приглашался на так называемые «малые» балы в Аничков дворец, тот самый дворец, о котором с иронией Пушкин писал, что был назначен камер-юнкером только для того, чтобы его супруга Наталья Николаевна могла здесь танцевать. Однажды на таком балу Черткова пригласила на вальс сама императрица Мария Федоровна, которая воспользовалась «особым правом дам, принадлежащих к императорской фамилии, - первыми приглашать кавалеров. Но Чертков отказался, т.к. не умел танцевать вальс, чем вызвал сенсацию в зале: он отказался танцевать с императрицей!»
Как отмечает в своей книге «В.Г. Чертков в жизни Л.Н. Толстого» протоиерей Г. Ореханов, «этот поступок своей экстравагантностью настолько напоминает некоторые шутки главного героя романа “Бесы” Ставрогина, что поневоле задумываешься о возможных биографических параллелях».
Толстой, продолжает далее В.Ф. Булгаков, возможно, в чем-то был даже удивлен появлением молодого человека из более высокого круга (сам Толстой принадлежал к «средне-высшему дворянству» - выражение Ф.М. Достоевского, подхваченное Д.С. Мережковским). Возможно. что графу на первых порах это даже немного льстило.
Таковы были стойкие идейные борцы с Русским государством вообще и царским режимом, в частности.