Окололитературные апокрифы - 77
Однажды у наркома просвещения тов. А.В. Луначарского случилась беда: на него наехала танком его заместитель Ольга Давидовна Розенфельд-Каменева - жена тов. Розенфельда («Каменева») и одновременно родная сестра тов. Л.Д. Троцкого.
Тов. О.Д. Розенфельд ведала театрами и все больше подминала под себя своего шефа, диктуя свою политику. Она как могла напирала на пролектультовщину и мейерхольдовщину, загоняя тем в угол классический театр с его пропахшими нафталином плюшевыми портьерами.
Революционной шантрапе хотелось изгаляться, как на митинге, и скандировать «лорду в морду», а ей предлагалось учить монологи величиной в полстраницы и выражаться членораздельно.
Тов. Луначарскому это очень не нравилось, поскольку он не желал, чтобы классические театры исчахли на корню, а наоборот, дышали вольно и ставили бы его гениальные философическо-политические пиесы с эротическим уклоном. Мысль о том, чтобы доверять их постановку какой-то шантрапе, была для Анатолия Васильевича непереносима. Да и шантрапа, включая Мейерхольда, ни за что не взялась бы за их постановку. Кроме того, мадам Розенфельд отпихивала от него своей мощной грудью просительниц-актерок, что нарушало привычное течение жизни наркома, изолируя пастыря от паствы и подсекая тем корень его вдохновения.
И тогда тов. А.В. Луначарский, презрев обвинения Ильича в «труположестве», т.е. «заигрывания с боженькой», бросился в ноги вождю с мольбой унять «эту вздорную бабу», напирая на необходимость сохранения классического театра.
Ильич выразил глубокую озабоченность положением дел в театральном искусстве и обещал подумать.
Правду сказать, вождю в тот момент было не до театров, но он ухватился за возможность провести очередную комбинацию по урезониванию «политической проститутки Каменева» и «иудушки Троцкого». Снять мадам Розенфельд с поста замнаркома, наверняка было бы воспринято его соратниками в качестве «сигнала» и «знакового смещения». Одним словом, Ильич задумал сунуть палку в муравейник и посмотреть, что из этого на сей раз выйдет. У бильярдистов такая комбинация называется сыграть от борта».
На очередном заседании СНК Ильич как бы между делом - «резвяся и играя» - провел решение о снятии мадам Розенфельд с поста замнаркома просвещения к великой радости Анатолия Васильевича, к телу которого вновь был открыт вольный доступ актрис и перспектива постановок своих пьес в приличных театрах, а не на подмостках хулиганов и хамов от искусства.
В результате тов. Троцкий насторожился, а тов. Розенфельд изрядно струхнул: ему ведь еще предстоял нелегкий разговор с женой, которая и без того постоянно третировала его и называла тряпкой.
И долго еще потом товарищи из ЦК и Политбюро обсуждали эту кадровую перестановку и перемывали кости затронутым персонам, проигрывая ситуацию на ящике с песком. Партия в очередной раз пришла в движение, в результате чего подняла голову разгромленная, было, «рабочая оппозиция». Однако на том дело и кончилось. Лишь один тов. А.И. Рыков ничего не заметил, поелику бывал пьян во все дни.
Луначарский торжествовал и горячо благодарил Ильича за его заботу об остатках культуры. Ильич же махнул рукой и сказал, что благодарить его не стоит, после чего выставил озабоченного судьбами культуры наркома за дверь.
Так они и играли от борта, загоняя «свояков» в угол, покуда однажды товарищу Сталину игра на бильярде не прискучила, и он не предложил сыграть в городки, после чего вышиб несколькими битами все их фигуры.
А спустя 80 лет после случившегося в прессе появились статьи о неустанной заботе Ильича и тов. Луначарского о сохранении русского культурного наследия.
Тов. О.Д. Розенфельд ведала театрами и все больше подминала под себя своего шефа, диктуя свою политику. Она как могла напирала на пролектультовщину и мейерхольдовщину, загоняя тем в угол классический театр с его пропахшими нафталином плюшевыми портьерами.
Революционной шантрапе хотелось изгаляться, как на митинге, и скандировать «лорду в морду», а ей предлагалось учить монологи величиной в полстраницы и выражаться членораздельно.
Тов. Луначарскому это очень не нравилось, поскольку он не желал, чтобы классические театры исчахли на корню, а наоборот, дышали вольно и ставили бы его гениальные философическо-политические пиесы с эротическим уклоном. Мысль о том, чтобы доверять их постановку какой-то шантрапе, была для Анатолия Васильевича непереносима. Да и шантрапа, включая Мейерхольда, ни за что не взялась бы за их постановку. Кроме того, мадам Розенфельд отпихивала от него своей мощной грудью просительниц-актерок, что нарушало привычное течение жизни наркома, изолируя пастыря от паствы и подсекая тем корень его вдохновения.
И тогда тов. А.В. Луначарский, презрев обвинения Ильича в «труположестве», т.е. «заигрывания с боженькой», бросился в ноги вождю с мольбой унять «эту вздорную бабу», напирая на необходимость сохранения классического театра.
Ильич выразил глубокую озабоченность положением дел в театральном искусстве и обещал подумать.
Правду сказать, вождю в тот момент было не до театров, но он ухватился за возможность провести очередную комбинацию по урезониванию «политической проститутки Каменева» и «иудушки Троцкого». Снять мадам Розенфельд с поста замнаркома, наверняка было бы воспринято его соратниками в качестве «сигнала» и «знакового смещения». Одним словом, Ильич задумал сунуть палку в муравейник и посмотреть, что из этого на сей раз выйдет. У бильярдистов такая комбинация называется сыграть от борта».
На очередном заседании СНК Ильич как бы между делом - «резвяся и играя» - провел решение о снятии мадам Розенфельд с поста замнаркома просвещения к великой радости Анатолия Васильевича, к телу которого вновь был открыт вольный доступ актрис и перспектива постановок своих пьес в приличных театрах, а не на подмостках хулиганов и хамов от искусства.
В результате тов. Троцкий насторожился, а тов. Розенфельд изрядно струхнул: ему ведь еще предстоял нелегкий разговор с женой, которая и без того постоянно третировала его и называла тряпкой.
И долго еще потом товарищи из ЦК и Политбюро обсуждали эту кадровую перестановку и перемывали кости затронутым персонам, проигрывая ситуацию на ящике с песком. Партия в очередной раз пришла в движение, в результате чего подняла голову разгромленная, было, «рабочая оппозиция». Однако на том дело и кончилось. Лишь один тов. А.И. Рыков ничего не заметил, поелику бывал пьян во все дни.
Луначарский торжествовал и горячо благодарил Ильича за его заботу об остатках культуры. Ильич же махнул рукой и сказал, что благодарить его не стоит, после чего выставил озабоченного судьбами культуры наркома за дверь.
Так они и играли от борта, загоняя «свояков» в угол, покуда однажды товарищу Сталину игра на бильярде не прискучила, и он не предложил сыграть в городки, после чего вышиб несколькими битами все их фигуры.
А спустя 80 лет после случившегося в прессе появились статьи о неустанной заботе Ильича и тов. Луначарского о сохранении русского культурного наследия.