Окололитературные апокрифы - 57
Рассказы о Луначарском
(продолжение)
Однажды среди Каштанка проснулась и занервничала.
Почуяв неладное, доктор Чехов надел песне и пошел в шлепанцах к Луначарскому из палаты которого доносились нечленораздельные звуки.
- Аддай - дай
У-у-у
Гррр-бх-тайдзах
Авау, авау, пхоф бх.
Наннау-кнуяя-наннау-у-у,
Миньэта-а-ай…
Доктор Чехов посмотрел в глазок: в номере за огромным столом сидел нарком Луначарский и воздев бороду-эспаньолку к потолку продолжал издавать престранные звуки:
- Эй-ай
Лью-лью
Таннаго натальни-канная-а
Та-нга-нга-ай,
Уялалу
Лаю-лалу
Амменнай, лаяй, лоялу...
«Анатолий Васильевич! Да вас, никак, клопы кусают?» - спросил Луначарского Чехов, войдя к нему в палату.
Но это оказались не клопы, а возгласы богоборцев из очередной пьесы Луначарского «Иван в раю», которую нарком читал себе вслух.
Чехов отнесся к новому сочинению своего пациента без энтузиазма и посоветовал ему проглядывать перед сном журнал «Плэй бой».
Каштанка успокоилась, а доктор Чехов, задав для проформы еще пару вопросов, запер Луначарского на ключ.
…………………………………………………………………………………………………..
Каштанка не любила тов. Луначарского, который напоминал ей гуся Ивана Иваныча. На приеме у доктора Чехова Луначарский начинал тут же говорить о чем-то горячо и убедительно, но всегда непонятно. В первые дни знакомства Каштанка думала, что он говорит много потому, что очень умен, но прошло немного времени, и она потеряла к нему всякое уважение; когда он подходил к ней со своими длинными речами, она уж не виляла хвостом, а третировала его, как надоедливого болтуна, который не дает никому спать, и без всякой церемонии отвечала ему: «рррр».
К тому же в отличие от Ивана Иваныча, Анатолий Васильевич не шаркал ножкой, не стрелял из пистолета, не прыгал через барьер и сквозь обруч, не становиться на дыбы, то есть не садился на хвост и не махал лапками. Он просто был скучен.
«Никчемный тип!» - думала о Луначарском Каштанка.
Доктор Чехов и сам все прекрасно понимал и потому даже не пытался ее переубеждать.