Непуте(ё?)вые заметки
Мне трудно назвать это собрание слов дневником, т. к. каждый день я писать не буду по причине своей великой лени. Мне трудно сказать, что это повесть - тут нет (ну нет!) сюжета. Это просто жизнь, ее этап. Итак, пора бы уже что-то начать, и я начинаю.
|
Наверное, многим знакомо то чувство, когда вы вот-вот уедете из суетливой Москвы в забытый Богом и людьми уголок. Как вы мечтаете о тишине, как вы грезите лицезреть долгими вечерами простой и приятный сельский пейзаж! Вы просто ждете поскорей избавиться от своих болезней, этот отдых -награда за нелегкий год; вас интригует первобытная свобода и обещанное множество знакомых и новых для вас людей. Вы собираете в чемодан все самое добротное и любимое - как же не порадовать мать-природу, которая будет вас баловать чудесными закатами каждый Божий день! Еще вы возьмете модную шляпу - для неспешных прогулок по тенистым садам и по солнечным лужайкам. Немного еды, немного книг, совсем немного музыки. О, как же вы были наивны в этот вечер! Еще забавнее то, что в этом местечке вы гостите отнюдь не впервые, но каждый раз с младенческой простотой забываете все, что было прошлым летом и чаете поскорей туда вернуться.
Дорога ждала вас, беседуя со своим любимым другом - пеклом. Вы проклянете все, что только можно (а потом пожалеете), с трудом волоча саквояж и обливаясь потом, залезете в поезд, надеясь там как следует отдохнуть. Но по иронии судьбы в вагоне жарче, чем на улице. Сначала вы будете отчаянно бороться за свою жизнь (впереди как-никак шесть часов пути): откроют окно, сдвинут занавески, а вы успокоите себя мыслью, что скоро поезд тронется, и сразу станет прохладно. Однако, даже когда поезд набрал скорость, температура не посмела спуститься ни на йоту. И тут ваше сопротивление кончается. Вы ложитесь на койку, словно мертвец, и смешиваетесь с окружающей средой. Но с появившимся чувством голода (что вообще странно) мир немного приобретает значение - после перекуса заметно улучшается настроение, на столе появляются кроссворды, журналы, даже музыку хочется слушать. Человек - существо все-таки смирное: сначала сопротивляется неприятностям, а потом роднится с ними. Шесть часов прошли даже быстрее, чем ожидалось, и еще через час вы в деревне.
Вечер. В машине закат выглядит действительно прекрасно - малиновый цвет ему очень даже к лицу; иногда пробегают зайцы с вечно бешеным взглядом, летают ястребы, сороки и прочие сказочные существа.
Выйдя из машины с чувством умиротворения, вы становитесь жертвой беспощадного, я бы сказала, неумолимого и антигуманного (в те минуты кажется, что такая преступная жизнь достойна массовой ссылки куда-нибудь на Кипр) террора комаров и мошек. Они напоминают в тот момент наступление резервного полка - с эдаким восторженным садизмом они набрасываются на чистого и ухоженного городского зеваку. Но я (пора бы уже менять стиль повествования) не теряла боевого настроя получить удовольствие от отдыха. С оглушительным грохотом ржавого велосипеда я отправилась на пляж насладиться вечерним купанием.
А на пруду ни души. "Ну да, - подумала я,- с чего вдруг в 11 вечера кто-то решит искупаться?" Но мертвая тишина все равно была мне подозрительной - в это время обычно играет в футбол или волейбол хоть какая-то компания. Итак, я спускалась к воде достаточно быстро, чтобы комары не успели заметить мое присутствие, а те, что были у дома, не догнали меня (какая паранойя, господа, побудьте на моем месте!). Раньше после аккуратных ступенек шел небольшой спуск - сначала вода была сантиметров восемь, затем опускалась ниже и ниже. А теперь представьте, как вы ожидаете цивилизованный спуск, смело ступаете в прохладную воду всем весом, и тут вся мирно спящая деревня оглашается визгом (о да, вероятно, это была ре третьей октавы) - это был провал метра глубиной, а если еще учесть, что мой рост всего-то 159 сантиметров, то в результате в воде находилась большая часть меня. Но вода была потрясающей! Выйдя на берег я испытала большую досаду, когда меня засекла стая этих летучих Дракул, а одежда не хотела на меня налезать (не узнала меня, видимо). Дома я предвкушала уют и комфорт, но почему-то все было фальшиво. Была ужасно неприятная тоска - от тишины, которой мы и ждали, все звенело, было пусто и неприятно внутри.
||
С этого дня началась моя необоснованная тоска - было ли это из-за возраста, или реакция на чистый воздух - мне трудно сказать. Ничего не хотелось делать, более того, делать было нечего! Тот факт, что я пишу эти строки, уже означает большой прорыв - творческий и общий.
Это состояние в своей кульминации практически не давало способности думать - голова гудела от какого-то мерзкого вязкого сгустка обрывок мыслей - мрачных до умопомрачения. К счастью, так бывает непостоянно, но жить с этим, согласитесь, неприятно. В общем, быть мне в деревне до 20-ых чисел июля, а депрессия началась уже в конце июня.
Первая мысль, от которой несколько светлело в голове: "хочу скорей в Москву". Она была неутешительной. Вторая мысль: "Надо срочно влюбиться". А в кого? Поблизости претендентов не наблюдалось. По крайней мере, мне стало жаль наших оставшихся мальчишек, и вскоре затея потеряла свою актуальность.
Большое облегчение моему существованию принес приезд родни - брата с семьей. Я буквально набросилась на племяшек, а им только в радость получить столько внимания от тёти. Потом в деревне стали появляться старые и не совсем знакомые, стащил с кровати ранним утром клирос. Но главное, пожалуй, что стало мне помогать - это книги. Почему-то именно летом и именно в деревне я превращаюсь в заядлого читальщика - стоит мне приехать назад, то книги не вызывают практически никакого интереса, за редким исключением безумно интересных или нужных.
Сначала я залпом читала биографические журналы, потом переключилась на детские книги, а потом, наконец, вспомнила старину Джерома. Вот это был толчок! Его истинное жизнелюбие, мне кажется, разбудит от забвения любого потерявшего смысл жизни.
Думается, что основной причиной моей печали было отсутствие событий. Даже тех традиционных, к которым я привыкла, стало меньше. Обычно все события в радиусе нескольких сотен км находят меня, вне зависимости от моего желания - какая тут может быть скука! Моя жизнь напоминала винегрет с самыми неожиданными ингредиентами. А теперь все было однообразно, в одной территориальной ловушке. А еще отсутствовал по непонятным причинам интернет - вполне возможно, один из истоков приключений.
В принципе, от интернета можно (нужно) отдохнуть. Но позвонить тоже невозможно. Вообще, здесь я почувствовала себя монахом-молчальником. 20 часов из 24 проходили в полной тишине, и она меня не вполне устраивала. Я не из тех людей, кому приятно одиночество, общение для меня - источник вдохновения и возможность раскрыть свой внутренний потенциал, а без него я чахну и теряю возможность творить.
|||
Я думаю, когда-то надоедает читать каракули про "внутреннее состояние", и попытаюсь продолжить начатое в первой главе. Вторую можно считать лир. отст. (лирическим отступлением).
В общем, представим себе человека в новой приличной одежде. Выходит на крыльцо, потягивается, всматриваясь в даль, и, наконец, выходит на улицу. И тут начинается самое удивительное: одежда начинает превращаться в "нечто". Этому "нечто" не дашь меньше двадцати лет: цвет становится природным (то есть красный - бордовым, синий - серым, розовый - белым и т.д.), ткань начинает ощущать себя частью одинокого паруса, пережившего множество бурь. Через час этот человек не узнает не только одежду, он не узнает себя! Лицо станет героически-красным, волосы превратятся в метлу, а руки станут напоминать руки шахтеров. Одно приятно - на теле вполне заметный загар. Но мне придется немного разочаровать этого человека - когда он вернется в Москву и как следует помоется, то тона 2-3 вдруг смоются. Именно смоются. И неважно, как часто ты мылся в деревне, ты обрастешь слоями грязи.
Теперь про чудесные сады и пейзажи. Любой оптимист превращается на неопределенное время в ворчуна, попадая сюда! Ручаюсь своей головой! В этих местах все очень просто: если солнце - то температура 40°, если его нет - то в одном кубическом метре воздуха около 40 комаров. Загорать не искупавшись просто опасно. В придачу ко всему постоянно кусают слепни и оводы (иногда начинаешь испытывать панический ужас перед ними, начиная скакать как африканец у костра). Но есть и обратная сторона: вчера рано утром я выходила из дома и встретила крошечного серого зайчонка, крадущегося прямиком из леса. Однако мой страшный вид его перепугал, и я даже не успела толком поумиляться.
Часто над головой летают соколы и коршуны (я не говорю про мелких ласточек, жирных воробьев и прочих трудяг), дятлы, сороки, кукушки.
Когда сопротивление всем составляющим дикой природы кончается, то появляется интерес. Когда палящее солнце уже не вызывает опасений, тогда начинаешь видеть красоту полета одиноких птиц, голубизну неба. Когда комары не кажутся римскими легионами, тогда вечерняя прохлада доставляет настоящее удовольствие.
Видимо, для адаптации в этой деревне нужно жить там месяца четыре: в первый месяц смиряешься с насекомыми, второй месяц - с погодой, в третий месяц потихоньку начинаешь ценить этот край, а в последний - ты уже смиренное дитя природы. Опять-таки, все зависит от упорства, в данном случае, совершенно бессмысленного.
|V
Теперь расскажу про село. Оно особенное во всех отношениях и имеет немудреное название "Ключи", так как изобилует родниками. По середине находится приличный по размерам пруд, наполняемый теми же родниками; видимо (лично моя версия), испарения из него образуют некую "колбу" вокруг поселения, в результате чего все тучи проходят мимо нас, изрядно полив все ближайшие окрестности. Правда, сегодня на полчасика природа сделала исключение - надеюсь, не в последний раз за лето!
История этого населенного пункта мне досконально не известна, но некоторые факты до меня дошли. Кажется, селу уже стукнуло больше 300 лет, и почти все время оно было частью владений не самых бедных князей Гагариновых. Они, бытует такое мнение, построили в Москве храм ап. Петра и Павла, что в Ясенево, а там служит мой папа - вот как. В селе родился и жил некий филосов Федоров. На расстоянии около двух км находятся развалины какого-то поместья, скорее всего, этих князей; вокруг поместья ходят достаточно шаблонные легенды. Лет 50 назад здесь было крупное богатое село; была большая сельская школа, бродили стада по 50 и более голов.
Но теперь без нас, москвичей, это вымирающая территория. Если бы мы сюда не повадились приезжать, то в прошлом году никто бы не провел газ и водопровод, а после пожара в 2010, уничтожившего около 15 домов, никто бы не получил компенсацию и новый фельдшерский пункт. А на месте клуба не стоял бы новый храм. Но нелюбовь провинциалов к москвичам, видимо, всегда будет в прогрессирующей форме, несмотря на то, сколько хорошего за эти годы было сделано.
Кстати, о старом сельском храме, который стоит у въезда в село. Из года в год многие умельцы хотели его восстановить, но теперь он в таком состоянии, что скорее напоминает груду строительного материала, чем постройку. Когда заходить туда было не так опасно, то можно было разглядеть проступающие на поверхность побелки старинные фрески, чудо это или нет - дело веры каждого. В советские годы стены были замазаны и завешаны соответствующими плакатами (их тоже можно увидеть, никто и не снимал их), а затем храм не просто забросили, а стали воровать добротные половые доски... Ну тут уж ничего удивительного нет.
Территориально рассказывать о деревне не стану, там и так уже тесновато стало, скажу лишь, что она окружена достаточно дикими лесами; некоторые, что у железной дороги, еще обжиты и безопасны, но есть места, где часто живут кабаны, лоси и другие небезобидные существа. В июле здесь хорошо собирать ягоды, а порой в августе все поляны усыпаны грибами. Теперь-то вы понимаете, почему я не говорю, где она находится?
V
Особую популярность Ключи приобрели год назад: загодя с кого могли собрали денег и выпустили в пруд карпов. Год назад их и разрешили ловить. И тогда к нам повалили рыбаки со всех окрестностей - не просто рыбаки, а стажеры, "старички" с профессиональными снастями. Единственное, что хорошее они нам оставили, так это множество новых мостков.
Такого азарта никто еще не видывал! У каждого рыбака было личное место, в воде было минимум по пять удилищ, а до рыбалки "старичок" щедро высыпал в воду килограммов пять прикорма. Карпы, видать, от такой жизни обнаглели; рыбаки выуживали достаточно рыбешек (бедных окуней, размером с мышь, безжалостно выкидывали назад), а подрастающее поколение настрадалось предостаточно.
Сначала дети с необычайным возбуждением схватились за свои удочки, но вскоре их ожидало разочарование; правда, после месяца непрестанных попыток каждый был вознагражден одним-двумя карпами. Детская простота оказались сильнее прикорма и супернаживки. Но нам, более взрослым ребятам, досталась несладкая участь.
Фанатами рыбалки из старших была я и мой друг. Начнем с меня, так как моя история менее интересна и трагична. Не помню, чтобы столько подряд часов проводились столь бессмысленно, как тогда. Я консультировалась со знатоками, купила консервированную кукурузу, ловила на хлеб, на червей, на все, что только можно; удила в богатых уловом местах, и вечером и в дождь. Но единственное, чего я добилась - один сорвавшийся с крючка карп и горькое разочарование. Помню, как я совершала очередную попытку поймать хоть что-то, а рядом кое-как удили новички - мама и шестилетняя девочка. Они совершенно не были погружены своим делом - девочка ходила на пляж купаться, мама грызла семечки и постоянно куда-то уходила, а я, исполненная праведного гнева на такое обращение с рыболовством, сидела на мостке битый час. Я внутри себя смеялась над ними, сулила им одно разочарование. Но что вы думаете? Через 10 минут они выудили огромного карпа! Я была готова этой рыбой кинуться в воду от досады! А мама девочки любезно предложила мне горсть наживки... Но я победила свое отчаяние и утешила себя мыслью, что с новой наживкой и в хорошем месте удача, наконец, найдет меня. И тут они ловят еще одного карпа, говорят друг другу, что уже темнеет и не пора ли нам домой и, довольные, уезжают. Я просидела с удочкой допоздна, и, вернувшись домой ни с чем, дала себе зарок забыть про это занятие.
Но мой друг был не из тех, кто быстро сдается! Я мало знала таких волевых людей. У него, правда, были профессиональные снасти. Около трех (!) недель подряд он испытывал судьбу, не поймав в результате ни одной рыбы. С четырех часов утра до часа дня он просиживал с удочкой, используя все самые новейшие достижения науки в области рыболовства. Вся деревня тогда сочувствовала ему, даже не зная об его подвигах - достаточно было посмотреть на это изнуренное и искалеченное безразличием лицо. И, что самое удивительное, этим летом он уже успел поймать пару чешуйчатых - как только у него желание рыбачить осталось!
Не меньше в этой ситуации жалко рыбу - ее популяции не дали даже начать возрастать; я была уверена, что всю ее давно выловили, но несчастные все-таки сумели восстановить свой род. Хорошо, что я не рыба.
VI
Как, однако, все странно и непредсказуемо в нашей жизни! Вот, я написала предостаточно гневных тирад про наш пустынный климат, и тут же судьба решила потешиться над моими чувствами и как бы про себя сказала: "Вот и нет в Ключах ничего особенного! Деревня как деревня!". Пошел дождь, он был два дня, а теперь над нами тучи и неприятный холодный ветер. Что ж, я - человек вечно чем-то недовольный, но природа меня смиряет нарочно, ручаюсь! Стоит мне помечтать о солнце, как пойдет недельный дождь; подумаю о легкой влаге в 30° в тени - придет гроза и не уронив на нас ни капли, уйдет. Такое поведение нельзя понять ничьей логикой; но, наверно, это особенность нашей страны, не буду эгоцентричной.
Нет, я смирилась с погодой, достаточно тратить на нее столько времени. Не всю же жизнь ворчать!
Это лето действительно какое-то исключительное. Нет великой суши, нет изнуряющего солнца. Точнее, все это обрушилось на меня в начале приезда, а затем природа все-таки смягчила свой нрав. Надо будет попробовать написать еще про какие-нибудь проблемы, вдруг они тоже пройдут? Интересная закономерность получается...
Ну раз так, пожалуюсь на обилие шершней. Это страшные гигантские создания, которые больше среднестатистической осы в два (а то и больше) раза. При полете шершень издает гул авиамотора, а его желтый пушок увеличивает его до мифологических размеров. Страшно? Мне, например, очень. Самое неприятное, что это животное спокойствием не отличается - обидеть его ничего не стоит, можно даже не обижать... Буду надеяться, что после того, как я написала про них, шершни возмутятся таким поступком и улетят куда подальше.
Но я же не хотела всю жизнь ворчать.
VII
Просто эту главу начать нельзя. Начну вот так:
"У нас был весь Архангельский, знаменный, обиход и целая неделя"
С первых дней пребывания в этих местах (я тут бываю с 11ти лет) я втянута в одно неоднозначное мероприятие - оно зовется "клирос". О, да, помню, как я впервые стояла на службе в нашем деревянном храмике, разинув рот от счастья и лелея надежду, что меня "когда-нибудь" туда возьмут. И после службы мы с мамой подошли к регенту и меня без условностей тут же взяли. Первый вопрос, что мне задали, был:
- Ну и каким ты голосом поешь?
- Третьим
- Ого-го! Ну ладно...посмотрим...
После я надолго зарекомендовала себя в альтовой партии, но сейчас я готова басовую петь, но только не эту; не сочтите за тщеславие, но, поверьте, два часа петь одну-две ноты внизу не очень радостно.
Вот так я встала на тернистый путь сначала хориста, а через год и регента - я полагаю, "регента" звучит презабавно, но вы еще не знаете, как это выглядело!
Это маленький натянутый нерв, размахивающий своими лапами, как береза во время бури. Если учесть сколько ошибок запачкало наш клиросный "уголок", то там давно не осталось чистого места...но это ведь не так страшно, ТАКОЕ ведь называют "стаж".
Проблема #1: устав. Когда ты смотришь в книгу и видишь в ней лес фиг, а у тебя остается еще пара секунд - это глубокий профессионализм. Он заключается не в незнании (знание, говорят, приходит само), он заключается в риске. Чем больше ты собрал критических ситуаций, тем выше твой рейтинг. Поэтому устав не очень торопится открывать свои секреты.
Проблема #2: смех. Его, по-хорошему, надо ставить на первое место, но смех куда более низменная проблема, чем профессионализм. Смех рушит все: это не проблема, это напасть, это моровое поветрие, язва любого клироса; никогда не знаешь, как и от кого смех появится. Вот нам всем уже 17-20 лет, но этот кошмар не изжил себя полностью.
Помнится, года четыре назад пришлось регентовать ночную службу... Все порядком устали (а усталость - главный фактор), был разгар литургии и тут вышеупомянутого регента лишил всяких певческих способностей приступ икоты. Нет, я не просто замолчала, я издала сокрушительную звуковую волну, которая, в худшем случае, могла бы разрушить всех и вся. Мне не до смеха (это же мой позор), а остальные держатся за животы в страдальческих конвульсиях. Нет, никому действительно не смешно - идет служба, это кощунственно - развлекаться в таком месте; но напасть остается напастью, смех легко вызвать но трудно остановить... Я, впрочем, ограничусь еще одним рассказом, чтобы не запачкать свою репутацию среди читателей (нервный смех).
Итак, вторая история. Настя (другая) недавно регентовала молебен - его внезапно решили устроить после литургии. Все (опять-таки) уставшие и сонные, а Сережа - начинающий бас, но все-таки он тенор, хотя это никого не волнует - лишился последнего внимания. В рабочем порыве всех пяти человек (я не помню, кто все-таки виновен) на пол рухнула стопка увесистых книг. Сережа в коротком перерыве самоотверженно стал их собирать. Помнится, на Насте (не на мне) была длинная синяя юбка, а книги упали около нее; горе-хорист решил схватить вместе с книгами какую-то нитку, но нитка оказалась куда хитрее - она стала расти и расти - а Сережа тянет и тянет, вот у него в руке уже клубок. Ну не так все было б и смешно, если нитка не была бы как раз под синей юбкой, а регент не посмотрел на нее весьма специфическим взглядом... На самом деле, нитка была частью тканной закладки, но это выглядело так, будто Сережа покушается на целостность юбки, в результате еле удалось подавить массовую истерию. Нам помог увесистый кулак и устрашающий взгляд. Кстати, о "взгляде". Я уверена, все регенты копят их в определенном отделе мозга, старательно вываривают их, готовят, концентрируют в них все самое агрессивное и шокирующее специально для подобных ситуаций. Я более чем уверена в этом. Регент - это вообще в своем роде друид.
И все-таки у нас был весь Архангельский - т.е. херувимская и милость мира, кое-что знаменного распева и 100-страничная, в твердом переплете, всегда потрепанная книжка "Обиход церковного пения". Знаете такую? Нет? Ну тогда когда-нибудь вы обязательно ее увидите. Она меня преследует всю жизнь, и от нее почти невозможно избавиться.
Если подумать логически, наш хор уже давно должен стать профессиональным - многие поют тут почти 10 лет, и все годы мы занимаемся каждое лето достаточно интенсивно. Но что представляют собой наши "спевки"? Первый этап - до посинения пропеть все стихиры, касающиеся следующей службы. А второй этап (до него редко доходит дело) - ноты. В результате, на службе в силу невнимательности стихиры все-таки не идеальны, и из этого извлекают вывод, что ими недостаточно занимались. А книжечка "обиход" так и лидирует в рейтинге самых популярных нотных сборников...
Поэтому Архангельский в этом году - просто праздник для меня лично. С одержимостью петь стихиры мне никогда не справиться - у нас в отсутствие старших "демократия".
VIII
У всех здешних дома есть маленькая полевая мышь. У нее лукавые бусинки-глаза и самые разные предпочтения в сфере пищи.
У нас дома мышь весьма скрытная, днем ни звука не издаст; она очень сентиментальна и образованна: сгрызла без труда почти весь переплет Ахматовой (причем обе книжки), попробовала на вкус энциклопедию. Остальные книги она почти не тронула, вероятно, смаковала собранием стихов и автобиографией Анны Андреевны - представляю, как по ночам она при лунном свете обливалась мышиными слезами и жевала мокрый картон переплета...
IX
Я посмотрела на туманное солнце и сказала ему так, чтобы никто не смог услышать. Я сказала, что мне осталось гостить в деревне 10 дней. А оно ответило мне ледяным грозовым ветром и осенним ливнем.
Какая осень, зачем она мне сейчас? Август еще не наступил.
Капли тяжело падали с одного листка на другой, а ветер не хотел униматься. Стекло в окне расплылось от старости, дым немного просачивался из голландской печи. Скоро будет теплее.
Кое-что я успела сделать за месяц, это точно. Многое пришлось красить, я обставила свою комнату, разрисовала тумбочку и немного удалось посочинять.
Проезжая на велосипеде с ястребиной скоростью, я смотрела на гладь воды, нарушаемую стайками рыб и каплями с плакучих ив. А вокруг та же панорама - здесь нет преград, видно все на огромном расстоянии, как за одной грядой облаков идет иная, как синеет глубь лесов, как искрятся крыши домов от ненадолго выглянувшего солнца. Огромный сокол пересек пруд и скрылся за полем, забирая с собой еще один день.
Я не хочу выкладывать все. Пусть многое останется со мной, даст глоток свежего воздуха в трудные минуты.
Совсем скоро уезжать, а потом на две недели в Одессу, но это уже другое. Пусть заметки закончатся сейчас, среди полночной тиши и далекого лунного мерцания.