Как я встретил новогоднюю ночь и увидел будущее. Часть 1
В 46 и 49 номере я рассказывал, как отдыхал в Венгрии весь в шоколаде, как ел-пил там вскусняшки, как купался в горячей ацкой глотке под названием - озеро Хевица. И когда до Нового года остался один день, моя развесёлая кампания вдруг поднялась на крыло и рванула справлять новогоднюю ночь в Будапешт. 200 километров пролетели не заметили по простой причине. Какой? Ну как какой - известно какой.
Знаменитое на весь мир ,,Токайское,,. Пётр-I в своё время, попробовав этого вина, пришёл в счастливое изумление и потребовал его к себе на королевский стол в королевских колличествах. Даже был момент, когда русские скупили практически всё вино урожая и оставили венгерский королевский двор без своего брэнда. Возник политический напряг, который с трудом уладили дипломаты. Ну и мы пристрастились к ,,Токайскому Фурминту,, до потери сознания. Кто его пил, тот знает, что это за божественная штучка!
В Будапешт влетели уже затемно. Приготавливаясь к празднику, будапештцы украсили улицы фигурными фонариками.
Пролетая улицу за улицей вертели головами. Архитектура державна, как и положенно столичному городу по статусу.
Подъезжая к центру Пешта народу и машин становилось всё больше. Еле нашли дырку припарковаться. Припарковавшись же, рванули на пешеходку, где вовсю бурлило. Кто-то фотографировался с чёртом.
Кто-то набрасывался на венгерские сладости. На трубу наматывается тесто, запекается на углях, макается в сахар, снова чуть на огонь - сахар превращается в карамель, и сразу есть с пылу с жару. Дёшево и сердито, но страшно вкусно.
Лично я после ниагаров ,,Токайского,, изрядно проголодался. Поэтому решил закусить чем-нить.
Не всего поросёнка слопал, конечно, но сочный кусок мяса проглотил с ба-альшим удовольствием. Винтообразно продвинувшись в бурлящей толпе людей до самого конца пешеходки, мы внезапно уперлись в реки и, подняв свои глазенапы, увидели на горе знаменитый замок, Буда сиял мистическим жёлтым светом во всей своей красе.
Всем сразу стало ясно, где именно надо встречать Новый год. До него каких-тополчаса, время только-только успеть доехать. С бешенной скоростью по параллельным к пешеходке улицам мы бросились к парковке, ввалились в авто кошмарной кучей, и погнали на ту сторону реки крича: ,,Давай, давай, Натка, убери ногу с моей головы, опаздываем, не зди, успеем, жми-и-и!. Влетели на гору, бросили поперёк улицы авто, бегом в замок... И тут над головой грохнуло.
Что рассказывать, каждый итак знает, что за ор и грохот творился. Нороду-любителю праздновать Новый год с воодушивительной панорамой на крепостной стене понабилось, как узбекских гастарбайтеров в мААскву. Еле нашли себе дырку в сверхплотной толпе и я, естественно, использовал каменную тамабуку по назначению, запалив на ней свои фойерверки.
Потом-то, когда народ уже схлынул, я подробнее осмотрелся. Церкви тут красивенькие.
Эспланада наиприятного вида.
Подходишь к обрезу крепостной стены и видишь внизу здания Пешта.
Встретилась карта, показывающая, какая внушительная цитадель обосновалась здесь на горе с древних времён.
Сделав небольшой круг, я возвращаюсь и обнаруживаю, что моя компашка хоть подустала, но по-прежнему горит желанием праздновать дальше. Кто-то мне кричит из толпы, как Иван Васильевич (меняет профессию): ,,Требую продолжение банкета! Ёкабака, у нас ,,Токайское,, сволочь, закончилось! Не хошь сгонять в авто, только ты обратно дорогу помнишь, там ещё лежит две бутылки?,, Я не против и удалаюсь в желтизну. Запинаясь об собственные ноги, скатываюсь с кремля, и с грехом пополам найдя авто, вдруг неподалече обнаруживаю такую вот нишу в скале.
Что за лабиринт такой? - думаю, и поддавшись какому-то внезапному импульсу, вхожу.
Впереди мелькают какие-то беззвучные искорёженные тени.
Но уже через секунду я остаюсь в одиночестве и бреду по лабиринту, прижимая к животу две последние бутылки ,,Токайского Фурминта,,.
Время словно остановилось, мне кажется, что я бреду по этой бесконечной ленте Мёбиуса всю жизнь. Неопределённое время спустя обнаруживаю, что одну бутылку ,,Токайского,, я где-то потерял. Но на то это и лабиринты, чтобы в них терять и теряться. Желтые корридоры наполняются жёлтым временем, мои жёлтые ноги гладят жёлтый пол, приходит странное успокоение, что мне не надо впаивать дно в жестянку и меня наконец ждёт покой. В дальнем конце вижу свет.
Приближаюсь, мистический жёлтый туман внезапно рассеивается и я упираюсь в дверь.
Остолбенев, разглядываю это. Потом присаживаюсь перед ней на корточки в задумчивости, потом в великом размышлении ложусь на тёплый, нагретый магмой каменный пол.