Ни у одного государства нет такого бестолкового народа...
Отношения с родным пролетарским государством складываются очень изощренно. Пролетариат воюет с милицией, крестьянство - с райкомами, интеллигенция - с КГБ, средние слои - с ОБХСС. Так и наловчились: не поворачиваться спиной - воспользуются. Только лицом. Мы отвернемся - они нас. Они отвернутся - мы их.
В счетчик - булавки, в спиртопровод - штуцер, в цистерну - шланг, и качаем, озабоченно глядя по сторонам. Все, что течет, выпьем обязательно: практика показала, чаще всего бьет в голову. Руки ходят непрерывно - ощупывая, примеривая... Крутится - отвинтим. Потечет - наберем. Отламывается - отломаем и ночью при стоячем счетчике рассмотрим.
Государство все, что можно, забирает у нас, мы - у государства. Оно родное, и мы родные. У него и у нас ничего вроде уже не осталось. Ну там военное кое-что... Антенну параболическую на Дальнем Востоке, уникальную... Кто-то отвернулся - и нет ее... По сараям, по парникам... Грузовик после аварии боком лежит, а у него внутри копаются. Утром - один остов: пираньи...
И государство не дремлет. Отошел от магазина на пять метров, а там цены повысились. От газет отвернулся - вдвое, бензин - вдвое, такси - вдвое, колбаса - вчетверо. А нам хоть бы что. Мировое сообщество дико удивляется: повышение цен на нас никакого влияния не имеет. То есть не производит заметного со стороны впечатления. Те, кто с государством выясняться боится, те на своих таких же бросаются с криком: «Почему я мало получаю?! Почему я плохо живу?!» И конечно, получают обстоятельный ответ: «А почему я мало получаю?! А почему я плохо живу?!»
А от государства - мы привыкли. Каждую секунду и всегда готов. Дорожание, повышение, урезание, талоны - это оно нас. Цикл прошел, теперь мы его ищем. Ага, нашли: бензин - у самосвалов, трубы - на стройках, мясо - на бойнях, рыбу - у ГЭС. Качаем, озабоченно глядя по сторонам. Так что и у нас, и у государства результаты нулевые, кроме, конечно, моральных. Нравственность совершенно упала у обеих сторон. Надо отдать должное государству - оно первое засуетилось.
Ну, мол, сколько можно, ребята, мы ж как-то не по-человечески живем... А народ чего, он полностью привык, приспособился, нашел свое место, говорит, что нужно, приходит, куда надо, и отвинчивает руками, ногами, зубами, преданно глядя государству в глаза.
- У нас государство рабочих и крестьян, - говорит государство.
- А как же, - отвечает народ, - естественно! - И отвинчивает, откручивает, отламывает.
- Все что государственное, то твое.
- А как же - естественно, - говорит народ. - Это так естественно. - И откручивает, отвинчивает, отламывает.
- Никто тебе не обеспечит такую старость и детство, как государство.
- Это точно, - соглашается народ, - прямо невозможно... Это ж надо, действительно. - И переливает из большого жбана по банкам трехлитровым.
- Только в государственных больницах тебя и встретят, и положат, и вылечат.
- Только там, действительно, как это все, надо же... Давно бы подох, - тут же соглашается народ. И чего-то сзади делает, видимо, себя лечит.
- И ты знаешь, мне кажется, только в государственных столовых самое качество. Оно?
- Оно, - твердо говорит народ и поворачивает за угол с мешками.
- Куда же ты? - спрашивает государство через свою милицию.
- Да тут недалеко.
- Не поняло.
- Да рядом. Не отвлекайтесь. У вас же дела. Вон международное положение растет... Не отвлекайтесь. Мы тут сами.
- Не поняло. Что значит сами? Анархия, что ли? У нас народовластие. Это значит нечего шастать, кто куда хочет. Только все вместе и только куда надо.
- Да не беспокойтесь, тут буквально на секундочку.
- Куда-куда?
- Да никуда, ой, господи.
- А что в мешках?
- Где?
- Да вот.
- Что?
- В мешках что?
- Что в мешках, что? Где вы видите мешки? От вы, я не знаю, я же хотел через минуту назад.
- А ты знаешь, что в этом году неурожай. Погодные условия, затяжная весна, в общем, неурожай.
- Да нам что урожай, что неурожай. Все равно жрать...
- Ну-ну!..
- Полно.
- Это потому что мы закупаем, а мы должны сами.
- Должны конечно, но это уже чересчур... И вы будете покупать. И мы будем сами. Это чересчур - объедимся.
- Нет, мы закупать не должны, мы сами...
- А, ну тогда не хватит.
- Что ты плетешь? Тебе вообще все равно. Какой ужас, тебе вообще все равно - есть государство или нет.
- А что нам не все равно?
- Как? Постой! Мы твое государство, ты это знаешь?
- Знаю.
- А то, что ты народ, ты это слышал?
- Слышал.
- И веди себя, как должен вести народ.
- Как?
- Ты должен бороться за свою родную власть.
- С кем?
- С сомнениями... Это твоя родная власть.
- Вот эта?
- Эта-эта. Другой у тебя нет. И не будет, я уж позабочусь. Так что давай яростно поддерживай. Это не просто власть. Это диктатура твоя. Вы рабочие и крестьяне, и тут без вас вообще ничего не делается, и нечего прикидываться.
- Вона...
- А как же. Это ж по твоему желанию реки перегораживаются, каналы строятся, пестициды...
- Вона...
- Ты же этого хотел...
- Когда?
- Вот тебе на... Что ты прикидываешься, ты же всегда этого хотел.
- Хотел конечно. Ой, разговор какой тяжелый... Позвольте на минутку.
- Стоять! Отвечай по форме.
- Глуп, ваше сиятельство.
- Не сметь! Я твое родное народное государство. Отвечай: «Слушаюсь, гражданин начальник!»
- Слушаюсь, гражданин начальник.
- И знай, если кто поинтересуется, ты сам всего этого хотел. Ясно?
- Так точно. Ясно.
И государство тепло посмотрело на народ.
- Заправь рубаху как следует, пуговку застегнуть. Вот так. Нам друг без друга нельзя, - сказало государство.
- Почему? - сказал народ. - Конечно. Хотя...
- Нельзя. Нельзя. Ты не вздумай отделиться... Ты обо мне подумай. Что это за государство без народа. Итак уже сплетни, мол, насильно живем.
- Да что вы. Я только хотел на минутку отделиться и назад.
- Нельзя. Стой на глазах. Не вертись. Ну, чего у тебя?
- Можно власть отменить?
- Так это же твоя власть.
- А отменить нельзя?
- А враги, а друзья?
- Какие враги, какие друзья? Что-то я их не видел.
- Напрасно. Они нас окружают. Врагов надо донимать. Друзей надо кормить, иначе никто дружить не будет.
- И чего? Все время?..
- Все время, иначе все разбегутся. И враги не будут враждовать, и друзья не будут дружить. А нам они пока нужны. Обстановка сложная. Ну, иди, корми друзей, врагами я само займусь, и чтоб все понимал. А то стыд. Ни у одного государства такого бестолкового народа нет... Иди. Стой! Ты меня любишь?
- Ага.
- Пошел!..
Сочинения Михаила Жванецкого - Том 3 Государство и народ
В счетчик - булавки, в спиртопровод - штуцер, в цистерну - шланг, и качаем, озабоченно глядя по сторонам. Все, что течет, выпьем обязательно: практика показала, чаще всего бьет в голову. Руки ходят непрерывно - ощупывая, примеривая... Крутится - отвинтим. Потечет - наберем. Отламывается - отломаем и ночью при стоячем счетчике рассмотрим.
Государство все, что можно, забирает у нас, мы - у государства. Оно родное, и мы родные. У него и у нас ничего вроде уже не осталось. Ну там военное кое-что... Антенну параболическую на Дальнем Востоке, уникальную... Кто-то отвернулся - и нет ее... По сараям, по парникам... Грузовик после аварии боком лежит, а у него внутри копаются. Утром - один остов: пираньи...
И государство не дремлет. Отошел от магазина на пять метров, а там цены повысились. От газет отвернулся - вдвое, бензин - вдвое, такси - вдвое, колбаса - вчетверо. А нам хоть бы что. Мировое сообщество дико удивляется: повышение цен на нас никакого влияния не имеет. То есть не производит заметного со стороны впечатления. Те, кто с государством выясняться боится, те на своих таких же бросаются с криком: «Почему я мало получаю?! Почему я плохо живу?!» И конечно, получают обстоятельный ответ: «А почему я мало получаю?! А почему я плохо живу?!»
А от государства - мы привыкли. Каждую секунду и всегда готов. Дорожание, повышение, урезание, талоны - это оно нас. Цикл прошел, теперь мы его ищем. Ага, нашли: бензин - у самосвалов, трубы - на стройках, мясо - на бойнях, рыбу - у ГЭС. Качаем, озабоченно глядя по сторонам. Так что и у нас, и у государства результаты нулевые, кроме, конечно, моральных. Нравственность совершенно упала у обеих сторон. Надо отдать должное государству - оно первое засуетилось.
Ну, мол, сколько можно, ребята, мы ж как-то не по-человечески живем... А народ чего, он полностью привык, приспособился, нашел свое место, говорит, что нужно, приходит, куда надо, и отвинчивает руками, ногами, зубами, преданно глядя государству в глаза.
- У нас государство рабочих и крестьян, - говорит государство.
- А как же, - отвечает народ, - естественно! - И отвинчивает, откручивает, отламывает.
- Все что государственное, то твое.
- А как же - естественно, - говорит народ. - Это так естественно. - И откручивает, отвинчивает, отламывает.
- Никто тебе не обеспечит такую старость и детство, как государство.
- Это точно, - соглашается народ, - прямо невозможно... Это ж надо, действительно. - И переливает из большого жбана по банкам трехлитровым.
- Только в государственных больницах тебя и встретят, и положат, и вылечат.
- Только там, действительно, как это все, надо же... Давно бы подох, - тут же соглашается народ. И чего-то сзади делает, видимо, себя лечит.
- И ты знаешь, мне кажется, только в государственных столовых самое качество. Оно?
- Оно, - твердо говорит народ и поворачивает за угол с мешками.
- Куда же ты? - спрашивает государство через свою милицию.
- Да тут недалеко.
- Не поняло.
- Да рядом. Не отвлекайтесь. У вас же дела. Вон международное положение растет... Не отвлекайтесь. Мы тут сами.
- Не поняло. Что значит сами? Анархия, что ли? У нас народовластие. Это значит нечего шастать, кто куда хочет. Только все вместе и только куда надо.
- Да не беспокойтесь, тут буквально на секундочку.
- Куда-куда?
- Да никуда, ой, господи.
- А что в мешках?
- Где?
- Да вот.
- Что?
- В мешках что?
- Что в мешках, что? Где вы видите мешки? От вы, я не знаю, я же хотел через минуту назад.
- А ты знаешь, что в этом году неурожай. Погодные условия, затяжная весна, в общем, неурожай.
- Да нам что урожай, что неурожай. Все равно жрать...
- Ну-ну!..
- Полно.
- Это потому что мы закупаем, а мы должны сами.
- Должны конечно, но это уже чересчур... И вы будете покупать. И мы будем сами. Это чересчур - объедимся.
- Нет, мы закупать не должны, мы сами...
- А, ну тогда не хватит.
- Что ты плетешь? Тебе вообще все равно. Какой ужас, тебе вообще все равно - есть государство или нет.
- А что нам не все равно?
- Как? Постой! Мы твое государство, ты это знаешь?
- Знаю.
- А то, что ты народ, ты это слышал?
- Слышал.
- И веди себя, как должен вести народ.
- Как?
- Ты должен бороться за свою родную власть.
- С кем?
- С сомнениями... Это твоя родная власть.
- Вот эта?
- Эта-эта. Другой у тебя нет. И не будет, я уж позабочусь. Так что давай яростно поддерживай. Это не просто власть. Это диктатура твоя. Вы рабочие и крестьяне, и тут без вас вообще ничего не делается, и нечего прикидываться.
- Вона...
- А как же. Это ж по твоему желанию реки перегораживаются, каналы строятся, пестициды...
- Вона...
- Ты же этого хотел...
- Когда?
- Вот тебе на... Что ты прикидываешься, ты же всегда этого хотел.
- Хотел конечно. Ой, разговор какой тяжелый... Позвольте на минутку.
- Стоять! Отвечай по форме.
- Глуп, ваше сиятельство.
- Не сметь! Я твое родное народное государство. Отвечай: «Слушаюсь, гражданин начальник!»
- Слушаюсь, гражданин начальник.
- И знай, если кто поинтересуется, ты сам всего этого хотел. Ясно?
- Так точно. Ясно.
И государство тепло посмотрело на народ.
- Заправь рубаху как следует, пуговку застегнуть. Вот так. Нам друг без друга нельзя, - сказало государство.
- Почему? - сказал народ. - Конечно. Хотя...
- Нельзя. Нельзя. Ты не вздумай отделиться... Ты обо мне подумай. Что это за государство без народа. Итак уже сплетни, мол, насильно живем.
- Да что вы. Я только хотел на минутку отделиться и назад.
- Нельзя. Стой на глазах. Не вертись. Ну, чего у тебя?
- Можно власть отменить?
- Так это же твоя власть.
- А отменить нельзя?
- А враги, а друзья?
- Какие враги, какие друзья? Что-то я их не видел.
- Напрасно. Они нас окружают. Врагов надо донимать. Друзей надо кормить, иначе никто дружить не будет.
- И чего? Все время?..
- Все время, иначе все разбегутся. И враги не будут враждовать, и друзья не будут дружить. А нам они пока нужны. Обстановка сложная. Ну, иди, корми друзей, врагами я само займусь, и чтоб все понимал. А то стыд. Ни у одного государства такого бестолкового народа нет... Иди. Стой! Ты меня любишь?
- Ага.
- Пошел!..
Сочинения Михаила Жванецкого - Том 3 Государство и народ
Click to view