Северяне.
Просто пара ссылок и цитат для памяти.
Енуков В.В. Славяне до Рюриковичей / Курский край. T. III. 2005
Глава "Социально-экономические новации в Посемье в X в".
Вопрос о социальной опоре племенной аристократии тесно связан с проблемой выявления у роменцев дружины. Археологически ее следы обычно фиксируются, за некоторыми исключениями, по данным погребальной обрядности. Но основная черта роменского похоронного ритуала - малоинвентарная кремация на стороне - не дает такой возможности. В связи с этим А.В. Григорьев высказал мысль о том, что в условиях равномерного распределения находок воинской принадлежности по памятникам разных типов вряд ли можно говорить о существовании у северян дружины, что явилось следствием специфики развития Северской земли под сенью Хазарии. Данную социальную нишу занял “широкий класс зажиточных северян”. На основании удельного веса крупных зернохранилищ, а также построек, содержащих серебро, предметы вооружения и конской упряжи, А.В. Григорьев полагает, что доля этого “зажиточного слоя населения” доходила до 20 %, а его представители составляли ополчение, защищавшее интересы Северской земли (Григорьев А.В., 2000. С. 104-106, 193-195).
Предложенная гипотеза, несомненно, отличается исследовательской перспективностью. Наблюдение А.В. Григорьева о постепенном увеличении количества малых и больших по объему зерновых ям при уменьшении количества средних на фоне повышения общих запасов зерна выглядит реальным доказательством неодинакового распределения прибавочного продукта и, как следствие, социальной дифференциации северянского общества. Между тем заметно большая часть кладов Северской земли сконцентрирована в пределах Посемья, что является чрезвычайно важным показателем. Выше уже были отмечены случаи, когда из общей массы общинников выделялись домохозяйства “всадника” и “купца”. Отметим, что набор украшений, связанных со спутницей или спутницами горнальского “князя”, и “купца” из Воробьевки совпадает: семилучевые височные кольца и браслеты с расширяющимися концами. Обломок аналогичного браслета, выполненного из бронзы, был найден в Тазово (рис. 38: 14). А.В. Григорьев, определяя основу хозяйства обитателей Тазовского поселения, во многом шел “от противного”: так как пригодной для хлебопашества земли рядом не было, то с учетом находок костей домашних животных, а также кусков шлаков и руды и был сделан вывод о соответствующей деятельности (Григорьев А.В., 2000. С. 188). Не оспаривая эту точку зрения, предложим еще один вариант трактовки имеющихся материалов. В Тазово была сделана еще одна редкая для роменцев и знаменательная находка - ременная бляшка (рис. 39: 14). Аналогичные украшения в Посемье известны только в двух кладах, что только подтверждает их значимость. Облик этих предметов из клада в Коренной Пустыни неизвестен. В Шпилевке несколько бляшек сохранилось (Корзухина Г.Ф., 1954. Табл. IX), однако поздняя дата клада предполагает, как будет видно ниже, что он относится уже к иному историческому периоду.
Геральдические поясные наборы характерны для дружинников просторов Евразии на протяжении всего I тысячелетия и в немалой степени определяют ранг их владельцев. У северян подобная традиция, судя по всему, не получила распространения. И если бляшка не относится к числу случайных находок, то она может являться свидетельством особого, отличного от рядового общинника, статуса “всадника” - хозяина Тазовского хутора. Косвенно это подтверждается, с одной стороны, относительным обилием находок на поселении, особенно заметным на фоне крайней “бедности” расположенного неподалеку (менее 10 км) хутора в Воробьевке 2-й, исследованного Э.А. Сымоновичем; с другой - импортным характером происхождения части находок: стеклянные бусы, шиферное пряслице, калачевидное кресало (рис. 35: 8; 44: 11, 12, 18). Интересно отметить, что калачевидные кресала с язычком нередко входят в погребальный инвентарь гнездовских курганов, в том числе они очень часто встречаются с деталями ременной гарнитуры или предметами вооружения, свидетельствующими о принадлежности их владельцев к дружинному сословию (Каменецкая Е.А., 1991. Рис 5. Прилож. II; Ширинский С.С., 1999. Рис. 16; 18; 22; 27; 32).
Как нам кажется, снимать вопрос о существовании дружины у роменцев пока еще рано. А.В. Григорьев полагает, что концентрация находок, подтверждающих присутствие воинов, отмечена только во 2-й половине VIII - начале IX вв. на Битицком городище и позднее не прослеживается. Но памятники семичей дают как раз иное решение вопроса, что показывает простой расчет встречаемости предметов вооружения на единицу исследованной площади. Близкий подход был апробирован А.Е. Леонтьевым на материалах летописной мери. Исследователь сравнил указанные параметры Сарского городища с аналогичными показателями синхронных поселений округи (Поповское городище), а также известных памятников древнерусской поры - Гнездово, Тимерево и Рюрикова городища. В итоге был сделан вывод об отчетливо отразившейся в археологическом материале военной функции племенного центра на Саре (Леонтьев А.Е., 1996. С. 188-189).
Применим данную методику к памятникам Посемья, внеся, однако, некоторые коррективы. Количественно на средневековых памятниках, как правило, преобладают наконечники стрел. Однако лук и стрелы активно использовались не только как предметы вооружения, но и как орудия охоты. Напомним, что в питании семичей заметную роль играло мясо диких животных. В этих условиях находки наконечников стрел в отдельных случаях могут “смазать” общую картину, поэтому дополнительно была выделена категория “другие предметы воинского снаряжения”. Собственно, на нее обращал внимание в своей работе и А.Е. Леонтьев. В конкретных условиях Посемья такое выделение, судя по всему, дает более объективную картину общей ситуации. При расчетах были использованы только материалы хорошо изученных городищ, на которых было раскопано не менее 600 кв. м, так как в противном случае результаты статистики могут быть существенно искажены. Это городища в Шуклинке, Горнале, Переверзево, Липино и на Рати (д. Городище) (АИА РАН. Р-1. №№ 902, 903, 927, 4916, 7362, 9928, 10019, 10628, 15214, 16527, 17081, 21974, 22779). Для сравнения также приводятся данные по Сарскому и Рюрикову городищам, Гнездовскому и Тимеревскому поселениям, содержащиеся в работе А.Е. Леонтьева (прилож. табл. 7).
Среди городищ Посемья меньше всего предметов вооружения отмечено на Ратском и Шуклинском (1 находка на более чем 200 кв. м). Заметно больше их встречено на остальных памятниках, причем на Горнальском, Переверзевском и Липинском городищах показатели очень близки: 1 находка на 54-68 кв. м. В то же время из числа последних явно выделяется Горналь, в напластованиях которого встречено несравнимое с другими городищами количество других предметов вооружения, представленных четырьмя топорами, наконечниками копья и сулицы (по 1 экз.), кистенем и двумя костяными накладками на луки. По этому показателю (1 находка на 167 кв. м) Горналь занимает место между племенным центром мери на Саре (1 находка на 100 кв. м) и Гнездовским поселением (1 находка на 200 кв. м), неординарная роль которого в жизни населения как Верхнего Поднепровья, так и всей Восточной Европы хорошо известна.
С известной долей осторожности можно, пользуясь методом исключения, в общих чертах описать вооружение горнальских “дружинников”. Судя по всему, лук относился к числу самого распространенного оружия у населения Посемья, которое можно рассматривать как самое обычное для общинников. Повышенное количество наконечников стрел, найденных в Переверзево и Липино, стоит, видимо, рассматривать как результат ориентации части обитателей на занятие охотой. Таким же образом можно расценивать и копья, наконечники которых по одному встречены на целом ряде посемьских городищ (Горналь, Переверзево, Люшинка, Кудеярова Гора). В то же время наверняка эти универсальные предметы использовались и “дружиной” Горналя, при этом необходимо подчеркнуть одну важную деталь. Сложный лук в IX-X вв. распространяется у славян Восточной Европы достаточно широко (Медведев А.Ф., 1966. С. 8. Прилож. 1), но его использование в Посемье достоверно фиксируется только в Горнале (костяные накладки). Несомненно, ведущим в составе вооружения предполагаемых горнальских дружинников был топор. Сулица и кистень, которые нигде, кроме Горналя, больше не отмечены, дополняли дружинный комплекс. В целом полученный облик “горнальских дружинников”, конечно же, схематичен. Тем не менее они имеют некоторые сходные черты с аланами, населявшими северо-западные провинции Хазарии. По А.В. Крыганову, основу аланского (до трех четвертей) войска составляла пехота, вооруженная топорами, луками и ножами. Конные воины практически не имели доспехов, а в комплекс их вооружения входили лук, сабля, нож, топор, кистень (Криганов А.В., 1993. С. 58-60). Напомним, что находки, связанные со снаряжением верхового коня, в Посемье достаточно редки, а оборонительные доспехи - просто неизвестны.
Таким образом, на первый из поставленных вопросов получен ответ: есть основания полагать, что в Горнале присутствовала группа жителей, которых по комплексу находок, предположительно можно соотнести с “дружиной”. Теперь остается попытаться определить, насколько “горнальская ситуация” уникальна для изучаемого региона. Однако прежде еще раз обратимся к некоторым общим характеристикам посемьских памятников.
...
Горналь представляет собой пример племенного центра, постепенно приобретающего раннегородской облик, что важно для дальнейшего анализа Посемья как социума. Укрепленное поселение трактовалось А.В. Кузой как центр сравнительно небольшой округи. Но он и не мог быть единственным в Посемье поселением подобного рода хотя бы в силу своего географического положения (юго-западная окраина региона, значительное отдаление от основных зон концентрации населения), поэтому предположение о существовании других племенных центров выглядит достаточно логичным. Кроме того, уже сами “племенные” названия (“семичи”, “Посемье”) заставляют предположить, что первоначальным очагом рождавшейся властной организации были все-таки земли по Сейму, что, в свою очередь, предполагает существование здесь других племенных центров. Горналь позволяет выделить признаки, при наличии которых можно сделать попытку выявить эти центры. К сожалению, значительную их часть, например, имущественную и социальную дифференциацию, административно-финансовые функции, отчасти ремесленную деятельность можно использовать только после проведения на памятниках масштабных, с применением современной методики, исследований. На уровне сегодняшней источниковой базы приходится опираться в первую очередь на “социально-топографические” признаки.
Само Большое Горнальское городище по площади мало чем отличается от подавляющего большинства других посемьских городищ, площадь которых обычно не превышает 1 га, а чаще всего составляет 0,3-0,7 га. Однако наличие сопутствующего укрепленного селища, а также второго городища существенно меняет картину. Таким образом, значительная укрепленная площадь (в случае с Горналем - более 5 га) является важным признаком племенного центра. В свою очередь, это подразумевает заметную концентрацию населения. Кроме того, Горналь имеет ближайшую округу в виде скопления небольших “хуторов”. Наконец, Горнальский сгусток памятников входит в микрорегион из нескольких городищ с поселениями.
Приведенному списку признаков более всего соответствует древний Рыльск. Городище Гора Ивана Рыльского явно выделяется своими размерами (около 2 га). К нему примыкали два селища (Воскресенская гора, Торговая площадь) и курганный могильник. Рыльский комплекс расположен в зоне концентрации памятников, в которую помимо Горы Ивана Рыльского входит 7 городищ и значительное количество неукрепленных поселений. Последние, кстати сказать, в основном тяготеют к Рыльску и составляют его непосредственную округу. По своей мощности роменский слой Горы Ивана Рыльского, достигающий толщины около 2 м, не имеет аналогов. С ним соотносятся две жилых полуземлянки с глинобитными печами и несколько хозяйственных сооружений. Имеются следы ремесленной деятельности (тигель с остатками расплавленной бронзы, глиняная льячка, заготовка литейной формы) и дальних торговых связей (разнообразные импортные бусы) (Фролов М.В., 1994. С. 305-306). Напомним, что в основании культурного слоя присутствовали комплексы волынцевского культурно-хронологического горизонта, включая погребение хазарской девушки-воина, что указывает на явную неординарность памятника и в период, предшествующий появлению собственно роменских древностей.
Григорьев А.В. Северская земля в VIII - начале XI вв. по археологическим данным. Тула. 2000.
Криганов А.В. Військова справа ранньосередньовічних аланів Подоння // Археологія, 1993, № 2.
Единственно - попытка реконструировать типовой комплекс вооружения на базе находок из погребений вызывает, откровенно говоря, оторопь. Даже при всех оговорках. Из 282 "воинских захоронений" только в 61 найдены элементы конской сбруи? Но в 24 захоронениях из этих 61 только элементы сбруи и найдены. А в 161 (не понимаю, почему в статье 163, но там и пометка "только лук и стрелы" на таблице уехала влево) только топор и ничего более. Нет, господа, на такой базе вооружение войска не реконструировать. =/
Моргунов Ю.Ю. Историческая география Переяславской земли (Святослав Игоревич - Ярополк Владимирович). 2019
И еще важный момент.
Пометка - Allen Johnson, Timothy Earle. The Evolution of Human Societies: From Foraging Group to Agrarian State.
The main characteristics of the local group ... Political integration is strong within the local group, defined by a combination of ceremonial activities and leadership. The local group, furthermore, albeit autonomous and responsible for defense of its own territory, is always linked to other local groups by networks of marriage, exchange, and alliance. These regional systems, despite the absence of centralized rule, may be quite strongly integrated into collectivities of leaders who compete and coordinate with each other through the prestige economy. ... Big Men characteristically manage the economy beyond their own local group. They organize and direct the intergroup ceremonies, accompanied by large-scale, coordinated gift-giving, that are critical for a group's prestige and desirability as an ally and exchange partner. They organize external trade and may be important traders. In general, the Big Man acts as a group's spokesman, dealing with other Big Men to organize political and economic relations in the loose association of communities known as the intergroup collectivity. ... The interregional group, Newman's "intergroup collectivity" (1957), is in fact an association of Big Men in which no single paramount leader dominates, although some are stronger than others by virtue of their resource base and their political, military, and managerial skills.
P.S. В качестве небольшой иллюстрации. "Малые племена" и "союзы племен" применительно к славянам - они не только в "стране родных осин".
East Central & Eastern Europe in the Early Middle Ages. Includes revisions of papers presented at the International Congress on Medieval Studies in Kalamazoo in 2000 and 2001 // Florin Curta, editor. The University of Michigan Press. 2005
Статья - Paul M. Barford. Silent Centuries: The Society and Economy of the Northwestern Slavs.
This allows us to study the spatial relationships between open settlements and enclosed ones (strongholds) and also to visualize the territory that produces no evidence of settlement. One of the areas where the settlement pattern has been particularly well examined is Great Poland, where sites can be clearly seen to form clusters separated by vast empty zones, presumably originally forested. These settlement clusters are 10-15 kilometers across and generally consist of more localized settlement groups spread along river valleys, mostly situated at the junction between drier land and flood plains (fig. 2.2). It is tempting to regard these settlement clusters of different scales as the material traces of communities grouped in clans and "small tribes".[20] The latter may at some stage have been amalgamated into larger groups (tribal unions or states).
[20] Zofia Hilczerowna, "Male plemiona wczesnego sredniowiecza i archeologiczne sposoby ich badania;' Slavia Antiqua 12 (1965): 83-126; Dorzecze gornej i srodkowej Obry od VI do poczqtkow XI wieku (Wroclaw, 1967), 23-33.
Это о Польше.
P.P.S. Еще интересное и новое.
- Ludomir R. Lozny. Prestate Societies of the North Central European Plains 600-900 CE. 2013
- Ludomir R. Lozny. Societal Dynamics of Prestate Societies of the North Central European Plains, 500-1000 CE: A Model // Feast, Famine or Fighting? Multiple Pathways to Social Complexity. 2018
- Sebastian Brather. Archäologie der westlichen Slawen. 2., überarbeitete und erweiterte Auflage. 2008
Tab. 14. Waffenbeigaben in ausgewählten Nekropolen. Für die einzelnen Regionen sind v. a. folgende Gräberfelder berücksichtigt: Mähren - Mikul¹ice (Kirche II) und Staré MÆsto „Na valách“; Slowakei - Vel’ký Grob und Skalica; Böhmen - Stará Kouéím; Polen - KoÕskie und Lutomiersk. Der Anteil der „Waffengräber“ an der Gesamtzahl der Männerbestattungen beträgt in Mähren und Böhmen etwas über 2 %, in der Slowakei zwischen 7 und 8 %, in Polen bei 14 bis 24 %. Diese deutlichen Unterschiede widerspiegeln keine zeitlichen Veränderungen, sondern beruhen zunächst auf der verschiedenen Zusammensetzung der bestattenden Gemeinschaften. Insgesamt enthalten die meisten „Waffengräber“ nur eine Waffe; relativ selten sind Gräber mit mehreren Waffen und mit Teilen einer Reiterausrüstung (Sporen, Steigbügel, Trense) (nach Preidel [Nr. 38] Bd. II, 68-74)
Из этой же книги.
Sporen kamen, trotz verschiedener Versuche einer Datierung schon in das 5./6. Jahrhundert (J. Zak), im slawisch besiedelten östlichen Mitteleuropa wohl erst seit der zweiten Hälfte des 8. Jahrhunderts in Gebrauch. Die Anregungen dazu stammten offenkundig aus dem karolingischen Westen, und nur ein solcher Zeitansatz vermag diese Beziehungen zu erklären.
- The Migration Period between the Oder and the Vistula. Edited by Aleksander Bursche, John Hines, Anna Zapolska. 2020
- Andrzej Buko. The Archaeology of Early Medieval Poland. 2008
- Karol Modzelewski. Barbarian Europe. 2015 (английский перевод Barbarzyńska Europa. 2004)
- Jesse Byock. Viking Age Iceland. 2001
- Political Assemblies in the Earlier Middle Ages. 2003
- Timothy Reuter. Assembly Politics in Western Europe from the Eighth Century to the Twelfth // Medieval Polities and Modern Mentalities. 2006
- Гринин Л.Е. Раннее государство и его аналоги // Раннее государство, его альтернативы и аналоги. 2006
- Юрий Березкин. Варианты политогенеза в догосударственную эпоху и подходы к их изучению // Антропологический форум. 2014. №20
- Березкин Ю.Е. Археология, этнография и политогенез // Ранние формы политических систем. 2012
- Jan M. Vansina. Paths in the Rainforests. Toward a History of Political Tradition in Equatorial Africa. 1990.
- Lorenz Rahmstorf. Control Mechanisms in Mesopotamia, the Indus Valley, the Aegean and Central Europe, c. 2600-2000 BC, and the Question of Social Power in Early Complex Societies // Beyond elites. Alternatives to hierarchical systems in modelling social formations. 2012
- Gary Feinman and Jill Neitzel. Too Many Types: An Overview of Sedentary Prestate Societies in the Americas // Advances in Archaeological Method and Theory. Vol. 7 (1984)
- Douglas B. Rank, Power, Authority: A Reassessment of Traditional Leadership in South Pacific Societies // The Journal of Pacific History. Vol. 14, No. 1, Islands Leadership [Part 1] (1979)
- Jackson H.E. The trade fair in hunter-gatherer interaction. The role of intersocietal trade in the evolution of Poverty Point culture // Between Bands and States: Sedentism, Subsistence, and Interaction in Small-Scale Societies. Occasional Paper No. 9. 1991
- Hans Peter Hahn. Segmentary Societies as Alternatives to Hierarchical Order: Sustainable Social Structures or Organisation of Predatory Violence? // Beyond elites. Alternatives to hierarchical systems in modelling social formations. 2012
- E.R. Turner III. Difficulties in the archaeological identification of chiefdoms as seen in the Virginia coastal plain during the Late Woodland and early historic periods // Late Woodland Cultures of the Middle Atlantic. 1986
- John K. Thornton. A History of West Central Africa to 1850. 2020
- Robert D. Drennan. Chiefdoms in Northern South America // Journal of World Prehistory. Vol. 9, No. 3 (September 1995)
- Kirch P.V. On the road of the winds: an archaeological history of the Pacific islands before European contact. Revised and Expanded Edition. 2017
- David G. Anderson. The Savannah River chiefdoms: political change in the late prehistoric Southeast. 1990
- Feil D.K. The Evolution of Highland Papua New Guinea Societies. 1987
- Roscoe P. Social Signaling and the Organization of Small-Scale Society: The Case of Contact-Era New Guinea // Journal of Archaeological Method and Theory, 16(2), 69-116. (2009)
- Harding A.F. European Societies in the Bronze Age. 2000
- Coles J.M. & Harding A.F. The Bronze Age in Europe: an introduction to the prehistory of Europe c.2000-700 BC. 2014(1979)
- Henri J.M. Claessen. On Chiefs and Chiefdoms // Social Evolution & History, Vol. 10. No. 1, March 2011
- D. Blair Gibson. Chiefdom Confederacies and State Origins // Social Evolution & History, Vol. 10 No. 1, March 2011
- Janet E. Levy. Heterarchy in Bronze Age Denmark: Settlement Pattern, Gender, and Ritual // Archeological Papers of the American Anthropological Association 6(1). 1995
- П.В. Лукин. Новгородское вече. 2014
- П.В. Лукин. Восточнославянские "племена" и их князья: Конструирование истории в древней Руси // Материалы конференции "Славяне и их соседи", XXV конференция. 2010
- Стефанович П.С. Бояре, отроки, дружины. Военно-политическая элита Руси в X-XI веках. 2012
- Радюш О.А. Варварские эмали Восточной Европы - современное состояние источниковой базы и опыт картирования // Germania-Sarmatia. 2020
- Кранке Н.А и другие. Городища Демидовка и Вязовеньки на Смоленщине: об иерархии, хронологии и культурной атрибуции // Российская Археология № 1, 2021
- Шнеевайс Й. Раннесредневековые городища Северной Германии // Elite ou Egalité… Северная Русь и культурные трансформации в Европе VII-XII вв. 2017
- Мессал С. Славянские городища на территории федеративной земли Мекленбург-Передняя Померания: укрепленные поселения Фридрихсруэ и Глинке // Археология Балтийского региона. 2013.
- Felix Biermann. Slavic Strongholds South of the Baltic at War // Castles at War. Castles of the North I. Interdisciplinary Symposium 2013. 2015
- Felix Biermann. North-Western Slavic Strongholds of the 8th-10th Centuries AD // Fortified Settlements in Early Medieval Europe: Defended Communities of the 8th-10th Centuries. 2016
- Przemysław Urbañczyk. Early Medieval Strongholds in Polish Lands // Fortified Settlements in Early Medieval Europe: Defended Communities of the 8th-10th Centuries. 2016
- Muntis Auns. Acquisition of the acquired: the establishing of a real administration in Livonia // The North-Eastern Frontiers of Medieval Europe. The Expansion of Latin Christendom in the Baltic Lands. 2014
- Rulership in 1st to 14th century Scandinavia. 2020
- Paul R. Duffy. Site size hierarchy in middle-range societies // Journal of Anthropological Archaeology 37 (2015)
- Tina L. Thurston. Bitter Arrows and Generous Gifts: What Was a ‘King’ in the European Iron Age? // Pathways to Power: New Perspectives on the Emergence of Social Inequality. 2010
- Белецкий С.В. Псков в I - начале II тысячелетия н.э. // Российский археологический ежегодник. №1. 2011.
- Н.И. Платонова. Проблемы становления города в Северной Руси: заметки археолога // Studia Slavica et Balcanica Petropolitana, № 2 (26). 2019
- Щавелев А.С. Славянские «племена» Восточной Европы X - первой половины XI в.: аутентификация, локализация и хронология // Studia Slavica et Balcanica Petropolitana. 2015. №2.
- Sébastien Rossignol. Civitas in Early Medieval Central Europe - Stronghold or District? // The Medieval History Journal 14 (2011), No. 1
- Цукерман К. и Казанский М. Уличи // Palaeoslavica XXV/2017, No. 2.
- Щавелев А.С. «Белые пятна» имажинарной этногеографии «Повести временных лет»: Методологические и полемические заметки о локализации общностей дулебов, дреговичей, радимичей, тиверцев и хорватов // Историческая география. Том 4. 2019
- Felix Biermann. Functions of the Large Feldberg Type Strongholds from the 8th/9th Century in Mecklenburg and Pomerania // Sprawozdania Archeologiczne 63. 2011
- Nils Hybel. The Nature of Kingship c. 800-1300. The Danish Incident. 2018
- Matthias Hardt. The Limes Saxoniae as Part of the Eastern Borderlands of the Frankish and Ottonian-Salian Empire // Borders, Barriers, and Ethnogenesis: Frontiers in Late Antiquity and the Middle Ages. 2005
- Philip Line. Kingship and State Formation in Sweden: 1130 - 1290. 2007
- D. Melleno. Between borders: Franks, Danes, and Abodrites in the trans‐Elben world up to 827 // Early Medieval Europe 25(3). 2017
- The fall of Great Moravia: who was buried in grave H153 at Pohansko near Breclav? 2019
- Štefan, I. ‘Great Moravia, Statehood and Archeology. The „Decline and Fall“ of One Early Medieval Polity’ // J. Macháček - Š. Ungerman eds., Frühgeschichtliche Zentralorte in Mitteleuropa. 2011
- Jiri Machacek. Disputes over Great Moravia: chiefdom or state? the Morava or the Tisza River? // Early Medieval Europe 17(3). 2009
- Bernard Wailes. A Case Study of Heterarchy in Complex Societies: Early Medieval Ireland and its Archeological Implications // Archeological Papers of the American Anthropological Association 6(1). 1995
- Roymans N. Tribal Societies in Northern Gaul. An Anthropological Perspective. 1990.
- Ian Ralston. The Gauls on the eve of the Roman conquest // Julius Caesar’s Battle for Gaul. New archaeological perspectives. 2019
- Paths to Complexity. Centralisation and Urbanisation in Iron Age Europe. 2014
- Manuel Fernandez-Gotz. Iron Age Landscapes of Power in the Middle Rhine-Moselle Region // Past Societies. Human Development in Landscapes. 2020
- Rural Settlement. Relating Buildings, Landscape, and People in the European Iron Age. 2019
- Crossing the Alps: Early Urbanism Between Northern Italy and Central Europe (900-400 BC). 2020
- Моргунов Ю.Ю. Историческая география Переяславской земли (Святослав Игоревич - Ярополк Владимирович). 2019
- Звіздецький Б.А. Городища IX-XIII ст. на території літописних древлян. 2008
- Sebastian Brather. Archäologie der westlichen Slawen. 2., überarbeitete und erweiterte Auflage. 2008
- Marika Mägi. At the crossroads of space and time: graves, changing society and ideology on Saaremaa (Osel), 9th-13th centuries AD. 2002
- Marika Mägi. In Austrvegr: The Role of the Eastern Baltic in Viking Age Communication across the Baltic Sea. 2018
- The Past Societies. Polish lands from the first evidence of human presence to the Early Middle Ages. Vol. 1-5. 2017
- The Agrarian History of Sweden: 4000 BC to AD 2000. 2011
- Казанский М. «Центральные» памятники славян Восточной Европы VIII - первой половины Х веков // Сборник в чест на 70-годиништа на проф. д-р Борис Д. Борисов. 2023