С Праздником!
Click to viewПасха всегда разная. Каждый год слышишь в ночных событиях что-то своё. Вот и этот год мне запомнится...
Саша упросила взять её на ночную пасхальную службу. Отправилась спать в девять, чтобы в начале двенадцатого быстро-быстро собраться - и взяв закрытые в красное пузатое стекло свечи, поехать на крестный ход. Всё так и было: мы надели красные куртки (Пасха красная!), выехали загодя, чтобы услышать, как в алтаре возгласят "Христос воскресе" и с тяжёлыми хоругвями потянутся на ясный после грозы воздух.
Но... на нашем пути было шоссе, как оказалось, то самое, по которому на пасхальную службу ездят с мигалками.
Мы попробовали объехать - безрезультатно. Все нужные нам дороги стоят, ждут. И мы стоим... Вокруг начинают сигналить: мы, вообще-то, тоже хотим проехать! Но на нашей стороне шоссе ни у кого нет мигалок... На левое запястье не хочется, даже больно смотреть: там неумолимо тикают часы. Вот уже не успели на молитву... Вот уже над алтарём вспыхнуло красным: "Христос воскресе!"... Вот, наверное, уже и свечи зажгли, выходят потихоньку, теснятся, пропуская друг друга...
Снаружи, на свободе, где не тикают часы, слышен колокольный звон, а мы... мы всё стоим. Наконец, открыли проезд! Скорее, мимо маленьких многомаковных церквушек центра, к тому переулку, где всегда бросаем машину. А в игрушечных карамельных окнах церквей - свет, свет... И люди на улице, и уж кое-где крестный ход идёт, ширится, втягивая в своё течение одинокие фигурки, ждущие у оград.
Мест на парковке нет, тротуары заставлены густо. Многие встают во второй ряд, оставляя нам только узкое горлышко проезда. Вот впереди резко затормозил "мерседес", включил аварийку. Выпрыгнул водитель - полный мужчина со свечой в руке, и бегом к храму. А до нашего ещё добираться пешком, через мучимую парадами и демонстрациями Тверскую...
Выходим к Тверской. Заградительные решётки стоят беспризорные, - два дня назад ими были глухо перегорожены выезды и переходы: ни перейти на другую сторону, ни проехать. Но сегодня - ура - подземными переходами можно пользоваться. Но мы, кажется, опоздали... Бежим, придерживая сумку со свечами (специальными! закрытыми в стекло, чтобы не гасли на ветру!). "Ну как же?" - говорит Саша, горько пожимая плечами. - "Как же так?".
В боку колет, шарф где-то на спине, задыхаясь, лихорадочно придумываю: "Знаешь, а ведь мы замечательно бежим, евангельски бежим! Когда Пётру и Иоанну рассказали, что Христа нет в гробнице, они тоже, задыхаясь... боясь опоздать... бежали". Утешительно, да не очень. Фонарики со свечами укоряюще позвякивают в сумке. Мы совсем выдохлись, переходим на шаг. "Я больше не могу", - печально говорит Саша. Она очень надеялась попасть на крестный ход.
И вдруг - поверху и внизу, эхом в мраморном переходе - колокольный звон! Как будто нас подхватили, мы помчались с новой силой. И огибая памятник, увидели: в белых с серебром одеждах, священники замерли перед храмом, словно дожидаясь кого-то... Кого-то - нас? Мы заложили крутой вираж и на самом бреющем из полётов промелькнули перед ними, готовыми стронуться с места в торжественном движении. Мы приткнулись к терпеливой толпе у храма. Неужели? Успели!
Крестный ход двинулся, закачался, зазвучал. Кто-то перешагивал через лужи, выплеснутые дождём, кто-то не глядел под ноги - оберегал тонкий стебелёк пламени на свече. Юноша-блаженный радостно замахал в нашу сторону, захлопал в ладоши. Кажется, он заметил наш отчаянный бреющий полёт. Ему улыбались, улыбались друг другу, пели. Шли не торопясь, предчувствуя "Христос воскресе" у дверей храма. И мы шли вместе со всеми. От наших свечей, укутанных в пузатое красное стекло, зажигали свечи.