(no subject)
Если кратко, то мы чуть не уморились. Если подробнее, то все началось с того, что врач, ведущий мою беременность, посоветовал другого «конкретного врача» - на роды.
Одиночной палаты и прочих удобств по контракту, деньги от которого перепадают страховой компании, мне было не надо, поэтому мы решили, что выгоднее заплатить одному человеку за выполненную им работу. И если не считать чудовищных больничных условий и экстренной операции, расчеты в большой степени оправдались - неизвестно, чем кончилось бы «платное пребывание» и роды с дежурной бригадой. Так что спасибо «конкретному врачу» все равно.
Сначала меня волновали только технические вопросы (ну, как обычно). «Конкретный врач» работал в этом роддоме временно, поскольку его место работы очень вовремя закрылось на ремонт. Закрывалось в мае и то заведение, куда я поехала ложиться. Я боялась, что а) моего врача в этом роддоме не любят; б) я попаду в период майских праздников (не надо объяснять); в) я попаду прямиком под закрытие. Разумеется, сбылось, как в сказке, все, и даже сверх того.
Моего «конкретного врача» в этом роддоме ненавидел младший персонал и недолюбливал старший. Дошло до того, что одна из акушерок, похожая на недопеченного колобка, угрожающим голосом (она пыталась говорить тихо, но при ее размерах это было невозможно) заявила, что к «этой вот девушке» (ко мне, то есть) она не подойдет ни за что, потому что она - «от нее» (разумея моего врача).
Ночь перед этим я провела длинно, скучно и больно: с датчиками КТГ на животе и с началом схваток, но это было еще вполне терпимо, тем более, заходившие медсестры называли меня «котик» и предлагали «теплое одеялко». С утра же, после заявления колобка, все стало развиваться быстрее. Рядом со мной со схватками лежала восточная девушка (мы потом познакомились поближе в палате). Она стонала непрерывно, а за стеной кто-то орал «а-а-а! бля-я-я-а! ой! извините-е-е!», при том, что в соседней комнате только смотрели пациенток, и никто не рожал. Потом к стонущей соседке пригласили анестезиолога. Я, насколько позволяли провода, пыталась отвернуться к стене, потому что знала, что сейчас начнется. Анестезиолог стал колоть девушке эпидуралку в позвоночник, и сам звук (шуршание, звякание, металлический стук) приводил меня в ужас. Не люблю иглы. Девушка продолжала стонать, но когда врач, ни к кому определенно не обращаясь, сказал «что-то я какой-то рассеянный, я ведь почти уже в отпуск ушел», решила на всякий случай замолчать.
Я продолжала лежать и ждать, когда что-нибудь произойдет, а оно, оказывается, давно происходило, потому что ко мне подошла одна акушерка, вторая, потом кто-то вытащил из-под меня пеленку и понес, приговаривая «ну, пипец» (слух мой - враг мой). Подошла и мой «конкретный врач», слегка изменилась в красивом уверенном лице, позвала одну тетю, потом вторую, потом завотделением. Завотделением засунула руку в меня, наверное, по локоть, и через секунду изрекла «в операционную». И мы поехали в операционную. Продолжение следует.