Как креаклы в 41 немцев встречали... Чем креакл отличается от человека?
Оригинал взят у jurialhaz в Как креаклы в 41 немцев встречали... Чем креакл отличается от человека?
Оказывается, все это фигня, то что Сталин уничтожил всех противников и сторонников Советской власти. Сторонников, пламенных революциЁнеров, соратников Ленина - таки да, вырезал, но вот креаклы при нем жили и поживали, в ус не дули.
Только молчали. Как и не креаклы, а просто большинство русского народа, который эту власть, скажем честно, ненавидел, но под страхом репрессий подчинился. Ничего страшнее красного террора ведь еще не изобрели для контроля населения. Это самый до сих пор эффективный метод - показательно уничтожить сотни несгибаемых, чтобы сотни тысяч сгибаемых содрогнулись, и покорились судьбе. Но вот ненавидеть им большевиков никто запретить не мог. Но если русские просто ненавидели большевиков, то креаклы того времени, не только ненавидели режим краснопузых извергов, но и были готовы вступить в союз с кем угодно, чтобы его уничтожить. Даже с нацистами и оккупантами русской земли.
Я вижу в этом факторе яркий признак креакла. То есть:
"Креакл, это житель России, который ради уничтожения правящей власти готов к коллаборационизму с любым оккупантом, не задумываясь о последствиях."
И этим он кардинально отличается от русского человека. Как русский бы не ненавидел власти, но при внешней угрозе всей стране, всему народу, он откладывает ненависть к власти в долгий ящик, берет винтовку и сидор и идет записываться на фронт.
"Для русского - верность России - превыше ненависти к власти. У креакла - ненависть к власти затмевает все и толкает его на коллаборационизм с оккупантом."
Часто, для оправдания своей жажды коллаборационизма, креакл начинает именовать саму российскую власть оккупантами, таким образом, как бы оправдывая себя, что и те и другие - оккупанты и креакл сделал выбор между плохим и худшим оккупантом. Но конечно, это не так и служит лишь нелепой попыткой успокоить свою совесть, которая все таки подспудно напоминает креаклу, что "что то неправильно" во всей этой его противоестественной жажде уничтожения. Ну не все способы хороши для победы во внутриполитической борьбе. Не все. Народ то это инстинктивно понимает. И так было всегда.
А теперь обещанный вам креакл из 1941! Дневник Л.Н. Осиповой из городка под Ленинградом:
194122 июня 1941 г.
...Неужели же приближается наше освобождение? Каковы бы ни были немцы - хуже нашего не будет. Да и что нам до немцев? Жить то будем без них. У всех такое самочувствие, что, вот, наконец, пришло то, чего мы все так долго ждали и на что не смели даже надеяться, но в глубине сознания все же крепко надеялись. Да и не будь этой надежды жить было бы невозможно и нечем. А что побед немцы - сомнения нет. Прости меня Господи! Я не враг своему народу, своей родине... Но нужно смотреть прямо правде в глаза: мы все, вся Россия страстно желаем победы врагу, какой бы он там ни был. Этот проклятый строй украл у нас все, в том числе и чувство патриотизма.
30 июня.
Слухи самые невероятные. Началась волна арестов, которые всегда сопровождают крупные и мелкие события нашего существования. Масса людей уже исчезла. Арестованы все «немцы» и все прочие «иностранцы». Дикая шпиономания. Население с упоением ловит милиционеров, потому что кто-то пустил удачный слух, что немецкие парашютисты переодеты в форму милиционеров. Оно, конечно, не всегда уверено в том, что милиционер, которого оно поймало, немецкий парашютист, но не без удовольствия наминает им бока. Все таки какое-то публичное выражение гражданских чувств. По слухам наша армия позорно отступает.
24 июля...
Бомбят, а нам не страшно. Бомбы-то освободительные. (- вообще феерия! как перекликается с освободительными бомбами НАТО! Юриалх.) И так думают и чувствуют все. Никто не боится бомб.
13 августа.
Вчера один летчик, пообедав в столовой аэродрома, сказал кассирше: «А теперь полетим бомбить врага на его территории... в Сиверской». Отсюда узнали, что Сиверская занята немцами. Когда же они придут к нам? И придут ли? Последние часы выхода из тюрьмы всегда самые тяжелые.
15 августа.
...Стелла (знакомая Осиповой - Н.Л.) говорит, что сейчас очень сильны антисемитские настроения. Мы не замечали. Но понятно, что ей, как еврейке, это больше бросается в глаза. Такой противный осадок на душе. Никакого антисемитизма или антикитаизма в русском народе нет, есть только антикоммунизм... И какой может быть антисемитизм, если мы страдаем с евреями от одних и тех же причин.
17 августа.
Объявлена общая эвакуация женщин и детей. Работает эвакуационное бюро. С необычной отчетливостью наметилась грань между «пораженцами» и «патриотами». Патриоты стремятся эвакуироваться как можно скорее, а вторые, вроде нас, стараются всеми способами спрятаться от эвакуации.
17 августа (эвакуируется знакомая семья евреев - Н.Л.) ... Да и у них у всех ненависть к немцам за их антисемитизм. Если бы это были англичане, или какая-нибудь безобидная нация, конечно, и они остались бы. Советского патриотизма даже и в этой семье нет. Да и у всех. Есть еще ненависть и боязнь немцев. Конечно, Гитлер не такой уж зверь как его малюет наша пропаганда и до нашего дорогого и любимого ему никогда не дойти и не всех же евреев «поголовно» он уничтожает, но, вероятно, какие- то ограничения для них будут, и это противно. Но замечательно то, что все ...жалельщики евреев в Германии или негров в Америке или индусов в Индии никогда не помнят о своем русском раскулаченном мужике, которого на глазах вымарывали как таракана.
Среди населения антисемитские настроения все же прорываются. От призывников можно услышать «идем жидов защищать».
29 августа.
Фронт катастрофически приближается. Мы решили никуда не уходить из города. Несколько боевых дней пересидим или в подвалах или в щели.
...Здесь хоть какая-то надежда на спасение и на освобождение имеется. А уйти, как теперь говорят, «на эвакуацию» - гибель по плану обеспечена. Да и от надежды попасть «под немца» уходить нам никак невозможно. Как принимают беженцев, мы уже наслышаны. Некоторые уходят, потому что боятся фронта: убьют, покалечат. Но ни один поезд с беженцами не избегает бомбежки, потому что дорогое правительство ко всем санитарным и беженским поездам прицепляет воинские эшелоны, в надежде, что немцы этих поездов бомбить не будут...
А как приятно, наконец, написать такое. Правда, это еще кукиш в кармане, но не будь войны, я бы никогда не посмела его показать. А сейчас необычайно острое ощущение, что все идет по занавес. Да и у «бдителей» сильно трясутся поджилки и бдительность сильно потускнела.
9 сентября.
Дни походят один на другой. Совершенно отрезаны от города и не знаем, что делается на свете. С нами сидят и Ивановы-Разумники. Он был в ссылке и вернулся перед самой войной... Иванов-Разумник очень помогает не бояться. Как только начинается сильная стрельба по нашему участку, он начинает делиться своими литературными воспоминаниями. А так как был близок со всеми символистами, акмеистами и представителями прочих литературных течений, то его рассказы очень интересны и рассказывает он необыкновенно увлекательно...
Мы начинаем уже ощущать первое едва уловимое приближение свободы. Так как публика с нами (в щели) сидит сплошь почти не интеллигентная, то она смотрит на нас как на каких-то полуумных «малохольных», которые вместо того, чтобы корчиться от страха,, занимаются какими-то идиотскими и малопонятными стишками. Мы уже можем говорить и говорим много такого, чего до войны... ни за что не сказали бы ни во сне, ни в пьяном виде полузнакомым людям... Дневник свой я пишу совершенно открыто. Никого это не интересует. Бдительность отсутствует в теперешнем нашем обиходе.
17 сентября.
До сих пор никаких немцев. Ходили в город. Тишина подавляющая... В городе никакого намека на начальство нет. Если оно и есть, то спряталось... Все трясутся, что придут наши, а не немцы... Все понимают, что решается общая судьба: придут немцы, какие-то незначительные с нашей стороны ограничения, а потом СВОБОДА. Придут красные и опять безнадежное прозябание, а вернее всего репрессии и какие-нибудь новые изобретения советской юридической мысли, лагеря, а может быть и смерть. Придут, они, конечно, разъяренные, что население видело их трусость, слабость и бездарность. А этого они не прощают.
18 сентября.
Немецкие самолеты сбрасывали пропагандные листовки. Мы одну подобрали. Какое убожество, глупость и подлость. А, главное, бездарность. «Морда просит кирпича». «Бей жида-политрука» и пр. И какой вульгарный и исковерканый язык. И не только на нас интеллигентов они произвели кошмарное впечатление. У всех настроение как перед смертью. Неужели же мы и здесь ошиблись и немцы то же самое, что о них говорит советская пропаганда... Иванов-Разумник высказал предположение, что это большевики, чтобы скомпрометировать немцев, под их марку выпустили листовки. Мы вздохнули с облегчением и опять стали надеяться на лучшее... ( -креаклы такие креаклы! ))) Юриалх.)
Ну, в общих чертах ясно... Я привел лишь выдержки, чтобы показать, что креакл 1941 от креакла 1991 или 2013 не отличается ничем, они были всегда и походу будут всегда, раз уж даже при "страшном" Сталине с его чистками креаклы хоть и спрятались по щелям, но жили не тужиди и было их, судя по дневнику - немало. Весь дневник можно прочесть здесь - http://militera.lib.ru/db/osipova_l/01.html
Иногда просто жизненно требуется где то переночевать. Не в гостинице. Вот вам квартиры посуточно в москве - пусть будет под рукой.
Оказывается, все это фигня, то что Сталин уничтожил всех противников и сторонников Советской власти. Сторонников, пламенных революциЁнеров, соратников Ленина - таки да, вырезал, но вот креаклы при нем жили и поживали, в ус не дули.
Только молчали. Как и не креаклы, а просто большинство русского народа, который эту власть, скажем честно, ненавидел, но под страхом репрессий подчинился. Ничего страшнее красного террора ведь еще не изобрели для контроля населения. Это самый до сих пор эффективный метод - показательно уничтожить сотни несгибаемых, чтобы сотни тысяч сгибаемых содрогнулись, и покорились судьбе. Но вот ненавидеть им большевиков никто запретить не мог. Но если русские просто ненавидели большевиков, то креаклы того времени, не только ненавидели режим краснопузых извергов, но и были готовы вступить в союз с кем угодно, чтобы его уничтожить. Даже с нацистами и оккупантами русской земли.
Я вижу в этом факторе яркий признак креакла. То есть:
"Креакл, это житель России, который ради уничтожения правящей власти готов к коллаборационизму с любым оккупантом, не задумываясь о последствиях."
И этим он кардинально отличается от русского человека. Как русский бы не ненавидел власти, но при внешней угрозе всей стране, всему народу, он откладывает ненависть к власти в долгий ящик, берет винтовку и сидор и идет записываться на фронт.
"Для русского - верность России - превыше ненависти к власти. У креакла - ненависть к власти затмевает все и толкает его на коллаборационизм с оккупантом."
Часто, для оправдания своей жажды коллаборационизма, креакл начинает именовать саму российскую власть оккупантами, таким образом, как бы оправдывая себя, что и те и другие - оккупанты и креакл сделал выбор между плохим и худшим оккупантом. Но конечно, это не так и служит лишь нелепой попыткой успокоить свою совесть, которая все таки подспудно напоминает креаклу, что "что то неправильно" во всей этой его противоестественной жажде уничтожения. Ну не все способы хороши для победы во внутриполитической борьбе. Не все. Народ то это инстинктивно понимает. И так было всегда.
А теперь обещанный вам креакл из 1941! Дневник Л.Н. Осиповой из городка под Ленинградом:
194122 июня 1941 г.
...Неужели же приближается наше освобождение? Каковы бы ни были немцы - хуже нашего не будет. Да и что нам до немцев? Жить то будем без них. У всех такое самочувствие, что, вот, наконец, пришло то, чего мы все так долго ждали и на что не смели даже надеяться, но в глубине сознания все же крепко надеялись. Да и не будь этой надежды жить было бы невозможно и нечем. А что побед немцы - сомнения нет. Прости меня Господи! Я не враг своему народу, своей родине... Но нужно смотреть прямо правде в глаза: мы все, вся Россия страстно желаем победы врагу, какой бы он там ни был. Этот проклятый строй украл у нас все, в том числе и чувство патриотизма.
30 июня.
Слухи самые невероятные. Началась волна арестов, которые всегда сопровождают крупные и мелкие события нашего существования. Масса людей уже исчезла. Арестованы все «немцы» и все прочие «иностранцы». Дикая шпиономания. Население с упоением ловит милиционеров, потому что кто-то пустил удачный слух, что немецкие парашютисты переодеты в форму милиционеров. Оно, конечно, не всегда уверено в том, что милиционер, которого оно поймало, немецкий парашютист, но не без удовольствия наминает им бока. Все таки какое-то публичное выражение гражданских чувств. По слухам наша армия позорно отступает.
24 июля...
Бомбят, а нам не страшно. Бомбы-то освободительные. (- вообще феерия! как перекликается с освободительными бомбами НАТО! Юриалх.) И так думают и чувствуют все. Никто не боится бомб.
13 августа.
Вчера один летчик, пообедав в столовой аэродрома, сказал кассирше: «А теперь полетим бомбить врага на его территории... в Сиверской». Отсюда узнали, что Сиверская занята немцами. Когда же они придут к нам? И придут ли? Последние часы выхода из тюрьмы всегда самые тяжелые.
15 августа.
...Стелла (знакомая Осиповой - Н.Л.) говорит, что сейчас очень сильны антисемитские настроения. Мы не замечали. Но понятно, что ей, как еврейке, это больше бросается в глаза. Такой противный осадок на душе. Никакого антисемитизма или антикитаизма в русском народе нет, есть только антикоммунизм... И какой может быть антисемитизм, если мы страдаем с евреями от одних и тех же причин.
17 августа.
Объявлена общая эвакуация женщин и детей. Работает эвакуационное бюро. С необычной отчетливостью наметилась грань между «пораженцами» и «патриотами». Патриоты стремятся эвакуироваться как можно скорее, а вторые, вроде нас, стараются всеми способами спрятаться от эвакуации.
17 августа (эвакуируется знакомая семья евреев - Н.Л.) ... Да и у них у всех ненависть к немцам за их антисемитизм. Если бы это были англичане, или какая-нибудь безобидная нация, конечно, и они остались бы. Советского патриотизма даже и в этой семье нет. Да и у всех. Есть еще ненависть и боязнь немцев. Конечно, Гитлер не такой уж зверь как его малюет наша пропаганда и до нашего дорогого и любимого ему никогда не дойти и не всех же евреев «поголовно» он уничтожает, но, вероятно, какие- то ограничения для них будут, и это противно. Но замечательно то, что все ...жалельщики евреев в Германии или негров в Америке или индусов в Индии никогда не помнят о своем русском раскулаченном мужике, которого на глазах вымарывали как таракана.
Среди населения антисемитские настроения все же прорываются. От призывников можно услышать «идем жидов защищать».
29 августа.
Фронт катастрофически приближается. Мы решили никуда не уходить из города. Несколько боевых дней пересидим или в подвалах или в щели.
...Здесь хоть какая-то надежда на спасение и на освобождение имеется. А уйти, как теперь говорят, «на эвакуацию» - гибель по плану обеспечена. Да и от надежды попасть «под немца» уходить нам никак невозможно. Как принимают беженцев, мы уже наслышаны. Некоторые уходят, потому что боятся фронта: убьют, покалечат. Но ни один поезд с беженцами не избегает бомбежки, потому что дорогое правительство ко всем санитарным и беженским поездам прицепляет воинские эшелоны, в надежде, что немцы этих поездов бомбить не будут...
А как приятно, наконец, написать такое. Правда, это еще кукиш в кармане, но не будь войны, я бы никогда не посмела его показать. А сейчас необычайно острое ощущение, что все идет по занавес. Да и у «бдителей» сильно трясутся поджилки и бдительность сильно потускнела.
9 сентября.
Дни походят один на другой. Совершенно отрезаны от города и не знаем, что делается на свете. С нами сидят и Ивановы-Разумники. Он был в ссылке и вернулся перед самой войной... Иванов-Разумник очень помогает не бояться. Как только начинается сильная стрельба по нашему участку, он начинает делиться своими литературными воспоминаниями. А так как был близок со всеми символистами, акмеистами и представителями прочих литературных течений, то его рассказы очень интересны и рассказывает он необыкновенно увлекательно...
Мы начинаем уже ощущать первое едва уловимое приближение свободы. Так как публика с нами (в щели) сидит сплошь почти не интеллигентная, то она смотрит на нас как на каких-то полуумных «малохольных», которые вместо того, чтобы корчиться от страха,, занимаются какими-то идиотскими и малопонятными стишками. Мы уже можем говорить и говорим много такого, чего до войны... ни за что не сказали бы ни во сне, ни в пьяном виде полузнакомым людям... Дневник свой я пишу совершенно открыто. Никого это не интересует. Бдительность отсутствует в теперешнем нашем обиходе.
17 сентября.
До сих пор никаких немцев. Ходили в город. Тишина подавляющая... В городе никакого намека на начальство нет. Если оно и есть, то спряталось... Все трясутся, что придут наши, а не немцы... Все понимают, что решается общая судьба: придут немцы, какие-то незначительные с нашей стороны ограничения, а потом СВОБОДА. Придут красные и опять безнадежное прозябание, а вернее всего репрессии и какие-нибудь новые изобретения советской юридической мысли, лагеря, а может быть и смерть. Придут, они, конечно, разъяренные, что население видело их трусость, слабость и бездарность. А этого они не прощают.
18 сентября.
Немецкие самолеты сбрасывали пропагандные листовки. Мы одну подобрали. Какое убожество, глупость и подлость. А, главное, бездарность. «Морда просит кирпича». «Бей жида-политрука» и пр. И какой вульгарный и исковерканый язык. И не только на нас интеллигентов они произвели кошмарное впечатление. У всех настроение как перед смертью. Неужели же мы и здесь ошиблись и немцы то же самое, что о них говорит советская пропаганда... Иванов-Разумник высказал предположение, что это большевики, чтобы скомпрометировать немцев, под их марку выпустили листовки. Мы вздохнули с облегчением и опять стали надеяться на лучшее... ( -креаклы такие креаклы! ))) Юриалх.)
Ну, в общих чертах ясно... Я привел лишь выдержки, чтобы показать, что креакл 1941 от креакла 1991 или 2013 не отличается ничем, они были всегда и походу будут всегда, раз уж даже при "страшном" Сталине с его чистками креаклы хоть и спрятались по щелям, но жили не тужиди и было их, судя по дневнику - немало. Весь дневник можно прочесть здесь - http://militera.lib.ru/db/osipova_l/01.html
Иногда просто жизненно требуется где то переночевать. Не в гостинице. Вот вам квартиры посуточно в москве - пусть будет под рукой.