(no subject)
Я как будто бы невеста за неделю до свадьбы. Как будто все уже давно готово, и осталось только ждать намеченной даты.
У меня много времени. Очень много. И от этого внутри образовалась пустота - я целых 11 месяцев делала то, что надо. А теперь я могу делать, что хочу. Странное, неуправляемое никем время. Я едва заставляю себя спать по 7 часов в сутки вместо 12, укладывать волосы после утреннего душа и гулять хотя бы два часа. Я читаю, смотрю фильмы по десятому разу, шью и рисую углем и акварелью, наплевав на все принятые техники.
Я пересмотрела в шестой раз "Красоту по-американски", в третий - "Неисправимые" в жутком качестве пиратского диска-на-прокат и по второму кругу "Шоколад" вместе с мамой.
Я прочитала сборник детективных рассказов "Красная комната" Эдогавы Рампо с ярким привкусом тетки Агаты, роман "Девственницы-самоубийцы", убедивших в почти-что-гениальности фильма и книги, теперь мучаю армянско-патриотические рассказы Уильяма Сарояна.
Я достала заброшенный почти год назад акварельный натюрморт в мрачных тонах, выбросила кучу неудавшихся рисунков углем.
Я сшила халат-кимоно из черного кружева и псевдо-шелка и ночную сорочку в комплект. И подушки на пол в подарок.
Жарко. От этого, кажется, глова почти не работает. И я почти сразу забываю, что делала. И уже не я лежала сутки с непрекращающейся головной болью от несправедливости и продажности. Уже не я решила, пройдя по конкурсу на психологию, вместо этого подать документы в архитектурный лицей, пролетев с архитектурным факультетом. Уже тысячу лет назад я провела всего лишь один день с почти незнакомым человеком, а теперь в ожидании плавлю пластик телефонной трубки нормированными тарифным планом несколькими минутами.
Скоро, очень скоро. Я узнаю наверняка, что и как в моей жизни. Выпью наконец-таки эту чертову бутылку пива на крыше, сожгу старый маразматник и старые рисунки-чертежи, подстригусь и покрашусь. И уже совсем скоро, рельефно-близко это лето. Такое, каким и должно быть. Я знаю.
У меня много времени. Очень много. И от этого внутри образовалась пустота - я целых 11 месяцев делала то, что надо. А теперь я могу делать, что хочу. Странное, неуправляемое никем время. Я едва заставляю себя спать по 7 часов в сутки вместо 12, укладывать волосы после утреннего душа и гулять хотя бы два часа. Я читаю, смотрю фильмы по десятому разу, шью и рисую углем и акварелью, наплевав на все принятые техники.
Я пересмотрела в шестой раз "Красоту по-американски", в третий - "Неисправимые" в жутком качестве пиратского диска-на-прокат и по второму кругу "Шоколад" вместе с мамой.
Я прочитала сборник детективных рассказов "Красная комната" Эдогавы Рампо с ярким привкусом тетки Агаты, роман "Девственницы-самоубийцы", убедивших в почти-что-гениальности фильма и книги, теперь мучаю армянско-патриотические рассказы Уильяма Сарояна.
Я достала заброшенный почти год назад акварельный натюрморт в мрачных тонах, выбросила кучу неудавшихся рисунков углем.
Я сшила халат-кимоно из черного кружева и псевдо-шелка и ночную сорочку в комплект. И подушки на пол в подарок.
Жарко. От этого, кажется, глова почти не работает. И я почти сразу забываю, что делала. И уже не я лежала сутки с непрекращающейся головной болью от несправедливости и продажности. Уже не я решила, пройдя по конкурсу на психологию, вместо этого подать документы в архитектурный лицей, пролетев с архитектурным факультетом. Уже тысячу лет назад я провела всего лишь один день с почти незнакомым человеком, а теперь в ожидании плавлю пластик телефонной трубки нормированными тарифным планом несколькими минутами.
Скоро, очень скоро. Я узнаю наверняка, что и как в моей жизни. Выпью наконец-таки эту чертову бутылку пива на крыше, сожгу старый маразматник и старые рисунки-чертежи, подстригусь и покрашусь. И уже совсем скоро, рельефно-близко это лето. Такое, каким и должно быть. Я знаю.