Сага о криворуком Иване
Глава 1. Сказитель
В некотором царстве, на удобном удалении от начальственного ока, жили-были дед и баба.
И было у них три сына. Младшие, погодки, - молодцы удалые, в хозяйстве спорые, на гулянках видные. А старший сын, Иван, вроде, всем хорош, да руки ему будто домовой спутал. Дело делает - все ладится, а как работа к концу клонится - так обязательно чего-то мелкого напортачит, и полдела испортит. Маманя уж плакала, себя винила, а соседи утешали, мол, что-то ж у него получается, не совсем пропащий, и вообще - первый блин всегда комом, зато младшие удались лучше некуда.
Долго ли жили, коротко, но пришла пора старшему от батяни наследство принимать и хозяйством заведовать. Сел он на завалинке да задумался. Хозяйство крепкое, а у него вот… с руками неладно. Как удержать? Всю ночь думал, а наутро собрал семью в горнице и сказал: мол, не серчайте, маманя, браты мои лучше меня управятся, поэтому отцово наследство им в равных долях отдаю. Опять же с податями проще, если середняками записаться. А сам пойду в дальние края ума искать; может, подскажет кто, как руки выправить.
Ну, семейство погоревало, но решило против воли Ивана не удерживать. Собрали ему амуниции рюкзак, провизии мешок, присели «на дорожку», - и тронулся Иван в путь.
Шел Иван три недели и вышел на торговый тракт. А на тракте постоялый двор стоит. Решил Иван отдохнуть денёк, в баньке попариться, припасы пополнить. А во дворе постоялом народу - не протолкнуться, нумеров одноместных на всех не хватает. Ну, подселили Ивана соседом к мужику одному. Расположились они, значит, за ужином, выпили за знакомство и беседу завели. Спрашивает Иван соседа: «Кто ты, добрый молодец, да чем живешь?» «Сказитель я, - говорит сосед. - По миру хожу, присматриваю да запоминаю, кто как живет. В новое место приду - там людям рассказываю, что видел. Почту опять же передать могу».
«А не боязно одному-то по миру ходить?» - интересуется Иван. - «Зачем одному? Лучше всего - к каравану купеческому пристать. Я в дороге купцам по звездам дорогу показываю, в чужих странах местные обычаи разъясняю, советую, куды бечь с подношениями, чтобы торговалось поспокойнее. Так и путешествую». - «А можно с тобой?» - «Да понимаешь, Иван, я второй месяц на этом дворе сижу, а каравана подходящего не дождался». «Тогда ты со мной иди, - предлагает Иван, - чего зря сидеть. Вместе веселее будет».
И пошли они на следующий день вместе. Идут полями-рощами, байками друг друга забавляют. Шли-шли, и уперлись в холм здоровущий. Говорит Иван сказителю: «Давай, брат, лесом холм слева обойдем. Грибов заодно нажарим». «Нет, - отвечает сказитель, - ты глянь, какой лес густой. Одёжу обдерем, а еще чего - заблудимся». - «Тогда вправо пойдем. Там луга, травы высокие, дух медовый». «Нет», - говорит сказитель, - «дотемна прошастаем, время потратим. Давай вверх!».
Подивился Иван таким речам - аль сказитель пословицу про умный способ форсирования гор не знает. А потом прищурил глаза против солнца, смотрит, - а у сказителя слева и справа оглобли тянутся, тонкие, почти прозрачные, но по всему видать, крепкие. И ни в один бок, ни в другой сказителя не пускают. Или вперед, или назад. Иван еще глаза сощурил: на оглоблях буквы нарезаны. На одной «Трусость», а на другой «Себялюбие».
Но не стал Иван попутчика огорчать, про оглобли расспрашивать. В гору - так в гору. Вот влезли они на холм. Видят, дорога внизу в лес упирается, а на опушке избушка стоит. А дело-то к вечеру, и силы на исходе. Порешили они в избушке заночевать, если хозяева примут.
Добрели до избушки, когда солнце совсем село. Встречает их на пороге бабка древняя, по виду - старше окружающего леса. «А кто вы, хлопцы, будете и куда путь держите на ночь глядя? Не задумали ли бабушку одинокую обидеть?» - «Что ты, бабуля! С миром мы; пусти переночевать».
Бабка на них посмотрела пристально, подумала, и ночевать дозволила. Иван из мешка запасы на стол выложил, поел, да спать пошел, а сказитель с бабкой до первых петухов просидели: он ее про былые времена расспрашивал, а она его - про нынешние.
С утра собрались Иван со сказителем в дорогу, а бабка и говорит: «Углядела я, Иван, заботу твою, но как помочь - не знаю. Иди к моему братцу, передай ему письмо от меня, может, он тебе поможет». - «Куда ж идти, бабушка? И спрашивать кого?» - «На север идите, сынки, пока в рощу березовую не упретесь. Там семь тропинок из одной расходятся, к реке идут. Так вот, шесть - к обрывам да бурной воде, а одна, вторая с краю, - к броду. А вот с левого краю или с правого, это я запамятовала. Ну да недалеко там и к развилке вернуться, если не туда пойдете. На другом берегу опять на север топайте, Кощея ищите, скажите, Баба Яга его в гости ждет на осеннюю луну».
Поклонились Иван со сказителем и пошли, как сказано. Всю дорогу Иван голову ломал, как бы так сказителя к тропинкам подвести, чтоб оглобли не помешали.
И вот подходят они к развилке; да так встали, что сказитель лицом во вторую справа тропинку уперся. А реку впереди слышно уже. Порадовался Иван в душе такому совпадению и пошли они к воде.
Только не угадали они с тропинкой. Вышли на крутой берег, внизу поток бежит, пенится вокруг валунов габаритами с мельничные жернова.
«Пошли назад, - говорит Иван. - Минут 10 ходу обратно, и уже точно с тропинкой не ошибемся». А сказитель стоит и в реку как завороженный смотрит: «Не пойду я! Нечего назад оглядываться, время тратить. Да и пора мне силу проверить, с природой потягаться». Смотрит Иван - а у сказителя сзади новая оглобля приросла, аккурат поперек прежних двух. И надпись на ней свеженькая - «Ложь».
«Эва как! Видать, что-то совсем не то вчера бабке ляпнул» - думает Иван. А сказитель как стоял, так в реку и прыгнул, только тапки мелькнули. Иван за ним хотел кинуться, да видит - голова сказителя над водой появилась и тот, как может, барахтается, пробивается к другому берегу.
Побежал Иван к броду, чтоб с того берега помощь подать. Но как выбежал - сколько головой по сторонам не вертел, в волны не вглядывался, а сказителя уже и след пропал. И на берегу следов нет.
Ну, Иван на мелководье вернулся, выкупался, форели на вечернем костре зажарил, а утром продолжил поисковую операцию. Три дня шел Иван по течению, надеялся, что попутчика заметит. Или хоть тело похоронит. А на четвертый вздохнул печально, глянул на реку в последний раз, и пошел дальше, Кощея искать...
А дальше, может, будет - а может, нет. Впрочем, такая наша жизнь
В некотором царстве, на удобном удалении от начальственного ока, жили-были дед и баба.
И было у них три сына. Младшие, погодки, - молодцы удалые, в хозяйстве спорые, на гулянках видные. А старший сын, Иван, вроде, всем хорош, да руки ему будто домовой спутал. Дело делает - все ладится, а как работа к концу клонится - так обязательно чего-то мелкого напортачит, и полдела испортит. Маманя уж плакала, себя винила, а соседи утешали, мол, что-то ж у него получается, не совсем пропащий, и вообще - первый блин всегда комом, зато младшие удались лучше некуда.
Долго ли жили, коротко, но пришла пора старшему от батяни наследство принимать и хозяйством заведовать. Сел он на завалинке да задумался. Хозяйство крепкое, а у него вот… с руками неладно. Как удержать? Всю ночь думал, а наутро собрал семью в горнице и сказал: мол, не серчайте, маманя, браты мои лучше меня управятся, поэтому отцово наследство им в равных долях отдаю. Опять же с податями проще, если середняками записаться. А сам пойду в дальние края ума искать; может, подскажет кто, как руки выправить.
Ну, семейство погоревало, но решило против воли Ивана не удерживать. Собрали ему амуниции рюкзак, провизии мешок, присели «на дорожку», - и тронулся Иван в путь.
Шел Иван три недели и вышел на торговый тракт. А на тракте постоялый двор стоит. Решил Иван отдохнуть денёк, в баньке попариться, припасы пополнить. А во дворе постоялом народу - не протолкнуться, нумеров одноместных на всех не хватает. Ну, подселили Ивана соседом к мужику одному. Расположились они, значит, за ужином, выпили за знакомство и беседу завели. Спрашивает Иван соседа: «Кто ты, добрый молодец, да чем живешь?» «Сказитель я, - говорит сосед. - По миру хожу, присматриваю да запоминаю, кто как живет. В новое место приду - там людям рассказываю, что видел. Почту опять же передать могу».
«А не боязно одному-то по миру ходить?» - интересуется Иван. - «Зачем одному? Лучше всего - к каравану купеческому пристать. Я в дороге купцам по звездам дорогу показываю, в чужих странах местные обычаи разъясняю, советую, куды бечь с подношениями, чтобы торговалось поспокойнее. Так и путешествую». - «А можно с тобой?» - «Да понимаешь, Иван, я второй месяц на этом дворе сижу, а каравана подходящего не дождался». «Тогда ты со мной иди, - предлагает Иван, - чего зря сидеть. Вместе веселее будет».
И пошли они на следующий день вместе. Идут полями-рощами, байками друг друга забавляют. Шли-шли, и уперлись в холм здоровущий. Говорит Иван сказителю: «Давай, брат, лесом холм слева обойдем. Грибов заодно нажарим». «Нет, - отвечает сказитель, - ты глянь, какой лес густой. Одёжу обдерем, а еще чего - заблудимся». - «Тогда вправо пойдем. Там луга, травы высокие, дух медовый». «Нет», - говорит сказитель, - «дотемна прошастаем, время потратим. Давай вверх!».
Подивился Иван таким речам - аль сказитель пословицу про умный способ форсирования гор не знает. А потом прищурил глаза против солнца, смотрит, - а у сказителя слева и справа оглобли тянутся, тонкие, почти прозрачные, но по всему видать, крепкие. И ни в один бок, ни в другой сказителя не пускают. Или вперед, или назад. Иван еще глаза сощурил: на оглоблях буквы нарезаны. На одной «Трусость», а на другой «Себялюбие».
Но не стал Иван попутчика огорчать, про оглобли расспрашивать. В гору - так в гору. Вот влезли они на холм. Видят, дорога внизу в лес упирается, а на опушке избушка стоит. А дело-то к вечеру, и силы на исходе. Порешили они в избушке заночевать, если хозяева примут.
Добрели до избушки, когда солнце совсем село. Встречает их на пороге бабка древняя, по виду - старше окружающего леса. «А кто вы, хлопцы, будете и куда путь держите на ночь глядя? Не задумали ли бабушку одинокую обидеть?» - «Что ты, бабуля! С миром мы; пусти переночевать».
Бабка на них посмотрела пристально, подумала, и ночевать дозволила. Иван из мешка запасы на стол выложил, поел, да спать пошел, а сказитель с бабкой до первых петухов просидели: он ее про былые времена расспрашивал, а она его - про нынешние.
С утра собрались Иван со сказителем в дорогу, а бабка и говорит: «Углядела я, Иван, заботу твою, но как помочь - не знаю. Иди к моему братцу, передай ему письмо от меня, может, он тебе поможет». - «Куда ж идти, бабушка? И спрашивать кого?» - «На север идите, сынки, пока в рощу березовую не упретесь. Там семь тропинок из одной расходятся, к реке идут. Так вот, шесть - к обрывам да бурной воде, а одна, вторая с краю, - к броду. А вот с левого краю или с правого, это я запамятовала. Ну да недалеко там и к развилке вернуться, если не туда пойдете. На другом берегу опять на север топайте, Кощея ищите, скажите, Баба Яга его в гости ждет на осеннюю луну».
Поклонились Иван со сказителем и пошли, как сказано. Всю дорогу Иван голову ломал, как бы так сказителя к тропинкам подвести, чтоб оглобли не помешали.
И вот подходят они к развилке; да так встали, что сказитель лицом во вторую справа тропинку уперся. А реку впереди слышно уже. Порадовался Иван в душе такому совпадению и пошли они к воде.
Только не угадали они с тропинкой. Вышли на крутой берег, внизу поток бежит, пенится вокруг валунов габаритами с мельничные жернова.
«Пошли назад, - говорит Иван. - Минут 10 ходу обратно, и уже точно с тропинкой не ошибемся». А сказитель стоит и в реку как завороженный смотрит: «Не пойду я! Нечего назад оглядываться, время тратить. Да и пора мне силу проверить, с природой потягаться». Смотрит Иван - а у сказителя сзади новая оглобля приросла, аккурат поперек прежних двух. И надпись на ней свеженькая - «Ложь».
«Эва как! Видать, что-то совсем не то вчера бабке ляпнул» - думает Иван. А сказитель как стоял, так в реку и прыгнул, только тапки мелькнули. Иван за ним хотел кинуться, да видит - голова сказителя над водой появилась и тот, как может, барахтается, пробивается к другому берегу.
Побежал Иван к броду, чтоб с того берега помощь подать. Но как выбежал - сколько головой по сторонам не вертел, в волны не вглядывался, а сказителя уже и след пропал. И на берегу следов нет.
Ну, Иван на мелководье вернулся, выкупался, форели на вечернем костре зажарил, а утром продолжил поисковую операцию. Три дня шел Иван по течению, надеялся, что попутчика заметит. Или хоть тело похоронит. А на четвертый вздохнул печально, глянул на реку в последний раз, и пошел дальше, Кощея искать...
А дальше, может, будет - а может, нет. Впрочем, такая наша жизнь