Почему на карте Грузии нет Южной Осетии?
Никто себе никогда такого вопроса не задавал? На воображаемой карте Грузии есть Абхазия, но Южной Осетии нет. Наша территория по грузинской версии разделена между различными грузинскими регионами. Само имя Южной Осетии действует на наших соседей примерно как крест на бесов и прочую нечисть. Объяснять факт отсутствия историческими причинами, на мой взгляд, смешно. Грузинский фольклор, в котором Южная Осетия фигурирует под любыми именами, кроме правильного, всерьез не воспринимает адекватная часть самих грузин. В этих упражнениях есть что-то от детской обиды: не могу ничего сделать, так хоть пообзываю. Экскурсы в историю не решили и не решат ни одной межнациональной или межгосударственной проблемы в мире. У людей не бывает единообразной оценки событий, в которых они сами участвовали. Чего уж говорить о том, что происходило столетия назад: это чистая идеология.
С абхазами грузины заочно поступили тоже изощренно, хотя название "Абхазия" на карте оставили. Здесь они в советское время составляли значительное большинство населения, чего в Южной Осетии не было даже после геноцида 1920 года. Но абхазам отказано в праве считаться абхазами: они в грузинском фольклоре адыгское племя апсуа, а настоящие абхазы - грузины. Это примерно как сказать осетинам: вы ирæттæ, а не осетины. Шизофренично, конечно, но публика-адресат всеядна. Лишь бы было удовлетворено чувство собственной национальной исключительности, а там сгодятся любые дикие идеи. В общем, по факту Грузия признает существование на своей карте Абхазии как региона, но не Южной Осетии. Почему?
В постинге про грузинский modus operandi я отчасти коснулся темы истории грузинской ментальности, которая сложилась под влиянием жесткого иноземного владычества, сопровождавшегося актами впечатляющей мизантропии. Институт государства в Грузии является проекцией типа мышления элиты страны, который можно назвать восточно-феодальным. Игры грузин в европейцев бесперспективны и смешны, их нынешним олицетворением являются веники Глданской тюрьмы. Ага Мухаммад Каджар не был европейцем, а люди вроде него и определяли тип мышления грузинских тавадов. Социальные фобии - штука очень глубокая, искоренить их чрезвычайно трудно. Их можно маскировать под разные обличия, но на выходе все равно сказывается органичная причастность Грузии к восточному феодализму. Столетия ирано-турецкого владычества покалечили грузин в ментальном плане. Убийства осетинских женщин и детей, оголтелое "ягрузинство", жестокость ради жестокости - все оттуда. Ситуация очень адекватно описывается хорошим анекдотом. Ученые одной страны сначала строили баллистические ракеты, потом создавали ядерную бомбу. Но на выходе у них каждый раз получался гашиш. Так и грузины строили плацдарм России на Кавказе, потом свою республику, потом коммунизм, затем демократию. В итоге всегда получалось и будет получаться старое доброе полицейское государство, замешанное на национализме, игре в князьки и насилии. Это судьба, от нее не уйдешь.
К чему я веду. Ответ на вопрос, который вынесен в название поста, лежит в modus operandi, о котором уже был постинг. «Шахская мизантропия, в свое время ставшая идеологической традицией грузинского феодализма, будет всегда оставаться прочным барьером между двумя православными странами». Все, точка. Это стена, которую не перепрыгнуть и не обойти. Противостояние между Грузией и Южной Осетией бесспорно межнациональное со стороны грузин. Но если попытаться копнуть глубже, то оно является противостоянием двух социальных систем, выстроенных в принципиально разной логике и разнонаправленных идеологически. Когда распадаются империи, то национальное строительство на их бывшей территории ведется на основе мотива обособленности и своей уникальности. В ряде образований это перерастает в истерию, когда собственный государственный проект имеет смысл только в качестве противопоставления. Мы все это видели и видим на примере развала СССР и создания новых государств. Прибалтийские страны пытаются играть в анти-Россию, часть Украины как антимоскали произошедшие от протоукров, и все подряд против "коммунистического режима", который для многих, сказать честно, был лучшим, что с ними случалось в жизни. Мотив один: обособление, поиск уникальной национальной основы для своего проекта, а если ее нет - его противопоставление внешним врагам. Это путь, по которому очень агрессивно пошла Грузия, по которому на территории СССР в той или иной степени пошли, наверно, все. Кроме двух стран. Первая - это Россия, вторая, как ни странно - Южная Осетия.
Республика Южная Осетия изначально строилась на принципе приобщения. Это вовсе не было вынужденным шагом, но следствием ментальных особенностей осетин и свойств традиционных для нас социальных структур. Не буду говорить, что выбранный путь был одобрен единогласно: против смысла Республики Южная Осетия борьба ведется до сих пор и некоторыми осетинами, в основном подсевшими на либерализм. "Мы - республика, и мы видим свою культурно-историческую общность с Кавказом, видим общность с СССР, с Россией, и строим свой дом с полным осознанием вышеперечисленного", - так это примерно выглядит. Наш государственный проект не питается идеями сепаратизма, обособления от кого-то и историческими комплексами. Он основан на идее общности и причастности к чему-то еще большему, он абсолютно открыт. Возможно, традиционная модель «суверенитета на обособлении» более перспективна, я не возьмусь судить.
Южная Осетия и Грузия - это плюс и минус. Смысл Республики Южная Осетия противоречит ментальным установками грузин и опровергает их. Не может быть в настолько обособленном государстве даже четырех тысяч километров земли, видящей ценность государства в принципиально иных вещах. Мы чужеродное тело для Грузии, Грузия - чужеродное тело для нас. Много людей и сегодня вспоминает о том, как мирно жили осетины и грузины в СССР, по крайней мере после Великой Отечественной. С этим можно спорить, но в общем слова эти обычно бывают укором грузинам: мол, как умудрились не договориться с Южной Осетией, которая изначально и не поднимала темы отделения от Грузии. Но договориться не смогли, потому что «шахская мизантропия, в свое время ставшая идеологической традицией грузинского феодализма, будет всегда оставаться прочным барьером между двумя православными странами». Грузия начала строительство государства с "решения вопроса" нацменьшинств и в итоге опустилась до "музея советской оккупации". Южная Осетия начала строительство с признания своей исторической и культурной общности с Кавказом и Россией и никого "выметать" со своей земли не стала. В отношении осетин ничего, кроме попытки уничтожить Южную Осетию, Грузия после развала Союза не предприняла. Уничтожение должно было быть тотальным и коснуться всего: социальных структур, людей, даже имени. При первом подвернувшемся случае грузины попытаются сделать это снова, программная установка не дает сбоев. Или Грузия должна пройти через смену культурных и ментальных кодов что сегодня кажется маловероятным. Мы на самом деле идем разными путями, и грузинская ненависть к Южной Осетии объясняется в том числе и тем, что мы - ментально и духовно не Грузия. Центробежные стремления на пространстве бывшего СССР имели хорошую цену на мировых рынках, но наша республика к ним не присоединилась. Больше не хотела, чем не могла. На карте Грузии и в воображении грузин Южная Осетия уничтожена, потому что логика и смысл юго-осетинской республики противоречат логике и смыслу грузинской коренным образом.