Истоки социального расизма.
Часть 2. (читать статью целиком)
Поэтому если в стране, основанной на рыночных, принципах, есть только одна превалирующая отрасль экономики, в которой рано или поздно возникают монополии, а монополия в экономике стремится и к монополии к власти, то постепенно устанавливается политический режим с доминированием одной политической силы. При этом не важна даже форма собственности. Даже если эта отрасль под государственным контролем - сама логика повседневной экономической деятельности групп непосредственно занятых в функционировании процесса производства, будет толкать ее к монополизации. Но если в рыночном обществе есть две и более равнозначных отрасли экономики с пресекающимися интересами, то и их выразителями будут разные политических силы, которые уравновешивают друг друга.
Что такое пресекающиеся интересы и коренное противоречие между капиталами. Это противоречие в характере самого процесса производства, в создании и распределении общественного богатства. Например, если одна монополия, один крупный капитал занимается производством конечного продукта, а другая монополия, другой крупный капитал добывает сырье и производит энергию, то именно между ними возникает коренное противоречие: «производителю» нужно как можно более дешевое сырье и энергия, «сырьевику» наоборот надо продать все, как можно дороже. Выигрыш одного автоматически означает проигрыш другого. Конфликт интересов между ними и носит характер коренного противоречия.
Поэтому, буржуазная демократия в том виде, в котором ее понимает Юлия Леони́довна и все остальные либералы - многопартийность, смена правящих партий, устойчивое разделение ветвей власти - может существовать лишь в странах с хорошо развитой многоотраслевой рыночной экономикой. То есть там, где противостоят друг другу равнозначные группы капиталов: промышленного, сырьевого и банковского.
Так что в не зависимости, бедная это страна или богатая, черные там живут или белые, устойчивость буржуазной системы разделения властей зависит от экономического базиса. Если создание национального богатства происходит равноценно между 2-3 основными отраслями, то и политическая надстройка будет находиться в состоянии борьбы между несколькими политическими силами. Если же в стране превалирует одна отрасль, в которой создается основное национальное богатство, то и политическая система этой страны будет стремиться к политической однородности. Общие экономические интересы, рождают схожие политические запросы.
Теперь давайте просто посмотрим, в каких капиталистических странах имеется экономический базис для устойчивого существования буржуазной представительной демократии. США, Западная Европа, и некоторые их бывшие колонии. Что же их объединяет? Их объединяет общая история. А именно - история капиталистического обогащения. Эти государства были первыми, вступившими на путь капиталистического развития. Поэтому они первыми поделили мировой рынок, а значит (!) в этих странах впервые сформировались устойчивые и равные по экономической мощи группы различного по своим интересам капитала: сырьевого-энергетического, промышленного, банковского. Именно противоборство равных по силе групп крупного капитала использующих в своих целях бюрократический аппарат и формируют устойчивую систему сдержек и противовесов, на которой и основана буржуазная демократия.
Теперь, рассмотрим другой случай с Германией в 1930-х гг., ведь пришедший к власти Гитлер не был ограничен системой сдержек и противовесов, несмотря наличие равно значимых групп немецкого капитала.
Здесь необходимо учесть третий системный фактор. В самом начале было сказано, о трех составных элементах, на которых покоится устойчивая система - происхождение, внутреннее развитие и внешний фактор. Сама по себе буржуазная демократия, позволяет крупным капиталам взаимно ограничивать друг друга, но с одной целью: не дать конкурентам преимущества во власти и соответственно не дать им обогатиться больше и стать сильнее. Фактически буржуазная демократия это результат взаимного ограничения интересов разных групп капиталов. Однако капиталы борются не только между собой в своей стране. Рыночная экономика не в состоянии существовать в замкнутом пространстве, и капитал выходит на мировой рынок. К борьбе между группами капитала внутри страны прибавляется борьба за мировой рынок. И если в этой борьбе группы капитала, какой либо страны оказываются в ущемленном положении, то они в принципе готовы пойти на взаимные уступки, сгладить противоречия внутри страны, ради борьбы за больший кусок мирового пирога. В таком случае, в стране исчезает экономический базис буржуазной демократии: группы крупного капиталы больше не борются между собой на внутреннем рынке, не уравновешивают друг друга, наоборот они объединяются ради совместной борьбы за передел рынка внешнего. И как результат, объединённый экономический пул капиталистов, порождает и возникновение одной политической силы, с помощью, которой мобилизуются все ресурсы государства, ради борьбы за больший кусок мирового рынка для «своих» капиталистов. Так возникает фашизм. Именно так и случилось сначала в Италии, потом и в Германии.
Но недалекое мышление либерального филолога не хочет вникать в суть развития исторических процессов. И мысля Юлии Леони́довны начинает свое странствие по параллельному миру вырванных из контекста фактов. Например, в гибели 37 миллионов человек в Первой мировой войне обвиняются «амбициозные планы» Сербии. Хотя любой историк прекрасно знает, что убийство Франца Иосифа было лишь предлогом к войне. Истинной же причиной было стремление Германии и стран Тройственного союза, опоздавших к колониальному разделу мира, получить «свое место под солнцем». То есть как раз таки собственность, борьба за нее в глобальных масштабах, привела к мировой войне. И те же причины, кстати, породили и приход к власти Гитлера, и Вторую мировую войну - не само по себе поражение в Первой мировой войне, а неразрешенность противоречий ее вызвавших.
Вообще, «анализируя историю» автор явно противоречит сам себе, ну или очень уж относительно воспринимает понятие «время». Сравните, например, вот эти исторические примеры приведенные автором:
….В 1934-м в Болгарии был совершен новый переворот, на этот раз военной организацией под названием «Звено». Глава ее, полковник Кимон Георгиев, был поистине удивительным человеком: два года, с 1934-го по 1936-й, он правил во главе фашистской диктатуры…
….В 1929-м, после конституционного кризиса, вызванного тем, что в парламенте возмущенный депутат расстрелял пятерых своих коллег из противоположной партии, он совершил переворот, взял власть в свои руки и ввел в стране, явно по рецепту Бисмарка, всеобщее избирательное право для мужчин…
….после того, как (в 1940-м) легион пришел к власти, Румыния…
…в Португалии в 1932 году к власти пришел Салазар; в Греции в 1936-м приход коммунистов к власти был предотвращен отдачей этой самой власти в руки диктатора Метаксоса….
С последующим утверждением:
в Европе эта самая демократия погибла в двух третях стран, вне зависимости от победы или поражения их в Первой мировой войне и задолго до экономического кризиса 1929 года...
То есть, сначала перечисляются исторические события конца 20-х, и в большей степени 30-х гг., а вывод делается таков, что это последствия не связанные с кризисом, и Великая депрессия тут не причем. Экономика в очередной раз не учитывается. То, что интересы различных классов, и группировок в правящих классах в условиях кризиса капиталистической системы, зажатые в рамках одной страны, без доступа к мировому рынку, приводят к резкому усилению борьбы за прибавочный продукт в самой стране, рождая те самые диктатуры, здесь не учитывается. Ибо для либерала само подозрение на то, что собственность, как общественный экономический институт борьбы за прибыли, может стать причиной столь ужасных событий, кощунственна.
По мнению либерала, если в обществе господствует класс собственников, то только злые завистники, бездельники, в общем, пресловутый люмпен, может испортить процветающий рай.
Кстати о бедности, в одном из следующих «постулатов» Юлия Леони́довна провозглашает следующее:
«Всеобщее избирательное право в нищих странах, как и 2 тысячи лет назад, кончается переделом собственности, «справедливыми ценами», пустыми полками в магазинах и обвинением «богачей» и «агентов Запада» в этих пустых полках. Такая нищая страна попадает в заколдованный круг, потому что постоянные переделы частной собственности и произвол толпы и властей препятствуют ей построить сколько-нибудь процветающую экономику и выбраться из бедности».
Итак, нищета страны объясняется всеобщим избирательным правом. Переделы собственности - это исключительно результата неправильных выборов. То есть экономическое состояние, выводится из одного из элементов политипического процесса. Вновь надстройка выставляется как определяющая базис. Так ли это?
Только что было сказано о возникновении равноправных групп капитала в первых буржуазных странах Европы. Здесь стоит внести важное замечание: формирование этих групп, то есть накопление капитала шло ВПЕРВЫЕ, а значит, система только-только возникала.
Это как раз тот случай когда говорят: кто первым встал, того и тапки. Формирование рыночных отношений в этих странах шло в условиях РАВНОЙ КОНКУРЕНЦИИ. То есть, силы нарождающихся групп капитала, в странах деливших мир во время Великих Географических Открытий: Англии, Голландии, Франции, Испании, Португалии, противостоявшие друг другу, были, в общем и целом, равны. В более позднюю эпоху возникновение рыночных отношений в странах, стававших на путь капитализма, уже испытывало на себе внешнее влияние более сильных и уже устоявшихся групп монополистических капиталов, а значит, о равной конкуренции говорить нельзя. Поэтому бедность стран, не определяется системой выборов, она определяется их местом в мировом разделении труда и долей на мировом рынке.
Для примера возьмем «Азиатских Тигров»: Южную Корею, Сингапур, Тайвань, Гонконг с одной стороны и Филиппины с другой. Что вывело вперед «Тигров», а Филиппины оставило на задворках капитализма? Демократия? Отнюдь, до начала 90-х гг., во всех этих странах были диктатуры. Трудолюбивость населения? Однако кто скажет, что филиппинцы менее трудолюбивы, чем корейцы или китайцы? Почему же Филиппины не стали «Тигром»?
Для того, что бы это понять, нужно вспомнить географию «Тигров» и период их взлета. Все 4 азиатских «тигра» объединяет период экономического подъёма - 60-70-е годы - пик противостояний в холодной войне, и их расположение на линии разлома между капиталистическим миром и соцлагерем. В эти страны Западом (в первую очередь США) были вложены огромные средства, на которые были созданы производственные мощности, но кроме того, для них были открыты мировые рынки. И это было политическое решение: будущие «тигры», находясь в непосредственной близости от соцлагеря, должны были быть витринами капитализма. В то же время, Филиппины не представляли собой угрозы выхода из каплагеря, от линии противостояния капитализма и социализма они были отдалены, и были под полным контролем США, так что из этой страны никто не делал никаких «витрин». Соответственно, Филиппины не получали таких колоссальных кредитных вливаний, там не размещались крупные производственные мощности, а те не многие товары, что они умудрялись производить, в основном продукцию сельского хозяйства, скупали западные компании по дешевке, самим же филиппинцам выход на мировой рынок был закрыт. Так что на Филиппинах не возникали развитые отрасли крупного производства, не формировался средний класс, не возникало противостоящих групп крупного национального капитала, и не формировалась система сдержек и противовесов. А поскольку выход на внешний рынок был практически закрыт, то ужесточалась борьба за ресурсы внутренние. Естественно, что в таком случае, в самих Филиппинах любые выборы превращались в передел собственности, в появление диктаторов (коих, кстати, активно поддерживали США).
Таким образом, любая страна, не имеющая выход на мировой рынок, в условиях капитализма будет оставаться бедной. А в ней самой борьба за ресурсы будет идти по наиболее ожесточенной схеме, и выборы будут лишь одной из форм передела собственности, и приходу к власти диктаторов.
А вот выход этой страны на мировой рынок, в современном мире от нее зависит уже меньше всего. Глобальный рынок контролируется несколькими сотнями ТНК, и именно они будут определять, может та или иная страна продать тот или иной продукт в том или ином месте. Выборы здесь имеют десятое значение.
В той же Грузии Запад привел к власти своих ставленников, но не смотря на все потуги Саакашвили Грузия так и не получила ни новых рынков на Западе, ни инвестиций в производство, общество не получило обещанного рая и Мишико вылетел из грузинской политики, как пробка из бутылки. Понимая, что без рынка России Грузия даром никому не нужна, нынешнее грузинское руководство, кстати, так же ставленое Западом, вынужденно идет на контакты с Москвой, хотя и продолжая при этом вести антироссийскую демагогию, популярную в значительной части масс.
В современной же России наиболее высокодоходным является экспорт сырья - энергоносителей, и перерабатывающего производства - металлов. И подобное положение вещей было закреплено именно в период «свободных» 90-х гг., когда был разрушен комплекс производства конечной продукции с высокой добавленной стоимостью, в ходе либеральных реформ по созданию «собственников». Поскольку Россия представлена на мировом рынке в основном как сырьевой придаток, постольку и политика как внутренняя, так и внешняя есть проявление интересов экспортного капитала. С одной стороны, в стране сложились несколько олигархических групп. Но с другой их бизнес примерно однороден и между ними нет коренных противоречий. А ведь именно коренные противоречия между капиталами являются основой системы сдержек и противовесов, как в вышеприведённом примере между капиталами «производителями» и «сырьевыми». Однако в России крупного капитала, который бы занимался производством конечной продукции с высокой добавленной стоимостью, практически нет, по крайней мере как полноценной экономической силы. Единственный более-менее развитый производственный сектор - оборонка. Однако и он не представляет серьезной силы, и к тому же в большей степени так же зависит от госзаказа и экспорта.
Между сырьевыми же олигархами серьезных коренных противоречий нет. Более того, ради борьбы за внешние рынки российские олигархи готовы объединяться между собой. Вот именно такая конструкция экономических интересов российских капиталов и является основой режима Путина, а не вымышленные Юлией Леони́довной «патерналистские» настроения «большинства» граждан.
Автор Манифеста естественно, всего этого не знает, да и не желает знать, ибо объективная реальность рыночной экономики, по-прежнему, недосягаема для понимания либерала.
В завершении рассмотрения собственно Манифеста, посмотрим на современный мир, который в сознании автора Манифеста предстает как «величайшая социальная несправедливость», и все потому, что:
«Всеобщее избирательное право в богатой стране приводит к росту числа социальных паразитов, которые, в конце концов, начинают составлять неработающее большинство, живущее за счет работающего меньшинства».
То есть социальные завоевания середины 20 века в понимании автора привели к появлению «паразитов».
В данном случае так же заметен ряд моментов, которые либералы не видят в упор.
Во-первых, факт исторического увеличения доли сферы услуг, и социальных гарантий с одновременным резким сокращением доли реального производства автор связывает между собой некой невидимой нитью «паразитизма». Здесь вновь классический пример избирательной памяти либерализма.
С одной стороны рост социальных гарантий был результатом, в том числе и борьбы европейских трудящихся за свои права. В первую очередь за достойную оплату труда. С другой, именно эта борьба и особенно успехи в этой борьбе в 70-е годы заставили западных капиталистов вынести производства в страны с более дешевой и, что не менее важно, бесправной рабочей силой.
Во-вторых, в самих западных странах начала проводиться политика неолиберального наступления на права трудящихся. Вместо сплоченного и хорошо организованного и главное (!) сознательного пролетариата, который мог постоянно требовать свою законную долю в создаваемых прибылях, рынок заполнила хаотичная масса дезорганизованных гастарбайтеров, с намного более низким уровнем классового сознания. А уже ставшие притчей во языцех пресловутые социальные пособия для мигрантов, которые по мнению автора стали результатом политики «неправильных демократов», хотя действительно и множат ряды люмпьен-пролетариата (хотя и люмпьен-интеллигенции тоже), но одновременно они и выполняют важную для крупного европейского капитала роль: создание огромной армии безработных, в которой постоянно идет борьба по двум фронтам. Внутренняя - за распределение пособий между уже осевшими и укоренившимися мигрантами и их только прибывающими собратьями. И внешняя - за увеличение их общего объема.
В-третьих, автор Манифеста обвиняет мигрантов и получающих пособия всех скопом в не желании работать. И сильно заблуждается. Прибывающие мигранты, как раз таки готовы работать везде, где только можно, и работают, если среди них и есть бездельники, то их не больше и не меньше чем, в любом обществе. Что касается «местных» работать, в принципе, они не против, но не на грязных и малооплачиваемых местах (для этого есть «новенькие»), а в теплых и комфортных офисах - вполне «законное» желание для человека уже выросшего в Европе, и не считающего себя хуже «белого». Такой работы они, естественно, не получают, но своим присутствием на рынке труда снижают стоимость рабочей силы «белых воротничков» среды «белых» европейцев, и тем самым усиливают конкуренцию между самими работниками-европейцами, тем самым нанося удар по трудовой солидарности - самому страшному кошмару крупного капитала. Недаром среди офисных работников профсоюзные идеи менее сильны, чем среди работников сектора реального производства.
Таким образом, социальные льготы, причем не всеобщие, а выборочные, и появление «социальных паразитов» это отличный инструмент манипулирования и стравливания трудящихся крупным капиталом. А никакое не вырождение «настоящей» демократии как пытается утверждать Юлия Леони́довна. Снижение доли реальных производителей это прямое следствие того самого свободного рынка, который по мнению либералов, должен быть основой «процветающего» общества.
Итак подведем итоги. Разбор Манифеста, позволяет нам отчетливо понять, каковы истоки таких явлений либерального идеологического течения как социальный расизм, имущественная сегрегация, избирательный ценз в привязке к доходам.
Основные причины распространения подобных идей, заключается как в идеологических установках, так и в примитивном понимании исторических событий, часто имеющих сложные взаимосвязи.
Либеральная идеология имеет установку на то, что наличие у человека собственности уже ставит его выше того, кто оную не имеет. При этом, все члены класса собственников и «креатива» априори считаются более цивилизованными, нежели обычный рабочий с завода, рядовой работник образования, здравоохранения или наемный работник в селе.
Даже, не смотря на то, что многие представители класса собственников вообще ничем полезным не занимаются (например, биржевые спекулянты, рантье, многие представители масс-медиа, поп-культуры) все равно, по факту наличия определенного дохода, в понимании либерала, они имеют прав больше чем, обычные работники социальной сферы, образования, здравоохранения, пенсионеры и др.
Либеральные идеологи лишь воплощают в словах, мысли либерального социума. Поэтому не удивительно, что представители «креативного» класса, люди с «высшим» образованием поддерживают на Украине истребление жителей Юго-востока. Одно дело протестовать против политики России и Путина, против действий сил сопротивляющихся украинским войскам, это в принципе понятно и вполне объяснимое праведное поведение жителей страны, в которой идет гражданская война. Однако, представители либерального класса одобряют именно уничтожение мирных жителей. И это свидетельство крайнего проявления социального расизма - люди не подходящие под либерально понимание «нормальных», должны быть в принципе стерты с лица земли. Никто иные как «креативные», «образованные», стремящиеся заиметь собственность «ньюевропейцы», стали называть погибших детей «личинками колорадов». Есть замечательный фильм Михаила Ромма «Обыкновенный фашизм», а в данном случае можно смело сказать - это обыкновенным либерализм.
Попытки выходить на диалог с либеральной братией практически всегда заканчиваются провалом. Точно так же как некий обыватель «стопроцентно» уверен в мировом заговоре масонов-евреев, так и либерал непоколебимо считает, что вина всех бед в «простом народе». Как бесполезно убеждать человека уверенного, что евреи «правят миром» в том, что «Протоколы Сионских Мудрецов» писались царской охранкой, с целью стравливать людей, так и либерала бесполезно убеждать в том, что бедность общества - это стечение факторов его экономического и политического положения на мировом рынке и в мировом разделение труда. Что представительная буржуазная демократия лучше всего отражает интересы наиболее сильных правящих групп - монополий, а никак не простого человека, и даже не среднего класса. Что свободная конкуренция и равная конкуренция это две прямо противоположные категории. Ибо равная конкуренция может существовать только в идеальном обществе равных по силе экономических субъектов, а такого общества не существует.
Существует же реальное капиталистическое общество с засильем монополий, которые стараются подавить всех остальных - мелкий и средний бизнес, профсоюзы. Например, в Старом Свете бюрократия Евросоюза захватывает все больше и больше жизненного пространства, а пропагандируемое либералами «свободное развитие человека», в конце концов, оказывается лишь «свободой» продать свою рабочую силу, дабы «свободная личность» не померла с голоду. В таком обществе, к тому же который год подряд погруженном в кризис, возможностей для дальнейшего развития человека в отдельности и общества в целом, и управления ими своей жизнью и все меньше и меньше. Выборная демократия представительного принципа здесь вполне соответствует требованиям крупных транснациональных корпораций, а государственные институты уже давно находятся под их контролем, так же как и политические партии. Выборы в такой системе не способны кардинальным образом изменить ничего, что бы выходило за рамки интересов крупного капитала.
В свое время об устройстве демократии в условиях капитализма писал и Владимир Ильич:
«Демократическая республика является наилучшей возможной политической оболочкой капитализма, и потому капитал, овладев (через политиков-марионеток) этой наилучшей оболочкой, обосновывает свою власть настолько надежно, что НИКАКАЯ смена ни лиц, ни учреждений, ни партий в буржуазно-демократической республике не колеблет этой власти». (В.И. Ленин, «Государство и революция»)
Однако, такой глубокий анализ не доступен либералам, поэтому вместо системного подхода к проблеме у них идут поиски виновного, социальная охота на ведьм. И поскольку основная часть либерального класса, так или иначе, занята в обслуживании крупного капитала, поскольку слуга всегда стремится походить на хозяина, поскольку виновники всех бед отыскиваются в лице малоимущего населения. В России это работники бюджетной сферы (врачи, учителя), реального сектора производства (рабочие заводов), не эксплуатирующее собственность сельское население.
И раз найдя главного «обвиняемого» во всех бедах «нормальных людей», либеральный класс, устами своих идеологов, старается раз за разом доказать всем, а в первую очередь и себе, правоту «обличающих фактов». При этом автор Манифеста все же осторожничает. Она не может напрямую заявить, что люди с низкими доходами должны быть лишены права голоса. Вместо этого она старается извернуться, не говоря свои мысли напрямую, она вуалирует их вопросами, которые у обычного человека могут вызвать понимание. Например, автор Манифеста вопрошает, почему наркоманку лишают родительских прав и не лишают избирательных? Довольно хитрая позиция. По мнению Юлии Леонидовны в сознании читателя начинает рисоваться страшная картина того, как толпы наркоманов идут голосовать и выбирают невесть кого. И тут уж читатель начинает задумываться: а действительно, стоит ли давать таким опустившимся на дно социума, возможность выбирать? Итак, дело сделано. Первый, и самый трудный, шаг по направлению к принятию идей социального расизма, сделан. А дальше дело техники. Лишили прав наркоманов, лиц без определенного места жительства, давайте лишим прав безработных, ибо мало кого они изберут, если им работу пообещать. А дальше пойдут низкооплачиваемые работники бюджетной сферы, и так далее. И все, готовая идеология для общества снобов-собственников, в котором какой-нибудь модный арт-художник, рисующий своим собственным дерьмом, картины в стиле «современного искусства», и продающий их за бешенные деньги разным нуворишам, будет иметь больше прав, чем низкооплачиваемый учитель, в какой-нибудь отдаленной сельской школе. Что в прочем, будет лишь отражением и так сформировавшейся ныне реальности.
И мало кто, только прочитав у Юлии Леонидовны апелляцию к необходимости лишать наркоманов выбирать, подумает: а сколько я вообще видел на выборах этих самых наркоманов (а так же бомжей, проституток, воров и т.д.). Где именно, представители социальных низов толпами ходят голосовать? Ведь они по своему образу жизни, просто-напросто выключены из всех политических движений. Но как уже было сказано выше, приводя их «несознательность» в пример, автор Манифеста лишь скрывает свою истинную цель, проскальзывающую белой нитью через весь Манифест. Настоящим объектом лишения прав являются не обитатели социального дна, которым и так до выборов как до лампочки, а малоимущие слои общества. Это рабочие, жители моногородов, учителя, врачи (и все остальные работники уничтожающейся либеральным правительством социальной сферы), которые одним своим существованием мешают жить «свободному креативному классу». «Доказав» очередной раз вину обвиняемых, либеральный класс требует осудить их, со всей строгостью «законов истории», с конфискацией права голоса. И вот уже очередной представитель либеральной братии из категории «говорящие головы», начинает кричать об этом, используя все возможности современных информационных площадок.
Именно таким образом, всепоглощающее недовольство либералами всех и вся, являющихся их окружением, кристаллизуется в крайне реакционную идеологию социального расизма.
P.S.
Автор Манифеста воспевает Джорджа Вашингтона и первоначальную американскую избирательную систему, в которой, кстати, у женщин не было права голоса. Читая «аналитические» опусы Юлии Леони́довны, начинаешь невольно соглашаться с тем, что в подобных идеях есть толика рационального зерна, и кое-кого из либеральных «аналитиков», действительно стоит лишить права гласить.
Поэтому если в стране, основанной на рыночных, принципах, есть только одна превалирующая отрасль экономики, в которой рано или поздно возникают монополии, а монополия в экономике стремится и к монополии к власти, то постепенно устанавливается политический режим с доминированием одной политической силы. При этом не важна даже форма собственности. Даже если эта отрасль под государственным контролем - сама логика повседневной экономической деятельности групп непосредственно занятых в функционировании процесса производства, будет толкать ее к монополизации. Но если в рыночном обществе есть две и более равнозначных отрасли экономики с пресекающимися интересами, то и их выразителями будут разные политических силы, которые уравновешивают друг друга.
Что такое пресекающиеся интересы и коренное противоречие между капиталами. Это противоречие в характере самого процесса производства, в создании и распределении общественного богатства. Например, если одна монополия, один крупный капитал занимается производством конечного продукта, а другая монополия, другой крупный капитал добывает сырье и производит энергию, то именно между ними возникает коренное противоречие: «производителю» нужно как можно более дешевое сырье и энергия, «сырьевику» наоборот надо продать все, как можно дороже. Выигрыш одного автоматически означает проигрыш другого. Конфликт интересов между ними и носит характер коренного противоречия.
Поэтому, буржуазная демократия в том виде, в котором ее понимает Юлия Леони́довна и все остальные либералы - многопартийность, смена правящих партий, устойчивое разделение ветвей власти - может существовать лишь в странах с хорошо развитой многоотраслевой рыночной экономикой. То есть там, где противостоят друг другу равнозначные группы капиталов: промышленного, сырьевого и банковского.
Так что в не зависимости, бедная это страна или богатая, черные там живут или белые, устойчивость буржуазной системы разделения властей зависит от экономического базиса. Если создание национального богатства происходит равноценно между 2-3 основными отраслями, то и политическая надстройка будет находиться в состоянии борьбы между несколькими политическими силами. Если же в стране превалирует одна отрасль, в которой создается основное национальное богатство, то и политическая система этой страны будет стремиться к политической однородности. Общие экономические интересы, рождают схожие политические запросы.
Теперь давайте просто посмотрим, в каких капиталистических странах имеется экономический базис для устойчивого существования буржуазной представительной демократии. США, Западная Европа, и некоторые их бывшие колонии. Что же их объединяет? Их объединяет общая история. А именно - история капиталистического обогащения. Эти государства были первыми, вступившими на путь капиталистического развития. Поэтому они первыми поделили мировой рынок, а значит (!) в этих странах впервые сформировались устойчивые и равные по экономической мощи группы различного по своим интересам капитала: сырьевого-энергетического, промышленного, банковского. Именно противоборство равных по силе групп крупного капитала использующих в своих целях бюрократический аппарат и формируют устойчивую систему сдержек и противовесов, на которой и основана буржуазная демократия.
Теперь, рассмотрим другой случай с Германией в 1930-х гг., ведь пришедший к власти Гитлер не был ограничен системой сдержек и противовесов, несмотря наличие равно значимых групп немецкого капитала.
Здесь необходимо учесть третий системный фактор. В самом начале было сказано, о трех составных элементах, на которых покоится устойчивая система - происхождение, внутреннее развитие и внешний фактор. Сама по себе буржуазная демократия, позволяет крупным капиталам взаимно ограничивать друг друга, но с одной целью: не дать конкурентам преимущества во власти и соответственно не дать им обогатиться больше и стать сильнее. Фактически буржуазная демократия это результат взаимного ограничения интересов разных групп капиталов. Однако капиталы борются не только между собой в своей стране. Рыночная экономика не в состоянии существовать в замкнутом пространстве, и капитал выходит на мировой рынок. К борьбе между группами капитала внутри страны прибавляется борьба за мировой рынок. И если в этой борьбе группы капитала, какой либо страны оказываются в ущемленном положении, то они в принципе готовы пойти на взаимные уступки, сгладить противоречия внутри страны, ради борьбы за больший кусок мирового пирога. В таком случае, в стране исчезает экономический базис буржуазной демократии: группы крупного капиталы больше не борются между собой на внутреннем рынке, не уравновешивают друг друга, наоборот они объединяются ради совместной борьбы за передел рынка внешнего. И как результат, объединённый экономический пул капиталистов, порождает и возникновение одной политической силы, с помощью, которой мобилизуются все ресурсы государства, ради борьбы за больший кусок мирового рынка для «своих» капиталистов. Так возникает фашизм. Именно так и случилось сначала в Италии, потом и в Германии.
Но недалекое мышление либерального филолога не хочет вникать в суть развития исторических процессов. И мысля Юлии Леони́довны начинает свое странствие по параллельному миру вырванных из контекста фактов. Например, в гибели 37 миллионов человек в Первой мировой войне обвиняются «амбициозные планы» Сербии. Хотя любой историк прекрасно знает, что убийство Франца Иосифа было лишь предлогом к войне. Истинной же причиной было стремление Германии и стран Тройственного союза, опоздавших к колониальному разделу мира, получить «свое место под солнцем». То есть как раз таки собственность, борьба за нее в глобальных масштабах, привела к мировой войне. И те же причины, кстати, породили и приход к власти Гитлера, и Вторую мировую войну - не само по себе поражение в Первой мировой войне, а неразрешенность противоречий ее вызвавших.
Вообще, «анализируя историю» автор явно противоречит сам себе, ну или очень уж относительно воспринимает понятие «время». Сравните, например, вот эти исторические примеры приведенные автором:
….В 1934-м в Болгарии был совершен новый переворот, на этот раз военной организацией под названием «Звено». Глава ее, полковник Кимон Георгиев, был поистине удивительным человеком: два года, с 1934-го по 1936-й, он правил во главе фашистской диктатуры…
….В 1929-м, после конституционного кризиса, вызванного тем, что в парламенте возмущенный депутат расстрелял пятерых своих коллег из противоположной партии, он совершил переворот, взял власть в свои руки и ввел в стране, явно по рецепту Бисмарка, всеобщее избирательное право для мужчин…
….после того, как (в 1940-м) легион пришел к власти, Румыния…
…в Португалии в 1932 году к власти пришел Салазар; в Греции в 1936-м приход коммунистов к власти был предотвращен отдачей этой самой власти в руки диктатора Метаксоса….
С последующим утверждением:
в Европе эта самая демократия погибла в двух третях стран, вне зависимости от победы или поражения их в Первой мировой войне и задолго до экономического кризиса 1929 года...
То есть, сначала перечисляются исторические события конца 20-х, и в большей степени 30-х гг., а вывод делается таков, что это последствия не связанные с кризисом, и Великая депрессия тут не причем. Экономика в очередной раз не учитывается. То, что интересы различных классов, и группировок в правящих классах в условиях кризиса капиталистической системы, зажатые в рамках одной страны, без доступа к мировому рынку, приводят к резкому усилению борьбы за прибавочный продукт в самой стране, рождая те самые диктатуры, здесь не учитывается. Ибо для либерала само подозрение на то, что собственность, как общественный экономический институт борьбы за прибыли, может стать причиной столь ужасных событий, кощунственна.
По мнению либерала, если в обществе господствует класс собственников, то только злые завистники, бездельники, в общем, пресловутый люмпен, может испортить процветающий рай.
Кстати о бедности, в одном из следующих «постулатов» Юлия Леони́довна провозглашает следующее:
«Всеобщее избирательное право в нищих странах, как и 2 тысячи лет назад, кончается переделом собственности, «справедливыми ценами», пустыми полками в магазинах и обвинением «богачей» и «агентов Запада» в этих пустых полках. Такая нищая страна попадает в заколдованный круг, потому что постоянные переделы частной собственности и произвол толпы и властей препятствуют ей построить сколько-нибудь процветающую экономику и выбраться из бедности».
Итак, нищета страны объясняется всеобщим избирательным правом. Переделы собственности - это исключительно результата неправильных выборов. То есть экономическое состояние, выводится из одного из элементов политипического процесса. Вновь надстройка выставляется как определяющая базис. Так ли это?
Только что было сказано о возникновении равноправных групп капитала в первых буржуазных странах Европы. Здесь стоит внести важное замечание: формирование этих групп, то есть накопление капитала шло ВПЕРВЫЕ, а значит, система только-только возникала.
Это как раз тот случай когда говорят: кто первым встал, того и тапки. Формирование рыночных отношений в этих странах шло в условиях РАВНОЙ КОНКУРЕНЦИИ. То есть, силы нарождающихся групп капитала, в странах деливших мир во время Великих Географических Открытий: Англии, Голландии, Франции, Испании, Португалии, противостоявшие друг другу, были, в общем и целом, равны. В более позднюю эпоху возникновение рыночных отношений в странах, стававших на путь капитализма, уже испытывало на себе внешнее влияние более сильных и уже устоявшихся групп монополистических капиталов, а значит, о равной конкуренции говорить нельзя. Поэтому бедность стран, не определяется системой выборов, она определяется их местом в мировом разделении труда и долей на мировом рынке.
Для примера возьмем «Азиатских Тигров»: Южную Корею, Сингапур, Тайвань, Гонконг с одной стороны и Филиппины с другой. Что вывело вперед «Тигров», а Филиппины оставило на задворках капитализма? Демократия? Отнюдь, до начала 90-х гг., во всех этих странах были диктатуры. Трудолюбивость населения? Однако кто скажет, что филиппинцы менее трудолюбивы, чем корейцы или китайцы? Почему же Филиппины не стали «Тигром»?
Для того, что бы это понять, нужно вспомнить географию «Тигров» и период их взлета. Все 4 азиатских «тигра» объединяет период экономического подъёма - 60-70-е годы - пик противостояний в холодной войне, и их расположение на линии разлома между капиталистическим миром и соцлагерем. В эти страны Западом (в первую очередь США) были вложены огромные средства, на которые были созданы производственные мощности, но кроме того, для них были открыты мировые рынки. И это было политическое решение: будущие «тигры», находясь в непосредственной близости от соцлагеря, должны были быть витринами капитализма. В то же время, Филиппины не представляли собой угрозы выхода из каплагеря, от линии противостояния капитализма и социализма они были отдалены, и были под полным контролем США, так что из этой страны никто не делал никаких «витрин». Соответственно, Филиппины не получали таких колоссальных кредитных вливаний, там не размещались крупные производственные мощности, а те не многие товары, что они умудрялись производить, в основном продукцию сельского хозяйства, скупали западные компании по дешевке, самим же филиппинцам выход на мировой рынок был закрыт. Так что на Филиппинах не возникали развитые отрасли крупного производства, не формировался средний класс, не возникало противостоящих групп крупного национального капитала, и не формировалась система сдержек и противовесов. А поскольку выход на внешний рынок был практически закрыт, то ужесточалась борьба за ресурсы внутренние. Естественно, что в таком случае, в самих Филиппинах любые выборы превращались в передел собственности, в появление диктаторов (коих, кстати, активно поддерживали США).
Таким образом, любая страна, не имеющая выход на мировой рынок, в условиях капитализма будет оставаться бедной. А в ней самой борьба за ресурсы будет идти по наиболее ожесточенной схеме, и выборы будут лишь одной из форм передела собственности, и приходу к власти диктаторов.
А вот выход этой страны на мировой рынок, в современном мире от нее зависит уже меньше всего. Глобальный рынок контролируется несколькими сотнями ТНК, и именно они будут определять, может та или иная страна продать тот или иной продукт в том или ином месте. Выборы здесь имеют десятое значение.
В той же Грузии Запад привел к власти своих ставленников, но не смотря на все потуги Саакашвили Грузия так и не получила ни новых рынков на Западе, ни инвестиций в производство, общество не получило обещанного рая и Мишико вылетел из грузинской политики, как пробка из бутылки. Понимая, что без рынка России Грузия даром никому не нужна, нынешнее грузинское руководство, кстати, так же ставленое Западом, вынужденно идет на контакты с Москвой, хотя и продолжая при этом вести антироссийскую демагогию, популярную в значительной части масс.
В современной же России наиболее высокодоходным является экспорт сырья - энергоносителей, и перерабатывающего производства - металлов. И подобное положение вещей было закреплено именно в период «свободных» 90-х гг., когда был разрушен комплекс производства конечной продукции с высокой добавленной стоимостью, в ходе либеральных реформ по созданию «собственников». Поскольку Россия представлена на мировом рынке в основном как сырьевой придаток, постольку и политика как внутренняя, так и внешняя есть проявление интересов экспортного капитала. С одной стороны, в стране сложились несколько олигархических групп. Но с другой их бизнес примерно однороден и между ними нет коренных противоречий. А ведь именно коренные противоречия между капиталами являются основой системы сдержек и противовесов, как в вышеприведённом примере между капиталами «производителями» и «сырьевыми». Однако в России крупного капитала, который бы занимался производством конечной продукции с высокой добавленной стоимостью, практически нет, по крайней мере как полноценной экономической силы. Единственный более-менее развитый производственный сектор - оборонка. Однако и он не представляет серьезной силы, и к тому же в большей степени так же зависит от госзаказа и экспорта.
Между сырьевыми же олигархами серьезных коренных противоречий нет. Более того, ради борьбы за внешние рынки российские олигархи готовы объединяться между собой. Вот именно такая конструкция экономических интересов российских капиталов и является основой режима Путина, а не вымышленные Юлией Леони́довной «патерналистские» настроения «большинства» граждан.
Автор Манифеста естественно, всего этого не знает, да и не желает знать, ибо объективная реальность рыночной экономики, по-прежнему, недосягаема для понимания либерала.
В завершении рассмотрения собственно Манифеста, посмотрим на современный мир, который в сознании автора Манифеста предстает как «величайшая социальная несправедливость», и все потому, что:
«Всеобщее избирательное право в богатой стране приводит к росту числа социальных паразитов, которые, в конце концов, начинают составлять неработающее большинство, живущее за счет работающего меньшинства».
То есть социальные завоевания середины 20 века в понимании автора привели к появлению «паразитов».
В данном случае так же заметен ряд моментов, которые либералы не видят в упор.
Во-первых, факт исторического увеличения доли сферы услуг, и социальных гарантий с одновременным резким сокращением доли реального производства автор связывает между собой некой невидимой нитью «паразитизма». Здесь вновь классический пример избирательной памяти либерализма.
С одной стороны рост социальных гарантий был результатом, в том числе и борьбы европейских трудящихся за свои права. В первую очередь за достойную оплату труда. С другой, именно эта борьба и особенно успехи в этой борьбе в 70-е годы заставили западных капиталистов вынести производства в страны с более дешевой и, что не менее важно, бесправной рабочей силой.
Во-вторых, в самих западных странах начала проводиться политика неолиберального наступления на права трудящихся. Вместо сплоченного и хорошо организованного и главное (!) сознательного пролетариата, который мог постоянно требовать свою законную долю в создаваемых прибылях, рынок заполнила хаотичная масса дезорганизованных гастарбайтеров, с намного более низким уровнем классового сознания. А уже ставшие притчей во языцех пресловутые социальные пособия для мигрантов, которые по мнению автора стали результатом политики «неправильных демократов», хотя действительно и множат ряды люмпьен-пролетариата (хотя и люмпьен-интеллигенции тоже), но одновременно они и выполняют важную для крупного европейского капитала роль: создание огромной армии безработных, в которой постоянно идет борьба по двум фронтам. Внутренняя - за распределение пособий между уже осевшими и укоренившимися мигрантами и их только прибывающими собратьями. И внешняя - за увеличение их общего объема.
В-третьих, автор Манифеста обвиняет мигрантов и получающих пособия всех скопом в не желании работать. И сильно заблуждается. Прибывающие мигранты, как раз таки готовы работать везде, где только можно, и работают, если среди них и есть бездельники, то их не больше и не меньше чем, в любом обществе. Что касается «местных» работать, в принципе, они не против, но не на грязных и малооплачиваемых местах (для этого есть «новенькие»), а в теплых и комфортных офисах - вполне «законное» желание для человека уже выросшего в Европе, и не считающего себя хуже «белого». Такой работы они, естественно, не получают, но своим присутствием на рынке труда снижают стоимость рабочей силы «белых воротничков» среды «белых» европейцев, и тем самым усиливают конкуренцию между самими работниками-европейцами, тем самым нанося удар по трудовой солидарности - самому страшному кошмару крупного капитала. Недаром среди офисных работников профсоюзные идеи менее сильны, чем среди работников сектора реального производства.
Таким образом, социальные льготы, причем не всеобщие, а выборочные, и появление «социальных паразитов» это отличный инструмент манипулирования и стравливания трудящихся крупным капиталом. А никакое не вырождение «настоящей» демократии как пытается утверждать Юлия Леони́довна. Снижение доли реальных производителей это прямое следствие того самого свободного рынка, который по мнению либералов, должен быть основой «процветающего» общества.
Итак подведем итоги. Разбор Манифеста, позволяет нам отчетливо понять, каковы истоки таких явлений либерального идеологического течения как социальный расизм, имущественная сегрегация, избирательный ценз в привязке к доходам.
Основные причины распространения подобных идей, заключается как в идеологических установках, так и в примитивном понимании исторических событий, часто имеющих сложные взаимосвязи.
Либеральная идеология имеет установку на то, что наличие у человека собственности уже ставит его выше того, кто оную не имеет. При этом, все члены класса собственников и «креатива» априори считаются более цивилизованными, нежели обычный рабочий с завода, рядовой работник образования, здравоохранения или наемный работник в селе.
Даже, не смотря на то, что многие представители класса собственников вообще ничем полезным не занимаются (например, биржевые спекулянты, рантье, многие представители масс-медиа, поп-культуры) все равно, по факту наличия определенного дохода, в понимании либерала, они имеют прав больше чем, обычные работники социальной сферы, образования, здравоохранения, пенсионеры и др.
Либеральные идеологи лишь воплощают в словах, мысли либерального социума. Поэтому не удивительно, что представители «креативного» класса, люди с «высшим» образованием поддерживают на Украине истребление жителей Юго-востока. Одно дело протестовать против политики России и Путина, против действий сил сопротивляющихся украинским войскам, это в принципе понятно и вполне объяснимое праведное поведение жителей страны, в которой идет гражданская война. Однако, представители либерального класса одобряют именно уничтожение мирных жителей. И это свидетельство крайнего проявления социального расизма - люди не подходящие под либерально понимание «нормальных», должны быть в принципе стерты с лица земли. Никто иные как «креативные», «образованные», стремящиеся заиметь собственность «ньюевропейцы», стали называть погибших детей «личинками колорадов». Есть замечательный фильм Михаила Ромма «Обыкновенный фашизм», а в данном случае можно смело сказать - это обыкновенным либерализм.
Попытки выходить на диалог с либеральной братией практически всегда заканчиваются провалом. Точно так же как некий обыватель «стопроцентно» уверен в мировом заговоре масонов-евреев, так и либерал непоколебимо считает, что вина всех бед в «простом народе». Как бесполезно убеждать человека уверенного, что евреи «правят миром» в том, что «Протоколы Сионских Мудрецов» писались царской охранкой, с целью стравливать людей, так и либерала бесполезно убеждать в том, что бедность общества - это стечение факторов его экономического и политического положения на мировом рынке и в мировом разделение труда. Что представительная буржуазная демократия лучше всего отражает интересы наиболее сильных правящих групп - монополий, а никак не простого человека, и даже не среднего класса. Что свободная конкуренция и равная конкуренция это две прямо противоположные категории. Ибо равная конкуренция может существовать только в идеальном обществе равных по силе экономических субъектов, а такого общества не существует.
Существует же реальное капиталистическое общество с засильем монополий, которые стараются подавить всех остальных - мелкий и средний бизнес, профсоюзы. Например, в Старом Свете бюрократия Евросоюза захватывает все больше и больше жизненного пространства, а пропагандируемое либералами «свободное развитие человека», в конце концов, оказывается лишь «свободой» продать свою рабочую силу, дабы «свободная личность» не померла с голоду. В таком обществе, к тому же который год подряд погруженном в кризис, возможностей для дальнейшего развития человека в отдельности и общества в целом, и управления ими своей жизнью и все меньше и меньше. Выборная демократия представительного принципа здесь вполне соответствует требованиям крупных транснациональных корпораций, а государственные институты уже давно находятся под их контролем, так же как и политические партии. Выборы в такой системе не способны кардинальным образом изменить ничего, что бы выходило за рамки интересов крупного капитала.
В свое время об устройстве демократии в условиях капитализма писал и Владимир Ильич:
«Демократическая республика является наилучшей возможной политической оболочкой капитализма, и потому капитал, овладев (через политиков-марионеток) этой наилучшей оболочкой, обосновывает свою власть настолько надежно, что НИКАКАЯ смена ни лиц, ни учреждений, ни партий в буржуазно-демократической республике не колеблет этой власти». (В.И. Ленин, «Государство и революция»)
Однако, такой глубокий анализ не доступен либералам, поэтому вместо системного подхода к проблеме у них идут поиски виновного, социальная охота на ведьм. И поскольку основная часть либерального класса, так или иначе, занята в обслуживании крупного капитала, поскольку слуга всегда стремится походить на хозяина, поскольку виновники всех бед отыскиваются в лице малоимущего населения. В России это работники бюджетной сферы (врачи, учителя), реального сектора производства (рабочие заводов), не эксплуатирующее собственность сельское население.
И раз найдя главного «обвиняемого» во всех бедах «нормальных людей», либеральный класс, устами своих идеологов, старается раз за разом доказать всем, а в первую очередь и себе, правоту «обличающих фактов». При этом автор Манифеста все же осторожничает. Она не может напрямую заявить, что люди с низкими доходами должны быть лишены права голоса. Вместо этого она старается извернуться, не говоря свои мысли напрямую, она вуалирует их вопросами, которые у обычного человека могут вызвать понимание. Например, автор Манифеста вопрошает, почему наркоманку лишают родительских прав и не лишают избирательных? Довольно хитрая позиция. По мнению Юлии Леонидовны в сознании читателя начинает рисоваться страшная картина того, как толпы наркоманов идут голосовать и выбирают невесть кого. И тут уж читатель начинает задумываться: а действительно, стоит ли давать таким опустившимся на дно социума, возможность выбирать? Итак, дело сделано. Первый, и самый трудный, шаг по направлению к принятию идей социального расизма, сделан. А дальше дело техники. Лишили прав наркоманов, лиц без определенного места жительства, давайте лишим прав безработных, ибо мало кого они изберут, если им работу пообещать. А дальше пойдут низкооплачиваемые работники бюджетной сферы, и так далее. И все, готовая идеология для общества снобов-собственников, в котором какой-нибудь модный арт-художник, рисующий своим собственным дерьмом, картины в стиле «современного искусства», и продающий их за бешенные деньги разным нуворишам, будет иметь больше прав, чем низкооплачиваемый учитель, в какой-нибудь отдаленной сельской школе. Что в прочем, будет лишь отражением и так сформировавшейся ныне реальности.
И мало кто, только прочитав у Юлии Леонидовны апелляцию к необходимости лишать наркоманов выбирать, подумает: а сколько я вообще видел на выборах этих самых наркоманов (а так же бомжей, проституток, воров и т.д.). Где именно, представители социальных низов толпами ходят голосовать? Ведь они по своему образу жизни, просто-напросто выключены из всех политических движений. Но как уже было сказано выше, приводя их «несознательность» в пример, автор Манифеста лишь скрывает свою истинную цель, проскальзывающую белой нитью через весь Манифест. Настоящим объектом лишения прав являются не обитатели социального дна, которым и так до выборов как до лампочки, а малоимущие слои общества. Это рабочие, жители моногородов, учителя, врачи (и все остальные работники уничтожающейся либеральным правительством социальной сферы), которые одним своим существованием мешают жить «свободному креативному классу». «Доказав» очередной раз вину обвиняемых, либеральный класс требует осудить их, со всей строгостью «законов истории», с конфискацией права голоса. И вот уже очередной представитель либеральной братии из категории «говорящие головы», начинает кричать об этом, используя все возможности современных информационных площадок.
Именно таким образом, всепоглощающее недовольство либералами всех и вся, являющихся их окружением, кристаллизуется в крайне реакционную идеологию социального расизма.
P.S.
Автор Манифеста воспевает Джорджа Вашингтона и первоначальную американскую избирательную систему, в которой, кстати, у женщин не было права голоса. Читая «аналитические» опусы Юлии Леони́довны, начинаешь невольно соглашаться с тем, что в подобных идеях есть толика рационального зерна, и кое-кого из либеральных «аналитиков», действительно стоит лишить права гласить.