Дизентерия и Булгаков
Четыре дня назад я почувствовала себя нехорошо и подумала, что отравилась.
При похожем случае помогало отлеживаться на полу прихожей (ближайшая к туалету горизонтальная поверхность, куда я помещаюсь в любой позе), чем я немедленно и занялась с утра вторника. Но потом из меня пошла кровь, я подумала, что мне показалось, тогда из меня хлынуло и я позвонила 112.
Приехали мальчики-фельдшеры, шутили, увезли меня в инфекционку и сидели со мной, пока в приемном отделении заполняли все бумажки и брали анализы. Дежурная сестра спросила, что им нужно и почему бы им не пойти уже: они помялись и ответили, что им интересно.
Меня положили в отделение, затем два дня просто выпали: я не чувствовала течения времени и пространства. Можно было лежать лицом в простыню, пускать слюни боком, встать, чтобы снова сесть и снова доковылять к белому другу - нулевое изменение самочувствия, ощущения, словно на последней стадии родов, только нескончаемые. Третий день пропал из памяти почти бесследно - не помню, как я спала, но помню, как меня разбудили: пришла бабушка из соседней палаты, ей не хватало внимания. Сквозь сон я слышала, как она жаловалась на какой-то беспорядок в туалете, затем подошла ко мне, растолкала, чтобы выкатить претензии. Я послушала ее, слабо отреагировала и снова провалилась в сон. Больше она не приходила, может, она была галлюцинацией? :) бабки так быстро уходят с одного раза?
Впомнила: на третьем дне я серьезно подсела на противоспазматические уколы. Каждый втык иглы был, как благословение свыше. В процессе инъекций одной из медсестер, сзади стабильно раздавался хлопок: я строила гипотезы, что она шлепает перед уколом и таким образом обездвиживает пациента или там отключает нервные окончания. Потом спросила. Оказалось, она просто так втыкает иглу, ударом, как гвозди заколачивает. Это подтверждает ее объяснение ("это у меня метода такая") и беглый осмотр пострадавшей попы в душе.
Короче, теперь я не могу сидеть, морщу веснушки при ходьбе и у меня случается приступ гомерического хохота каждый раз, как в мою задницу (одна булка синяя, другая красная, где-то это обязательно считается круто) делает уколы уже другая смешливая сестра.
Помимо этих неконтролируемых приступов веселья у меня все хорошо :) я начала замечать красивое кругом и понимать свою соседку, которая жалуется что это не так и то не то. А значит, мне тоже стало существенно лучше.
Мир меняет фильтры, оставляя декорации нетронутыми.
Вчера я пошла в душ, окна душевой высокие, не зашториваются и не закрываются. Стоишь раздетая, по выпирающим косточкам и волосам текут струи воды, напротив церковь во весь рост, золотой крест горит красным на закате, черный купол.
Тебя окружают исхудавшие скуластые женщины, которые не могут спать по ночам.
Полный Булгаков в советской инфекционке.
А сегодня Куприн; через лужайку храм, нас приглашают на утреннюю службу; золотистое тепло солнца через окна на всю палату и мы сидим на огромном подоконнике, раскачиваемся с закрытыми глазами под звон колоколов; не бессмысленный гонг-гонг-гонг, а как музыкальная шкатулка: высоко и звонко, мелодично и по нотам. А потом прерывается звук и раздается низкий голос служителя: Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй, за ним высокое пение ангелов на клиросе. Шумят деревья, внизу яблони.
У меня заканчиваются бумажные книги (их я погрузила самыми первыми в рюкзак при вызове 03, забыв про тапочки и кружку), но зато есть букмейт.
Моя соседка похожа на Одри
При похожем случае помогало отлеживаться на полу прихожей (ближайшая к туалету горизонтальная поверхность, куда я помещаюсь в любой позе), чем я немедленно и занялась с утра вторника. Но потом из меня пошла кровь, я подумала, что мне показалось, тогда из меня хлынуло и я позвонила 112.
Приехали мальчики-фельдшеры, шутили, увезли меня в инфекционку и сидели со мной, пока в приемном отделении заполняли все бумажки и брали анализы. Дежурная сестра спросила, что им нужно и почему бы им не пойти уже: они помялись и ответили, что им интересно.
Меня положили в отделение, затем два дня просто выпали: я не чувствовала течения времени и пространства. Можно было лежать лицом в простыню, пускать слюни боком, встать, чтобы снова сесть и снова доковылять к белому другу - нулевое изменение самочувствия, ощущения, словно на последней стадии родов, только нескончаемые. Третий день пропал из памяти почти бесследно - не помню, как я спала, но помню, как меня разбудили: пришла бабушка из соседней палаты, ей не хватало внимания. Сквозь сон я слышала, как она жаловалась на какой-то беспорядок в туалете, затем подошла ко мне, растолкала, чтобы выкатить претензии. Я послушала ее, слабо отреагировала и снова провалилась в сон. Больше она не приходила, может, она была галлюцинацией? :) бабки так быстро уходят с одного раза?
Впомнила: на третьем дне я серьезно подсела на противоспазматические уколы. Каждый втык иглы был, как благословение свыше. В процессе инъекций одной из медсестер, сзади стабильно раздавался хлопок: я строила гипотезы, что она шлепает перед уколом и таким образом обездвиживает пациента или там отключает нервные окончания. Потом спросила. Оказалось, она просто так втыкает иглу, ударом, как гвозди заколачивает. Это подтверждает ее объяснение ("это у меня метода такая") и беглый осмотр пострадавшей попы в душе.
Короче, теперь я не могу сидеть, морщу веснушки при ходьбе и у меня случается приступ гомерического хохота каждый раз, как в мою задницу (одна булка синяя, другая красная, где-то это обязательно считается круто) делает уколы уже другая смешливая сестра.
Помимо этих неконтролируемых приступов веселья у меня все хорошо :) я начала замечать красивое кругом и понимать свою соседку, которая жалуется что это не так и то не то. А значит, мне тоже стало существенно лучше.
Мир меняет фильтры, оставляя декорации нетронутыми.
Вчера я пошла в душ, окна душевой высокие, не зашториваются и не закрываются. Стоишь раздетая, по выпирающим косточкам и волосам текут струи воды, напротив церковь во весь рост, золотой крест горит красным на закате, черный купол.
Тебя окружают исхудавшие скуластые женщины, которые не могут спать по ночам.
Полный Булгаков в советской инфекционке.
А сегодня Куприн; через лужайку храм, нас приглашают на утреннюю службу; золотистое тепло солнца через окна на всю палату и мы сидим на огромном подоконнике, раскачиваемся с закрытыми глазами под звон колоколов; не бессмысленный гонг-гонг-гонг, а как музыкальная шкатулка: высоко и звонко, мелодично и по нотам. А потом прерывается звук и раздается низкий голос служителя: Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй, за ним высокое пение ангелов на клиросе. Шумят деревья, внизу яблони.
У меня заканчиваются бумажные книги (их я погрузила самыми первыми в рюкзак при вызове 03, забыв про тапочки и кружку), но зато есть букмейт.
Моя соседка похожа на Одри