С точки зрения живописи.
Дорогие друзья, цель этого блога - рассказать о моем опыте, который я считаю уникальным.
Это - поиск образа идеально красивого человека, его сияния в Божественном свете посредством живописи.
Вы мне скажете - эх, на что замахнулась, сестрица. Гордыня это и своеволие. Тут же нельзя преступить ни на миллиметр - есть манера, как бы освященная веками, и делать эти вещи можно только так, а не иначе. Санкирь-вохра-плавка-подрумянка-пробела.... Это же святое!
Я много лет гоняла от санкири до пробелов коричневую подливку. Копировала чужую манеру, которая оставалась лишь навязанным мне приемом. И вот знаете, однажды я пригляделась и поняла, что это - всего лишь русский прием 17 века, когда производство иконы стало мануфактурным с соответствующим этому способу производства разделением труда. И, присматриваясь к византийским иконам в Пушкинском музее, в Эрмитаже, к русским иконам до конца 15 века, к итальянскому Средневековью и раннему Возрождению, поняла, что иконы эти написаны в разной манере, с использованием разного приема, в том числе, резко отличающего одного автора от другого.
Эти произведения сообщают жизненную силу, радость своими яркими и благородными цветами, свободной, иногда лихой или же утонченной, тонкой манерой письма - от нежнейшей, плавной цветной штриховки, что, лик, кажется, оживает, или наоборот - подвижными, мощными мазками, придающими мужественную экспрессию образу.
Каждая эпоха- имеет свою манеру, свои выразительные средства, свою технику, как и любая эпоха в истории искусства. То классики пишут гладко, то импрессионисты махровыми мазками, а Франс Хальс - с такой залихватской экспрессией, что непонятно, куда его отнести. Так же и икона - это мир, вселенная, где эпохи и стили сменяют друг друга и я , как художник, не желаю копировать манеру или стиль определенной эпохи. Это - тупик. Если бы русские продолжали копировать греков, не было бы русской национальной школы. Копируй Рублев Феофана - он не был бы Рублевым. Я нт в коем случае не хочу сравнивать себя с великим художником и святым, но не собираюсь молиться на чуждую мне манеру и полоняться грубой материи, как божеству.
Тем не менее - икона не должна перестать быть собой. Должна оставаться иконой. То есть ее пространство должно быть иным, в ней должна быть необходимая доля условности и некий абстрактный элемент. Но об этом - дальше.
Это - поиск образа идеально красивого человека, его сияния в Божественном свете посредством живописи.
Вы мне скажете - эх, на что замахнулась, сестрица. Гордыня это и своеволие. Тут же нельзя преступить ни на миллиметр - есть манера, как бы освященная веками, и делать эти вещи можно только так, а не иначе. Санкирь-вохра-плавка-подрумянка-пробела.... Это же святое!
Я много лет гоняла от санкири до пробелов коричневую подливку. Копировала чужую манеру, которая оставалась лишь навязанным мне приемом. И вот знаете, однажды я пригляделась и поняла, что это - всего лишь русский прием 17 века, когда производство иконы стало мануфактурным с соответствующим этому способу производства разделением труда. И, присматриваясь к византийским иконам в Пушкинском музее, в Эрмитаже, к русским иконам до конца 15 века, к итальянскому Средневековью и раннему Возрождению, поняла, что иконы эти написаны в разной манере, с использованием разного приема, в том числе, резко отличающего одного автора от другого.
Эти произведения сообщают жизненную силу, радость своими яркими и благородными цветами, свободной, иногда лихой или же утонченной, тонкой манерой письма - от нежнейшей, плавной цветной штриховки, что, лик, кажется, оживает, или наоборот - подвижными, мощными мазками, придающими мужественную экспрессию образу.
Каждая эпоха- имеет свою манеру, свои выразительные средства, свою технику, как и любая эпоха в истории искусства. То классики пишут гладко, то импрессионисты махровыми мазками, а Франс Хальс - с такой залихватской экспрессией, что непонятно, куда его отнести. Так же и икона - это мир, вселенная, где эпохи и стили сменяют друг друга и я , как художник, не желаю копировать манеру или стиль определенной эпохи. Это - тупик. Если бы русские продолжали копировать греков, не было бы русской национальной школы. Копируй Рублев Феофана - он не был бы Рублевым. Я нт в коем случае не хочу сравнивать себя с великим художником и святым, но не собираюсь молиться на чуждую мне манеру и полоняться грубой материи, как божеству.
Тем не менее - икона не должна перестать быть собой. Должна оставаться иконой. То есть ее пространство должно быть иным, в ней должна быть необходимая доля условности и некий абстрактный элемент. Но об этом - дальше.