Осень. Плюс шесть.
... сообщение из прошлой (позапрошлой?) жизни, случайно прочитанное по старой привычке. Взгляд на часы, и разбуженные взревевшим движком посреди сентябрьской ночи соседи, и фары, снова рвущие темноту в погоне за секундами. Выпасть из машины, увидеть нужное... рвануть рукоять, которой давно нет на привычном месте. Грязно выругаться, швырнуть нераскрытый складень в оставленную кем-то на отбойнике мятую банку (главное - не быть близко, когда все сломается).
Дверь-руль-стартер-часы... Нет. Шесть лет уже, как не нужно торопиться, вашу ж мать...
...чтобы-я-больше-никогда-этого-не-видела!
Плачет шестилетняя девочка, ей совсем незаслуженно надавали по рукам, ну что может быть плохого в том, чтобы разложить ладными фигурами разноцветные осенние листья? Мама, смотри, как красиво, оно прямо само-само получилось! И вот тут ровно, и тут красиво, а этот листик как будто вон про того мальчика, а этот вот для дяденьки в красной куртке, этот для голубя, а этот про нас с тобой? А вот этот как будто огонек...
И плачет женщина, чьи волосы ярче этих листьев. Потому что нельзя незаслуженно обижать маленьких девочек, а еще - потому что есть то, что возвращается, даже если забыть и выбросить.
... носок потертой туфли ступает на пол среди обгорелых стен, сминает какой-то хлам. В это место очень давно не приходили. Сквозь выбитые окна задувает сентябрьский ветер, гоняет по полу жухлые листья, спотыкается о позеленевшие гильзы. Разносит едва слышимую вонь сгоревших перьев, не развеявшуюся за шесть лет.
Человек в туфлях спускается по засыпанной листьями и мусором лестнице, проводя рукой по избитой осколками стене. Цепочка его следов начинается прямо посреди одной из пустых комнат и хорошо видна в пыли и пепле. У выхода из заброшенного здания его настигает слабость в ногах, и он садится прямо на ступени грязного крыльца, не в силах отвести глаз от почти стершегося клейма на стене - оранжевой краской, по трафарету.
... эта мелодия - из тех, про которые трудно вспомнить что-то конкретное, но невозможно забыть насовсем. Такое часто бывает, когда на саксофоне играет настоящий мастер. Человек на сцене маленького клуба - мастер, и даже немного больше того. Его лицо изуродовано шрамами, он неловко кривится набок, а когда он притопывает ступней в такт мелодии - его движения неестественны.
Так бывает, например, если шесть лет назад этого человека вырезали дисковой пилой из кучи мятого железа, которое было машиной до столкновения с кирпичной стеной, и долго лечили потом, причем не всегда - удачно. Его счастье, что он вообще может ходить, и тем более - играть на саксофоне.
Все мелодии, сыгранные им с тех пор - попытки вспомнить одну-единственную, что всегда ускользает. На голове музыканта - черный старинный цилиндр.
...хозяева дома не стали забирать хлам с чердака в новую счастливую жизнь. Похоже, что кто-то из них фотографировал - несмотря на то, что серьезную и дорогую технику продали, осталась куча мелочей. Драные чехлы, крышки от каких-то объективов... эта штука, кажется, экспонометр, оно совсем древнее. А вот флэшка почти новая. Может, даже можно воткнуть ее в свой ноутбук и поглядеть, что там. Вот вы бы упустили такую возможность? Да ваше же любопытство вас же и проклянет!
Или нет. Потому что весьма и весьма не по себе станет даже очень любопытному человеку, когда с одного из шестилетней давности снимков - тяжеленных, необработанных - на него вдруг взглянет то, чего на этом снимке нет. Живым, внимательным взглядом.
... если долго мучиться, то что-нибудь получится, сказал неизвестный мудрец. Если шесть лет подряд мучаться вспомнить качественно стертое из памяти - словами, лекарствами, и тем, что, кстати, тоже вспоминать не положено - то однажды что-то может и выйти. Не учтенное теми, кого ты не помнишь. Не отмеренное в наказании тому, кто попытался и почти смог.
Рыжие листья шуршат по асфальту (может, просто ветер?) и поднимаются перед тобой смешной тоненькой змейкой. Совсем непохожей на то многометровое чудовище, чей удар с легкостью сминал... что он там сминал? Помнишь? И встают перед глазами линии синей шариковой ручки из старой школьной тетрадки... Встают? Перед глазами? Да - если ты хочешь, чтобы они встали.
... это было совсем давно и по сравнению с другими инцидентами подобного масштаба не стоит даже упоминания. К тому же вы прекрасно знаете, что деятельность организаций такого толка в нашей стране не то, чтобы прямо запрещена - но не одобряется, а каких-либо последствий в принципе не было, и тем более - противозаконных. Несмотря на массовость акции. Просто молодые люди получили своего рода ответ на волнующие их вопросы.
Да что вы, даже рядом не стоял и в рядах не числился. Просто наблюдал, был в курсе по долгу, так сказать, службы. Да какие там силовые структуры, просто отдел по делам молодежи. При администрации, шесть лет назад.
Личность? Да даже тогда мало кто знал. Просто голос из телефона, который может позвонить любому задавшему тот самый вопрос...
...да ты не представишь, на что способны люди, которые нашли возможность формулировать... просто верно формулировать, больше ничего и не нужно. А тогда они вполне себе работали, да. И любили свою работу. Она их вознесла - куда выше, чем им хотелось. Туда и Творец единый, может, не заглядывал, где они подписались своей рукой.
А что вышло - так ты все равно не поймешь. А поймешь, так не поверишь, смысла в этом нет для тебя. Ты с этим родился, ты с этим рос. Ты никогда не узнаешь, почему рыжий цвет - рыжий на самом деле. И откуда берется время, и почему для кого-то можно засунуть десятилетия в шесть паршивых лет. И почему, кстати, твоя душа с рождения должна кому-то принадлежать.
...теперь здесь просто мост. На нем нет рельсов - а может, и никогда не было. Одна из массивных плит то ли и правда свернута мощным взрывом, то ли просто покосилась от времени. Здесь точно не было железнодорожной катастрофы. Вообще никогда. Не исключено, что те, кто в ту сентябрьскую ночь ехал в поезде, вообще ничего не заметили.
Просто поезд здесь больше не ходит - рядом есть новый мост, по нему ходят вполне себе заурядные товарняки и электрички. Кто здесь не посчитает алкоголическим бредом тот факт, что новый мост появился после взрыва шесть лет назад?
Пей тихо. Храни свой билет. И приходи на мост каждой ночью в конце сентября - просто на всякий случай.
... Многое меняется. Контору закрыли шесть лет назад. Из тех, кто работал, осталось немного - здоровье не железное, а если долго не обращать внимания на всякую хроническую дрянь, однажды она обратит внимание на тебя.
Но иногда в леске неподалеку собираются сентябрьскими вечерами немолодые люди разного рода занятий. Жгут костер, разговаривают, пьют коньяк по старой традиции. Иногда негромко поют что-то древнее, как они сами. Они безвредны, но местная шпана испытывает к ним некое иррациональное уважение.
Один из них как-то сказал, глядя в костер, что-то о событиях. Дескать, они подобны огню. Либо тихо погаснут, либо с меньшей вероятностью - разгорятся пожаром, но точно никогда не станут тем же самым костром. И это есть хорошо, пусть так и будет.
События? Что осталось от них шесть лет спустя? Память? Люди? Листья? Может быть. И не быть в то же самое время, вам ли не знать? Костер, который вроде бы еще горит. Даже если времени то ли не осталось, то ли вообще давно уже нет.