van Geart, 7
...как могильная плита, темный и неповоротливый. Кажется, ты и не закрывал глаз, лишь мир снаружи перестал быть зримым. Вдох, выдох, и что-то третье, новое в извечном цикле, неназванное, и оттого неуловимое. И снова вдох, выдох. Ты начинаешь замечать, что вязкая тьма подчиняется этому ритму покорно. Набегает волнами на обсидиановый тусклый галечный берег, отступает, шелестя, и тихо замирает на третьем такте, лишнем.
Сквозь пыльный, молью побитый бархат проступает бессвязное бормотание. Протекает, просачивается, собирается в лужи меж истертых половиц - медленно разливается, разделяясь на ручейки. Тот, что бежит вдоль твоего неудобного ложа, журчит на два голоса, смутно женственных, детских ли, ангельских, а кстати не забыть бы спросить у Ингвара, он был рядом где-то, чуть ли не...
Старый диван мучительно вздрагивает, выгибается, скрипит надрывно. Кто-то перешагивает через тебя и удаляется, шаркая и давя текущие мимо слова. Дверь отзывается всплеском, хрипло, прокурено: "Ты куда, Причер? Отлить?" "Помолиться," - падает ответ, и ты проваливаешься обратно в сон, тяжелый и неотвратимый, как могильная плита...
Сквозь пыльный, молью побитый бархат проступает бессвязное бормотание. Протекает, просачивается, собирается в лужи меж истертых половиц - медленно разливается, разделяясь на ручейки. Тот, что бежит вдоль твоего неудобного ложа, журчит на два голоса, смутно женственных, детских ли, ангельских, а кстати не забыть бы спросить у Ингвара, он был рядом где-то, чуть ли не...
Старый диван мучительно вздрагивает, выгибается, скрипит надрывно. Кто-то перешагивает через тебя и удаляется, шаркая и давя текущие мимо слова. Дверь отзывается всплеском, хрипло, прокурено: "Ты куда, Причер? Отлить?" "Помолиться," - падает ответ, и ты проваливаешься обратно в сон, тяжелый и неотвратимый, как могильная плита...