kabuto
...не знаю, как и сказать тебе. Меня давно смущает одна вещь. Ведь если каждый воспринимает вместо меня какой-то свой внутренний, сложившийся образ, портрет, движущиеся картинки - тогда, простите, кому нахрен я на самом деле сдался, такой весь из себя уникальный индивидуум? Если они разговаривают не со мной, а с глюками в своей голове, и если я, черт возьми, делаю то же самое? Я могу носить тысячи масок. Или одну. Или ни одной. Это не играет ровно никакой роли. Ни-ка-кой. Пусть даже я вывернусь наизнанку, сброшу все покровы, буде таковое возможно - все равно никто - никто! - не воскликнет "А король-то голый!" Бо для воспринимающего меня извне я - это вовсе не я. Любые неувязки моих "реальных" слов и поступков будут либо проигнорированы, как несоответствующие картине, либо, что ничуть не лучше, в картину тут же превнесены в качестве коррекций и уточнений. Это ничего не меняет. Ни-че-го.
Я знаю, где-то там, внутри, есть та самая неподвижная точка, которой так домогался Архимед. За неимением лучших вариантов именно ее я и считаю собой. Но у нее нет никаких атрибутов, кроме ее бытия, неизменного, несомненного, непререкаемого. А значит, она не может быть воспринята извне. Не может быть, бога в душу мать, превнесена в качестве мазка в чужую картину меня - брр, жуть - и даже... даже не может быть про-иг-но-ри-ро-ва-на в этой картине. Не может. Нет.
Такая точка есть всегда. В каждом. Да, я заношу ее в свою картину тебя, я плачу, плююсь, я ругаюсь на чем свет. Но я рисую ее, эскизным штрихом, я, теоретик, не укладывается она в эту картину сама, гармонически оттуда не вытекает и в твоих действиях и желаниях не проявляется. Ибо се есть моя зарисовка твоей маски, черное на черном, и не имеет она к тебе ровным счетом никакого отношения, это часть меня, а во мне одна такая точка уже есть, и второй быть не может.
Твоя душа заперта навеки - сфера Шварцшильда, горизонт событий черной дыры, держит ее крепче любых замков. Изолированный от времени и пространства, слепоглухонемой эмбрион, неподвластный восприятию иначе, нежели на кончике пера, непостижимая сингулярность - она... тем не менее... в полном соответствии с физикой черных дыр... излучает. Она не существует, она нереальна - но она светится.
Ты знаешь, я хотел написать вовсе не об этом.
Я знаю, где-то там, внутри, есть та самая неподвижная точка, которой так домогался Архимед. За неимением лучших вариантов именно ее я и считаю собой. Но у нее нет никаких атрибутов, кроме ее бытия, неизменного, несомненного, непререкаемого. А значит, она не может быть воспринята извне. Не может быть, бога в душу мать, превнесена в качестве мазка в чужую картину меня - брр, жуть - и даже... даже не может быть про-иг-но-ри-ро-ва-на в этой картине. Не может. Нет.
Такая точка есть всегда. В каждом. Да, я заношу ее в свою картину тебя, я плачу, плююсь, я ругаюсь на чем свет. Но я рисую ее, эскизным штрихом, я, теоретик, не укладывается она в эту картину сама, гармонически оттуда не вытекает и в твоих действиях и желаниях не проявляется. Ибо се есть моя зарисовка твоей маски, черное на черном, и не имеет она к тебе ровным счетом никакого отношения, это часть меня, а во мне одна такая точка уже есть, и второй быть не может.
Твоя душа заперта навеки - сфера Шварцшильда, горизонт событий черной дыры, держит ее крепче любых замков. Изолированный от времени и пространства, слепоглухонемой эмбрион, неподвластный восприятию иначе, нежели на кончике пера, непостижимая сингулярность - она... тем не менее... в полном соответствии с физикой черных дыр... излучает. Она не существует, она нереальна - но она светится.
Ты знаешь, я хотел написать вовсе не об этом.