про мой Париж
пока в городе ночь, дождь, и холод, я разогреваю брусничный морс с палочкой корицы, кидаю туда ложку замороженной черной смородины и добавляю ложку меда. Потом наливаю душистое варево в большую зеленую чашку и мечтаю о Париже. о моем Париже, который ждет меня.
И уже 1 октября я растворюсь в его сиреневой дымке, которую так любила моя бабушка.
А пока я хочу наконец-то уже атостыднодонеприлия выложить свой материал из "Крестьянки".
Утренний аэропорт Парижа пахнет круассанами. И вообще - весь утренний Париж
пахнет свежей выпечкой - и это волшебно. Приехав в этот город, совсем не хочется
становиться классическим туристом, который с остервенением посещает по три музея
в день и пытается одновременно проехаться по Сене и съездить в Версаль. Хочется
просто гулять по всем этим неоднократно воспетым улицам, обрамленным османовской
архитектурой, заходить пить кофе у стойки, попутно общаясь с феллиниевскими
официантами, любоваться на Эйфелеву башню, проезжая мимо нее на простом городском
автобусе: тогда она, кокетничая, покажется со всех ракурсов и во всех масштабах.
Хочется дышать сиреневым воздухом весны.
Bonjour, проживем идеальный французский субботний день. Ранним утром
обязательно нужно зайти в находящуюся на углу булочную и купить там круасан с кофе.
Улыбчивая мадам в фартуке с профессиональной суетливой ловкостью будет собирать
сразу несколько заказов, которые в утреннем городе не сильно отличаются друг от друга
- все уходят с прижатыми к груди теплыми крафтовыми конвертами и пожеланиями
хорошего дня, отвечая булочнице многоголосым эхом.
Выйдя из густого сладкого воздуха,
можно отправиться в сторону одного из блошиных рынков.
Это целый город в городе. Здесь можно найти все: столовое серебро XIX века,
заржавевшие часовые шестеренки, живописно сваленные в грубо сбитые ящики,
викторианских плюшевых зайцев, всевозможные виды чашек с блюдцами, которые стоят
за стеклянными дверцами резных шкафов-горок. Интересно бродить по этому уличному
театру предметов и людей: что продавцов, что покупателей. Здесь, в декорациях одной
лавки фарфора, где рядами выставлены тысячи тарелок, сотни сервизов, а в десятке
витиеватых вазах ар-деко стоят розовые тюльпаны можно увидеть, как люди выбирают
хрупкую посуду и рьяно торгуются за каждый цент. В менее помпезных барахолках
стоит порыться внизу, подо всеми столами и полками. Там можно найти удивительные
курьезные вещи в собственную домашнюю коллекцию: тарелки ли для ягод, жестяные ли
коробки для печенья, бисерные ли птицы для домашней декоративной клетки на окне.
Устав и замерзнув на блошке, со стопкой аутентичных открыток и парой белых
мешочков, приятно оттягивающих руку, нужно обязательно съесть блин с нутеллой,
который пекут прямо на улице. Это похоже на ритуал: блинодел в белом фартуке на
огромном сковородном круге крутит грампластинки теста, равномерно его распределяя, а
потом ловко переворачивает блин, складывает пополам, достает из огромной банки пару
столовых ложек шоколада, мастерски размазывая его по поверхности и заворачивает
углы: один в другой. Это похоже на то, как мы делаем самолетики. Действительно, такой
теплый блинчик окрыляет, и можно вновь отправляться на прогулку. В сторону Лувра,
например.
Там, поместившись в шкатулку из светящихся витражей, миниатюрных мозаик,
помпезных апартаментов Наполеона III и живописи Северного Возрождения, можно
гулять и гулять.
А потом выпить café-crème с видом на дворец и посмотреть на
разномастную публику: вот ошалевшая от общения с прекрасным немецкая пара пьет
пиво, вот две почтенные итальянские дамы едят малиновый сорбет и кокетничают
с официантом, оставляя ему щедрые чаевые, вот сидит полная арабская женщина
в хиджабе и ест сложносочиненное пирожное, в то время как ее муж пьет эспрессо,
оттопырив мизинец. Сидя под расписным плафоном можно подписать те самые старинные
открытки и отправить прямо из Лувра - здесь есть своя почта. Надеюсь, что мои приветы
долетят до пары музейных хранителей в Москве.
Прикупив в магазине книгу по декоративному украшению французских кондитерских,
можно отправиться в старинный район Марэ, словно выстроенный для трубадурского
уличного спектакля. Там бродить по узким улицам, смотреть на затянутый в черное
кружево реставрационных сеток готический собор, съесть утку конфи, запив ее красным
вином, улыбаться юношам в шляпах, рыться в рядах винтажных платьев, заныривать
в сумрачные бордовые кафе, чтобы выпить рюмку куантро под расписным плафоном,
закусив малиновой тарталеткой.
Здесь же зайти в удивительную лавку для кондитеров, где на двух этажах,
заставленных всевозможными формами для выпекания пирогов, тартов, конфет и кексов
пообщаться с волшебными танцующими продавцами и прикупить пару формочек для
тарталеток, чтобы дома повторить прекрасный дуэт с куантро.
Отдельное развлечение - заглядывать в сумрак мастерских: здесь шьют костюмы,
там склеивают черепки севрского фарфора, чуть дальше натирают воском скрипки,
на соседней улице шкурят резные ножки типичного французского стула. Каждый раз
вглядываясь в стекло витрины ты переносишься в вечность. Машина времени.
Гуляя по улицам города непременно рыться в книжных развалах многочисленных
лавок. Пока плавно передвигаешься по узким книжным рядам, в поисках каталогов по
венецианскому стеклу или французской барочной архитектуры, библиофил с соседней
улицы прощается с бородатым хозяином книжных катакомб, привычно унося подмышкой
очередной том с пожелтевшими страницами.
В поисках винтажной одежды нужно прогуляться по витиеватым улочкам Монмартра,
где в недрах маленьких магазинчиков спрятаны ворохи цветастых блузок в корзинах,
ряды невообразимых шуб висят вперемешку с нежными цветастыми платьями, гороховые
юбки соседствуют с чемоданами платков, а горсти разномастных бусин раздают в
качестве презента юные продавцы в тренчкотах.
В новом шелковом платье можно сесть на прокатный велосипед и поехать в
прекрасный Люксембургский сад.
Там упряжка из шести пони медленно возит детей по
классическому кругу, из окон музея выглядывают ангелы, девушки и ослики с картин
Шагала, отчего кажется, что весь этот парк: с пони, с детьми в разноцветных пальто, с
распускающимися вишнями и гуляющими дамами с таксами - сам словно шагаловский
бесснежный шар на каминной полке.
И уже в сумерках пойти в сторону дома, проходя мимо бесконечных цветочных
магазинов, где розовые и сиреневые фиалки в глиняных горшках выстроились на уличных
витринах, словно первоклассницы с цветными бантами.
Идти и смотреть, как французы
возвращаются с работы, непременно заходя в находящуюся рядом с домом bulangerie, где
утром покупали булочки шоколадом, покупают une bagette к ужину.
И все улицы полны
огней и людей, шагающих с деловыми сумками в одной руке и с надкусанным багетом - в
другой.
На уличной веранде одного кафе на бульваре Батиньоль выпить чего-нибудь в
оранжевом свете согревающего фонаря,
и вспомнить, что утром где-то в районе Сен
Жермен за похожим столиком сидела седая парижанка, пила эспрессо, читала Le Figaro, а
в ногах у нее лежала маленькая собачка. Или она была на площади Клиши? Неважно, это
устойчивый парижский архетип.
Потом, проходя мимо закрытой уже булочной, удивиться, что воздух бульвара едва
уловимо пахнет круасанами, а люди на улицах улыбаются, встретившись с тобой глазами.
Bonne nuit.
ps: это фотография про то, что мне 23 года. и про нашу взаимную с Парижем влюбленность.
