Григорьев и Фет
Салтыков-Щедрин в 60-е гг. писал, что романсы Фета «распевает чуть ли не вся Россия». Действительно, Фет вошел в музыкальную жизнь страны прежде, чем в литературную. Связь «Мелодий» Фета (так называется большой цикл его стихотворений) с романсом сразу почувствовали композиторы.
П.И. Чайковский писал К.Р. 26 августа 1888 г.: «Считаю его <Фета> поэтом совершенно гениальным... Это не просто поэт, скорее поэт-музыкант...» Любивший стихи Фета и друживший с ним Лев Толстой считал его одним из умнейших людей, каких ему доводилось встречать. А в письме к В. П. Боткину 9/21 июля 1857 г. Толстой спрашивает: «И откуда у этого добродушного толстого офицера берется такая непонятная лирическая дерзость, свойство великих поэтов?»
Фет стал одним из литературных мэтров для людей Серебряного века. В XX в. он считается одним из нетрадиционных поэтов века XIX, изысканным поэтом для истинных ценителей.
«Из всех видов творческой деятельности Григорьева наибольшую известность получила его поэзия... она на многие десятилетия затмила даже его литературную критику» (Б. Егоров).
Сборник Григорьева «Стихотворения» (М., 1916) подготовил и прокомментировал Александр Блок.
В стихах, статьях дневниковых заметках А. Блока постоянно присутствует память о Григорьеве.
Аполлон Григорьев, горько подписывавшийся в конце жизни «Ненужный человек», массовому - зато какому массовому и демократическому! - читателю оставил свою гениальную «Цыганскую венгерку» и песню «О, говори хоть ты со мной, подруга семиструнная!». Обе эти замечательные вещи как бы вышли из живого городского фольклора и, впитав в себя личную боль и страсти автора, в фольклор же и вернулись. Их, переиначивая, сокращая, контаминируя и чаще всего не вспоминая имя автора, поют уже скоро полтораста лет люди самые разные - так пластична, так рассчитана на взаимодействие с нашей душой плоть этих стихов. А. Блок назвал эти стихотворения «единственными в своем роде перлами русской лирики».
Аполлон Григорьев был очень субъективен не только в своей прозе и лирике, но и в критических статьях. Масштаб его как критика, идеи которого отторгало русское общество, увлеченное проповедью революционных демократов, начинает уясняться только к концу XX в. Блистательная мемуарная, к сожалению, незаконченная, книга «Мои литературные и нравственные скитальчества» включена в настоящее издание.
Рассуждая о романах Толстого, Достоевский писал о разрушении в его эпоху (а Фет и Григорьев современники великого романиста) красивых форм жизни, правильного семейства, о возникновении «случайных семейств», о которых по преимуществу писал Достоевский, сам вынужденный при этом разрушать и «красивые», правильные формы литературы. И вот судьба как будто нарочно свела под одной крышей замоскворецкого дома на Малой Полянке двух юношей, детей из «случайных семейств»: в студенческие годы Фет жил пансионером в доме Григорьевых, деля с Аполлоном комнаты в мезонине. Их пылкая юношеская дружба, общие друзья и увлечения и общая страсть к стихам - все это осталось и в стихах обоих, и в воспоминаниях Фета, и в художественной прозе Григорьева.
А.И. Журавлева, Г. В. Зыкова "ПОЭЗИЯ В ЭПОХУ ПРОЗЫ"
П.И. Чайковский писал К.Р. 26 августа 1888 г.: «Считаю его <Фета> поэтом совершенно гениальным... Это не просто поэт, скорее поэт-музыкант...» Любивший стихи Фета и друживший с ним Лев Толстой считал его одним из умнейших людей, каких ему доводилось встречать. А в письме к В. П. Боткину 9/21 июля 1857 г. Толстой спрашивает: «И откуда у этого добродушного толстого офицера берется такая непонятная лирическая дерзость, свойство великих поэтов?»
Фет стал одним из литературных мэтров для людей Серебряного века. В XX в. он считается одним из нетрадиционных поэтов века XIX, изысканным поэтом для истинных ценителей.
«Из всех видов творческой деятельности Григорьева наибольшую известность получила его поэзия... она на многие десятилетия затмила даже его литературную критику» (Б. Егоров).
Сборник Григорьева «Стихотворения» (М., 1916) подготовил и прокомментировал Александр Блок.
В стихах, статьях дневниковых заметках А. Блока постоянно присутствует память о Григорьеве.
Аполлон Григорьев, горько подписывавшийся в конце жизни «Ненужный человек», массовому - зато какому массовому и демократическому! - читателю оставил свою гениальную «Цыганскую венгерку» и песню «О, говори хоть ты со мной, подруга семиструнная!». Обе эти замечательные вещи как бы вышли из живого городского фольклора и, впитав в себя личную боль и страсти автора, в фольклор же и вернулись. Их, переиначивая, сокращая, контаминируя и чаще всего не вспоминая имя автора, поют уже скоро полтораста лет люди самые разные - так пластична, так рассчитана на взаимодействие с нашей душой плоть этих стихов. А. Блок назвал эти стихотворения «единственными в своем роде перлами русской лирики».
Аполлон Григорьев был очень субъективен не только в своей прозе и лирике, но и в критических статьях. Масштаб его как критика, идеи которого отторгало русское общество, увлеченное проповедью революционных демократов, начинает уясняться только к концу XX в. Блистательная мемуарная, к сожалению, незаконченная, книга «Мои литературные и нравственные скитальчества» включена в настоящее издание.
Рассуждая о романах Толстого, Достоевский писал о разрушении в его эпоху (а Фет и Григорьев современники великого романиста) красивых форм жизни, правильного семейства, о возникновении «случайных семейств», о которых по преимуществу писал Достоевский, сам вынужденный при этом разрушать и «красивые», правильные формы литературы. И вот судьба как будто нарочно свела под одной крышей замоскворецкого дома на Малой Полянке двух юношей, детей из «случайных семейств»: в студенческие годы Фет жил пансионером в доме Григорьевых, деля с Аполлоном комнаты в мезонине. Их пылкая юношеская дружба, общие друзья и увлечения и общая страсть к стихам - все это осталось и в стихах обоих, и в воспоминаниях Фета, и в художественной прозе Григорьева.
А.И. Журавлева, Г. В. Зыкова "ПОЭЗИЯ В ЭПОХУ ПРОЗЫ"