Дело было вечером...
Ладан был дешёвый. От первой же его волны глаза начинали слезиться, а удушливый кашель мучил добрую четверть часа, как раз до следующего каждения. Появлялось стойкое ощущение, что ты уже умер, и гарь из под котлов грешников извещает о попадании души твоей грешной в самые глубины адской бездны. Самые старые из прихожан были резистентны к едкому дыму, что позволяло им безапелляционно заявлять о его чудесных свойствах, кои заключались в изгнании лени и празднословия. С этим было нельзя не согласиться. Разговаривать в таком состоянии было однозначно невозможно, вдобавок, появлялось жгучее желание делать что угодно, лишь бы не испытывать больше благодатного воздействия. Отец Максим был их любимчиком, поэтому, когда из алтаря доносились его старательные попытки подавить дыхательные рефлексы, бабульки переглядывались и, снисходительно улыбаясь, кивали друг другу: что ж поделать, молодость, страсти так и кипят. Отерев глаза платком, Максим перелистнул служебник, и приготовился было идти на ектению, как вдруг отец настоятель, давно поглядывавший на улицу, кивнул отцу Владимиру:
- Жена Валентина Степановича приехала. Сходи-ка освяти ей машину новую, да и отца Максима с собой прихвати, пусть познакомится…
Отец Владимир вышел из нирваны и, торопливо зачерпнув ковшиком святой воды, сунул его Максиму в руки. Уже выйдя из храма он обернулся и, улыбнувшись сквозь овальные стёкла очков, сказал:
- О! Кропило забыли… Макси… Ой, то есть, отец Максим, ты не мог бы принести?
Максим, погруженный в свои мысли, едва не сбил его с ног. Он не умел делать несколько дел сразу: была поставлена задача - нести ковшик, а вот о кропиле речи не было... Получив новую вводную, он пару секунд нелепо топтался на месте, пока сообразил, что нужно опять вернуться в алтарь. Но, вот и кропило взято - можно идти навстречу судьбе. Оба молодых человека вышли из приятной тени соборных стен - в лицо дохнуло летним жаром, а футболка моментально прилипла под подрясником к спине. Судьба улыбалась им щегольским передком новенького «паркетника».
Непривычно жаркий майский вечер утомлял, но на улице было всё-таки лучше, чем в донельзя благоуханном алтаре, да и вид машины настраивал на оптимистический лад. «Вот, хорошо-то как…» - подумал отец Владимир, - «Весна…». «Бивис, нам сегодня дадут!» - чуть было не сказал он диакону, но вовремя сдержался: нехорошо это, да и примета есть поповская - к деньгам надо подходить осторожно, чтобы не спугнуть: подходить с бессребренническим лицом, чтобы не убежали. «Не спугнул ли я эту удачу? - встревоженно подумал отец Владимир, - А пятисотка была бы кстати - Маше надо обувь новую - добавка не помешала, хотя… и флешечку надо бы прикупить взамен потерянной…»
Диакон, лишь недавно принявший сан, старательно гнал от себя все «недостойные» мысли, но, как на зло, они возвращались снова и снова, поэтому лицо его было смесью благочестия и напряжения. Неспешно текли слова молитвы из чина «Освящения колесницы» - молитва короткая, но жара оказалась сильнее и вскоре диаконский дух поколебала грешная мысль: «А поделится ли со мной собрат и сослужитель? У него дети - может и не поделиться…» Почему-то вспомнился старый советский анекдот: «Всего пять минут побыл русским, а уже так вас, евреев, ненавижу…»
Сорвавшись с кропила, к машине устремились первые капли святой воды, а в головах наших друзей бурлили мощные потоки:
- …Диакон опять же… Надо делиться, а делить, пожалуй, и нечего - ну, что пятисотку делить: так, на пиво каждому будет . А если больше дадут? А вдруг штука? Спонсоры - Степаныч сам-то нежадный… Эх… Христос велел делиться…
- …и ничего мне от него не надо: я Богу служу - пусть всё себе оставит…
Вот и завершился ритуал - сказаны последние слова, настал момент истины. «Бог сего смиряет, а сего возносит…» - синхронно подумали оба: батюшка стал плавно поворачиваться к храмовым дверям - достаточно плавно, чтобы желающие «сделать пожертвование» успели бы обозначить своё доброе намерение.
- Батюшка! - раздался сравнимый с небесной музыкой голос пожилой дамы, - Батюшка!
Оба заулыбались в усы - жив Господь и велика милость его, как любил говаривать один преподобный.
- Батюшка! А вот доченька наша - она из Англии приехала. Учится там. Благословите её... Ой, спасибо, отец Владимир - это ведь так ей нужно. Спасибо вам!
В глазах обоих служителей повис немой вопрос - поймав его, женщина поспешно сказала: «А пожертвование мы отцу-настоятелю сделали - мы же знаем как нужно, да?»
Зашелестел мотор, хлопнули двери. Разговаривать друг с другом не хотелось.