Мой учитель
Написала маленький рассказ по заданию на вебинаре Алины Фаркаш и Майи Богдановой.
Мой учитель
Был в моей жизни человек, который заставил меня поменять профессию, и не один раз.
Избавил от привычных, заученных с детства приемов манипуляции.
Поменял отношение к школе, которую я считала единственным хорошим местом для развития.
Взломал мозг, научил тому, что у золотой медалистки и обладательницы красного диплома физтеха
не самые оптимальные механизмы обучения.
Заставлял беситься, сдерживаться из последних сил, швырять предметы, впадать в отчаянье, искать людей,
которые способны мыслить нетрадиционным образом.
Через полтора десятка лет мы с ним дошли до драки и разбили окно в пылу борьбы. Я много ревела из-за него.
Мой учитель не получил ни одного диплома, хотя учился в трех институтах.
Этот учитель - мой старший сын.
Я родила его на последнем курсе физтеха, не стала ученым из-за него.
Он не поддавался с самого начала на родительские манипуляции, такие привычные для моего детства. Когда я говорила
"Сделай это, тогда получишь то...", он оборачивал эти формулировки в мою сторону.
Его нельзя было запугать, уговорить, шантажировать. Он был стойким к этим родительским фокусам.
Он не умел учиться привычным мне способом, хотя сочинял философские истории с 6 лет, декламировал гекзаметром в 3,
не хотел учиться читать, так как на слух воспринимал сложнейшие тексты. Он писал очень медленно,
и в начальной школе ухитрялся запомнить три предложения, на которые отстал в диктанте, и написать их по памяти.
Он болел тогда, когда окружающая грубость школьной жизни была невыносима для него.
Мне пришлось идти за ним, отстаивая его потребности, против родни, против своих убеждений в том, что школа -
лучшее место для развития.
Я забрала его на семейное обучение на несколько лет. Дома оставались близнецы, а мы ехали через всю Москву
сдавать экзамены, встречаться со странными людьми, выбравшими такой способ учить детей.
Чтобы решить эти головоломки, я начала изучать психологию, а потом и психотерапию.
Его подростковый возраст был полным безумием для нас с ним.
Из ласкового мальчика он превратился в холодного, яростного подростка. Иногда он выливал на меня своё отчаянье,
мне было страшно, ведь в таком глухом мире жизнь невыносима, было страшно и больно за него.
Иногда становился бесчувственным монстром, безжалостно терзающим родителей.
И единственным желанием было - никогда его не видеть.
И отчаянье - ведь я сама его вырастила таким. Иногда он казался мне инопланетянином,
Чужим, которого я взрастила и сама не заметила.
Сейчас ему 27. У него всё хорошо. Есть жена, хорошая работа при трех неоконченных высших, теплые отношения издалека
с нашей. Есть дом, который он отремонтировал своими руками, научившись всему самостоятельно, как и во всех
других вопросах. Я вижу, что вырос любящий и надежный мужчина. И это тот мальчик, который был моим учителем долгие годы.
Мой учитель
Был в моей жизни человек, который заставил меня поменять профессию, и не один раз.
Избавил от привычных, заученных с детства приемов манипуляции.
Поменял отношение к школе, которую я считала единственным хорошим местом для развития.
Взломал мозг, научил тому, что у золотой медалистки и обладательницы красного диплома физтеха
не самые оптимальные механизмы обучения.
Заставлял беситься, сдерживаться из последних сил, швырять предметы, впадать в отчаянье, искать людей,
которые способны мыслить нетрадиционным образом.
Через полтора десятка лет мы с ним дошли до драки и разбили окно в пылу борьбы. Я много ревела из-за него.
Мой учитель не получил ни одного диплома, хотя учился в трех институтах.
Этот учитель - мой старший сын.
Я родила его на последнем курсе физтеха, не стала ученым из-за него.
Он не поддавался с самого начала на родительские манипуляции, такие привычные для моего детства. Когда я говорила
"Сделай это, тогда получишь то...", он оборачивал эти формулировки в мою сторону.
Его нельзя было запугать, уговорить, шантажировать. Он был стойким к этим родительским фокусам.
Он не умел учиться привычным мне способом, хотя сочинял философские истории с 6 лет, декламировал гекзаметром в 3,
не хотел учиться читать, так как на слух воспринимал сложнейшие тексты. Он писал очень медленно,
и в начальной школе ухитрялся запомнить три предложения, на которые отстал в диктанте, и написать их по памяти.
Он болел тогда, когда окружающая грубость школьной жизни была невыносима для него.
Мне пришлось идти за ним, отстаивая его потребности, против родни, против своих убеждений в том, что школа -
лучшее место для развития.
Я забрала его на семейное обучение на несколько лет. Дома оставались близнецы, а мы ехали через всю Москву
сдавать экзамены, встречаться со странными людьми, выбравшими такой способ учить детей.
Чтобы решить эти головоломки, я начала изучать психологию, а потом и психотерапию.
Его подростковый возраст был полным безумием для нас с ним.
Из ласкового мальчика он превратился в холодного, яростного подростка. Иногда он выливал на меня своё отчаянье,
мне было страшно, ведь в таком глухом мире жизнь невыносима, было страшно и больно за него.
Иногда становился бесчувственным монстром, безжалостно терзающим родителей.
И единственным желанием было - никогда его не видеть.
И отчаянье - ведь я сама его вырастила таким. Иногда он казался мне инопланетянином,
Чужим, которого я взрастила и сама не заметила.
Сейчас ему 27. У него всё хорошо. Есть жена, хорошая работа при трех неоконченных высших, теплые отношения издалека
с нашей. Есть дом, который он отремонтировал своими руками, научившись всему самостоятельно, как и во всех
других вопросах. Я вижу, что вырос любящий и надежный мужчина. И это тот мальчик, который был моим учителем долгие годы.