(no subject)
Папа, здравствуй. Всё у твоей девочки хорошо.
Её баюкают Кауфман и Ошо.
В каждом увиденном happy end.
Её кормит крупнейший ритейлер,
одевает известный брэнд.
Она падает реже папа, чаще она can stand.
Из лекарств: загранпаспорт и аспирин.
Её нежило море Измира, солнце Леванта плавило в парафин.
То, что она у тебя одна, а ты у неё один -
ударило громом бессонной ночью межгородом с РКБ.
Папа, не торопись в пункт Б.
Мы ещё в пункте А не видали африк, не пробовали фламбе.
Твоя девочка без тебя хрустнет, как словно трость.
Любой непролазный ад - режет её насквозь.
Она, до сих пор, не знает, как вдохнуть, когда предают.
За руку чью держаться, если твердь меняется на батут.
ей и представить сложно, где кинут, где разведут.
Доктор Хаус сказал все врут.
видимо правда врут...
Продолжайся во мне, будь мне надежный бронижилет.
Я в каждом движении - до подробности твой портрет.
Не знаю с какого черта, с какого-то вдруг рожна,
роль дочерняя в 25 стала мне важна.
Папа, не торопись.
Я за ВОТ ЭТУ ЖИЗНЬ - стольким тебе должна...
Её баюкают Кауфман и Ошо.
В каждом увиденном happy end.
Её кормит крупнейший ритейлер,
одевает известный брэнд.
Она падает реже папа, чаще она can stand.
Из лекарств: загранпаспорт и аспирин.
Её нежило море Измира, солнце Леванта плавило в парафин.
То, что она у тебя одна, а ты у неё один -
ударило громом бессонной ночью межгородом с РКБ.
Папа, не торопись в пункт Б.
Мы ещё в пункте А не видали африк, не пробовали фламбе.
Твоя девочка без тебя хрустнет, как словно трость.
Любой непролазный ад - режет её насквозь.
Она, до сих пор, не знает, как вдохнуть, когда предают.
За руку чью держаться, если твердь меняется на батут.
ей и представить сложно, где кинут, где разведут.
Доктор Хаус сказал все врут.
видимо правда врут...
Продолжайся во мне, будь мне надежный бронижилет.
Я в каждом движении - до подробности твой портрет.
Не знаю с какого черта, с какого-то вдруг рожна,
роль дочерняя в 25 стала мне важна.
Папа, не торопись.
Я за ВОТ ЭТУ ЖИЗНЬ - стольким тебе должна...