«Иметь или быть». Эрих Фромм, 1976. Концепция Радикального гуманизма
«Иметь или быть». Эрих Фромм, 1976.
Концепция Радикального гуманизма.
0. Тема книги.
1. О различении "иметь" и "быть".
1-1) Различение "иметь" и "быть" есть различение между любовью к смерти и любовью к жизни. Прошлое - будущее, капитал - деятельность.
1-2) Словоупотребление, глаголы и существительные. Об отчуждении любви от человека, любовь-идол.
1-3) Предварительный обзор значений слов "иметь" и "быть".
2. Модус Бытия.
2-1) Активность.
2-2) Быть, но не казаться.
2-3) Желание делиться, жертвовать.
2-4) Причастность к общему делу.
2-5) Удовольствие и радость.
3. Модус обладания.
3-1) Я обладаю О.
3-2) Обусловленность "иметь" стремлением к бессмертию. Наследство-капитал, завещание.
3-3) Экзистенциальное обладание.
4. Кризис современного общества.
4-1) Религия прогресса, психологические принципы.
4-2) Радикальный гедонизм, вынос экономических отношений за рамки ценностных систем.
4-3) Рыночная личность, "Я" как товар.
4-4) Левый протест - движение радикального гуманизма.
Справка по содержанию. Выдержки из книги.Тексты ниже есть только лишь цитирование книги.
0. Тема книги.
Темой книги является эмпирический психологический и социологический анализ двух способов существования: в модусе Бытия и в модусе Обладания.
1. О различении «иметь» и «быть».
1-1)
Альтернатива "обладание или бытие" противоречит здравому смыслу. Обладание представляется нормальной функцией нашей жизни: чтобы жить, мы должны обладать вещами. Более того, мы должны обладать вещами, чтобы получать от них удовольствие. Да и как может возникнуть такая альтернатива в обществе, высшей целью которого является иметь - и иметь как можно больше - и в котором один человек может сказать о другом: "Он стоит миллион долларов"? При таком положении вещей, напротив, кажется, что сущность бытия заключается именно в обладании, что человек - ничто, если он ничего не имеет.
И все же великие Учителя жизни отводили альтернативе "обладание или бытие" центральное место в своих системах. Как учит Будда, для того чтобы достичь наивысшей ступени человеческого развития, мы не должны стремиться обладать имуществом. Иисус учит: "Ибо, кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережет её. Ибо что пользы человеку приобресть весь мир, а себя самого погубить, или повредить себе?" (Луки, IX, 24 - 25). Согласно учению Майстера Экхарта, ничем не обладать и сделать свое существо открытым и "незаполненным", не позволить "я" встать на своём пути - есть условие обретения духовного богатства и духовной силы. По Марксу, роскошь - такой же порок, как и нищета; цель человека быть многим, а не обладать многим.
Долгие годы различие между бытием и обладанием глубоко интересовало меня, и я пытался найти его эмпирическое подтверждение в конкретном исследовании индивидов и групп с помощью психоаналитического метода. Полученные результаты привели меня к выводу, что различие между бытием и обладанием, так же как и различие между любовью к жизни и любовью к смерти, представляет собой коренную проблему человеческого существования; эмпирические антропологические и психоаналитические данные свидетельствуют о том, что обладание и бытие являются двумя основными способами существования человека, преобладание одного из которых определяет различия в индивидуальных характерах людей и типах социального характера.
В «Экономическо-философских рукописях» Маркс писал, что свободная сознательная деятельность есть «родовой признак Человека». Труд символизирует человеческую деятельность, а человеческая деятельность есть жизнь. Напротив, капитал - это символ накопления, он связан с прошлым и пахнет нафталином, а в конечном счете - мертвечиной. Нельзя полностью понять, какой эмоциональный заряд имела для Маркса борьба между трудом и капиталом, если не принять во внимание, что для него это была борьба между жизнью и смертью, борьба настоящего с прошлым, борьба людей и вещей, борьба бытия и обладания. Для Маркса вопрос стоял так: «Кто должен править кем? Должно ли живое властвовать над отжившим или отжившее над живым?»
1-2)
Дю Маре пишет: «Так, в высказывании «У меня есть (я имею) часы» выражение «У меня есть (я имею)» следует понимать буквально; однако в высказывании «У меня есть идея (я имею идею)» выражение «У меня есть (я имею)» употребляется лишь в переносном смысле. Такая форма выражения является неестественной. В данном случае выражение «У меня есть идея (я имею идею)» означает «Я думаю», «Я представляю себе это так-то и так-то». Выражение «У меня есть желание» означает «Я желаю»; «У меня есть намерение» - «Я хочу» и т. д.»
Спустя столетие после того, как Дю Маре обратил внимание на это явление замены глаголов существительными, Маркс и Энгельс в «Святом семействе» обсуждали эту же проблему, но только более радикальным образом. Их критика «критической критики» Бауэра включает небольшое, но очень важное эссе о любви, где приводится следующее утверждение Бауэра: «Любовь… есть жестокая богиня, которая, как и всякое божество, стремится завладеть всем человеком и не удовлетворяется до тех пор, пока человек не отдаст ей не только свою душу, но и свое физическое «Я». Ее культ, это - страдание, вершина этого культа - самопожертвование, самоубийство».
В ответ Маркс и Энгельс пишут: «Бауэр превращает любовь в «богиню», и притом в «жестокую богиню», тем, что из любящего человека он делает человека, подвластного любви: он отделяет от человека «любовь» как особую сущность и, как таковую, наделяет её самостоятельным бытием» (Маркс К. и Энгельс Ф., т. 2, с. 22-23). Маркс и Энгельс указывают здесь на важную особенность - употребление существительного вместо глагола. Существительное «любовь» - это только абстракция реальной деятельности, которая называется глаголом «любить». Превращённая в существительное «любовь» оторвана от человека как субъекта действия. Любовь превращается в богиню, в идола, на которого человек проецирует свою любовь; в этом процессе отчуждения он перестает испытывать любовь, его способность любить находит свое выражение в поклонении «богине любви». Он перестал быть активным, чувствующим человеком; вместо этого он превратился в отчужденного идолопоклонника, который погибнет, если потеряет контакт со своим кумиром.
1-3)
Под «иметь» и «быть» я имею ввиду два основных типа ценностных ориентаций личности, два способа существования человека в мире, две различные личностные составляющие, преобладание которых в индивиде определяет его как целостность со всеми его мыслями, чувствами и поступками.
Человек с ориентацией на «иметь» относится к миру, как хозяин к собственности, к своему имуществу. Это такое отношение, когда я хочу всех и вся, в том числе и самого себя, сделать своей собственностью.
Что касается ориентации на бытие, то следует различать две формы экзистенции. Одна из них является противоположностью обладания, как это показано на примере Дю Маре, и означает жизнелюбие и подлинную причастность к миру. Другая форма бытия противоположна понятию видимости, или кажимости. Её следует понимать как подлинное, естественное, реальное существование индивида в отличие от мнимого, показушного образа жизни.
2. Модус бытия.
2-1)
Активность - в современном смысле слова - относится только к поведению, а не к личности, стоящей за этим поведением. Неважно, активны ли люди потому, что их побуждает к этому какая-то внешняя сила, как, например, рабы, или же они действуют по внутреннему побуждению, как, например, человек, охваченный тревогой. Неважно и то, интересна ли этим людям их работа - как может быть интересна она для плотника или писателя, ученого или садовника - или же им совершенно безразлично, что они делают, и они не испытывают никакого удовлетворения от своего труда, как рабочие на конвейере или почтовые служащие.
В современном понимании активности не делается различия между активностью и простой занятостью. Однако между этими двумя понятиями существует фундаментальное различие, соответствующее терминам «отчужденный» и «неотчужденный» применительно к различным видам активности. В случае отчужденной активности я не ощущаю себя как деятельного субъекта своей активности; скорее я воспринимаю результат своей активности как нечто такое, что находится «вне меня», выше меня, отделено от меня и противостоит мне. При отчужденной активности я, в сущности, не действую, действие совершается надо мной внешними или внутренними силами. Я отделился от результата своей деятельности.
В случае неотчужденной активности я ощущаю самого себя как субъекта своей деятельности. Неотчужденная активность - это процесс рождения, создания чего-либо и сохранения связи с тем, что я создаю. При этом подразумевается, что моя активность есть проявление моих потенций, что я и моя деятельность едины.
2-2)
Второе не менее важное смысловое содержание понятия «бытие» становится понятно, если сравнить его с понятием видимости, кажимости. Моя личность, со всеми её структурными компонентами, и истинные мотивы моего поведения составляют мою сущность, моё существование. Моё поведение может отчасти отражать мою сущность, но обычно это лишь маска, которая мне необходима для достижения моих целей.
Понимание несоответствия между поведением и характером, между маской, которую я ношу, и действительностью, которую она скрывает, является главным достижением психоанализа Фрейда. Осознаваемые нами мотивации, идеи и убеждения представляют собой смесь из ложной информации, предубеждений, иррациональных страстей, рационализаций и предрассудков, в которой лишь изредка попадаются жалкие обрывки истины, придавая нам ложную уверенность, будто вся эта смесь реальна и истинна.
В одной из легенд Талмуда в поэтической форме выражена концепция подавления истины: когда рождается ребенок, ангел касается его лба, чтобы он забыл ту истину, которую он знал в момент рождения. Если бы ребенок не забывал ее, его дальнейшая жизнь стала бы невыносимой.
«Человек должен думать не столько о том, что ему делать, сколько о том, что он собой представляет и каким ему надо быть. Потому позаботьтесь прежде всего о том, чтобы быть добродетельным».
2-3)
В современном обществе принято считать, что обладание как способ существования присуще природе человека и, следовательно, практически неискоренимо. Эта идея находит выражение в догме, согласно которой люди по природе своей ленивы, пассивны, не хотят работать или делать что-либо, если их не побуждает к этому материальная выгода… голод… или страх перед наказанием. Эту догму едва ли кто ставит под сомнение, и она определяет наши методы воспитания и работы. Однако на самом деле она есть не что иное, как выражение желания оправдать все наши социальные установления и притом довольно странным образом: нам разрешают соответствовать потребностям человеческой природы. Представителям самых разных мировых цивилизаций как в прошлом так и в настоящем представление о врожденных лености и эгоизме человека показалось бы столь же странным и нелепым, сколь нам кажется обратное.
Истина состоит в том, что оба способа существования - и обладание, и бытие - суть потенциальные возможности человеческой природы, биологическая потребность в самосохранении приводит к тому, что принцип обладания гораздо чаще берет верх, но тем не менее эгоизм и леность - не единственные внутренне присущие человеку качества.
В нас от рождения заложена чрезвычайно глубокая потребность «быть»: существовать, давать выход своим способностям, проявлять активность, испытывать привязанность к другим людям, вырываться из тюрьмы своего одиночества и эгоизма. Истинность этого утверждения подтверждается таким множеством примеров, что их хватило бы еще на одну книгу.
2-4)
Потребность чувствовать свою причастность к общему делу неразрывно связана со специфическими условиями существования человеческого рода; она и сейчас составляет один из наиболее мощных импульсов человеческого поведения. По мере того, как в нашей жизни уменьшалось влияние природных инстинктов, люди утрачивали свои первоначальные связи с природой. Чтобы не чувствовать себя в изоляции, мы должны развивать в себе новое чувство единения - чувство связи с природой и другими людьми. Эта потребность слияния с другими может проявляться в очень разных формах: это и привязанность к матери, и отношение к богу, к роду, к нации, к классу, к религии, к студенческому союзу, к профессиональной группе и т.д.
Стремление к единению является также главной причиной, вызывающей потребность в адаптации: люди пуще смерти боятся быть отверженными. Для любого общества решающим является вопрос о том, какого рода единство и солидарность оно устанавливает и способно сохранить в условиях заданной социально-экономической структуры.
2-5)
Что такое удовольствие? Проще всего его определить как удовлетворение какой-нибудь потребности, причем очень часто без всяких внутренних усилий. Например, удовольствие от успеха в обществе, удовольствие от выигрыша в лотерею, обыкновенное удовлетворение сексуальных потребностей, удовольствие «наесться до отвала», выиграть забег, удовольствие от эйфории, вызванной алкоголем или наркотиками, наконец, садистское наслаждение мучителя при виде своей жертвы. Развлечения, утоление все новых и новых желаний, постоянная смена объектов наслаждения - всё это в определённой степени возбуждает, щекочет нервы, но не наполняет человека радостью.
Человек пытался разорвать скуку суетной жизни, на мгновение ему удалось собрать всю свою энергию и достигнуть цели, не вкладывая в это дело ни любви, ни ума; он хотел стать сверхчеловеком, не будучи человеком. В минуту триумфа ему кажется, что он достиг цели, но очень скоро наступает падение, как только он понимает, что внутри ничего не изменилось, не дрогнул нерв, не замерла душа. «Зверь грустит после совокупления».
Радость сопутствует творческой деятельности. Это не то ощущение, которое бывает в кульминационный момент; нет, это не вершина, а, скорее, равнина, эмоциональное состояние человека, погруженного в творение, созидание. Радость - это не экстаз, не вспышка, а пламя, которое освещает всю глубину бытия.
3. Модус обладания.
3-1)
В модусе обладания смыслом становится приобретение собственности и неограниченное право сохранить всё то, что приобретено и накоплено. Обладание исключает всех, кроме меня: не требует от меня каких-либо дальнейших усилий с целью сохранить собственность или продуктивно пользоваться ею. В конечном счёте, утверждение «Я обладаю Объектом» - это просто дефиниция: определите меня через моё обладание объектом. Обратите внимание! Субъектом являюсь не «я как таковой», а «я как владелец того, чем я обладаю». Моя собственность создаёт меня и мою индивидуальность.
В модусе обладания нет живых связей между мною и тем, что я имею - и объект моего обладания, и я превратились в вещи. В утверждении «я имею объект» заключена такая степень моей идентификации с объектом, что не только объект находится в моей власти, но и я нахожусь во власти этого объекта. Объект обладает мной постольку, поскольку моё психическое здоровье основывается на моём обладании объектом.
3-2)
Независимо от того, счастливы мы или нет, наше тело побуждает нас стремиться к бессмертию; а опыт подсказывает нам, что мы не можем жить вечно. Таким образом биологически обусловленное желание жить способствует распространению обладательной тенденции: наличие собственности само по себе «работает» на удовлетворение человеческой потребности в бессмертии. Если моя самость конституируется вещами, владельцем которых я являюсь, то я бессмертен постольку, поскольку эти вещи неуничтожимы. Благодаря механизму наследования, в форме «завещания», я есмь, и я становлюсь бессмертен, коль скоро я владелец капитала, а капитал «неуничтожим».
3-3)
Необходимо ввести такое понятие как экзистенциальное обладание, т.е. «обладание ради бытия», и уточнить его отличие от модуса обладания. Само человеческое существование в целях выживания требует, чтобы мы имели и сохраняли определенные вещи, заботились о них и пользовались ими. Это относится к нашему телу, пище, жилищу, одежде, а также к орудиям производства, необходимым для удовлетворения наших потребностей. Такую форму обладания можно назвать экзистенциальным обладанием, потому что оно коренится в самих условиях человеческого существования. Оно представляет собой рационально обусловленное стремление к самосохранению - в отличие от характерологического обладания, страстного желания удержать и сохранить, о котором шла речь до сих пор и которое не является врожденным. «Обладание ради бытия» не вступает в конфликт с бытием.
4. Кризис современного общества.
4-1)
С начала индустриального века целые поколения людей жили верой в Прогресс: предчувствиями господства над природой, материального изобилия, максимального счастья для максимального числа людей и неограниченной личной свободы. Наша цивилизация началась, когда человечество научилось активно управлять природой, но до наступления индустриального века это управление оставалось ограниченным. Сердцевиной же новой религии прогресса стало триединство безграничного производства, абсолютной свободы и бесконечного счастья.
Даже если оставить в стороне присущие индустриализму экономические противоречия - крах Больших Надежд предопределён самой индустриальной системой, двумя её основными психологическими принципами. Утверждениями, что 1) целью жизни является счастье, понимаемое как максимальное наслаждение, т.е. удовлетворение всех и каждого желания или потребности личности (радикальный гедонизм); и 2) что эгоизм, себялюбие и алчность - которые порождает данная система, чтобы нормально функционировать, - что они ведут общество к гармонии и миру.
4-2)
Идеал безграничных наслаждений противостоит идеалу дисциплинированного труда, а этика обязательного труда несовместима с пониманием отдыха как полного безделья в свободное от работы время и «ничегонеделания» во время отпуска. Бесконечный конвейер и бюрократическая рутина, с одной стороны, телевидение, автомобиль, секс и другие удовольствия, с другой, - делают это противоречивое сочетание возможным. Одна лишь одержимость работой свела бы людей с ума, также как и полное безделье. Сочетание же их друг с другом позволяет выживать. Кроме того, обе эти противоречивые установки находятся в соответствии с экономической необходимостью: капитализм XX века априори предполагает обязательный доведённый до автоматизма труд - и максимальное потребление товаров и услуг.
Радикальный гедонизм и безудержный эгоизм не могли бы возникнуть как руководящие принципы экономического поведения, если бы в XVIII веке не произошел один фундаментальный переворот. В средневековом обществе, как и во многих других высокоразвитых и примитивных обществах, экономическое поведение определялось этическими принципами. Так, для теологов-схоластов такие экономические категории, как цена и частная собственность, были частью нравственной теологии. Допустим, что теологи нашли формулировки, с помощью которых им удалось приспособить свой моральный кодекс к новым экономическим требованиям (например, определение понятия «справедливая цена», данное Фомой Аквинским); тем не менее экономическое поведение оставалось человеческим поведением и, следовательно, подчинялось нормам гуманистической этики. Постепенно капитализм XVIII века осуществил перемену: экономическое поведение отделилось от этики и человеческих ценностей. Хозяйственный механизм стал рассматриваться как автономная область, независимая от потребностей и воли человека. Страдания рабочих и разорение все большего числа мелких предприятий в интересах роста все более крупных корпораций представлялись экономической необходимостью, о которой можно было сожалеть, но с которой приходилось мириться, как если бы она была неизбежным следствием какого-то закона природы.
Развитие этой экономической системы определялось теперь не вопросом: «Что есть благо для человека?», а вопросом: «Что есть благо для системы?» Остроту этого конфликта пытались сгладить с помощью допущения, согласно которому то, что является благом для развития системы, есть благо также и для людей. Это логическое построение подкреплялось дополнительной конструкцией: те самые качества, которых требовала система от человека, - эгоизм, себялюбие и алчность - являются якобы врожденными; то есть они порождены не только системой, но и самой человеческой природой. Общества, в которых не было эгоизма, себялюбия и алчности, считались «примитивными», а члены этих обществ - «по-детски наивными».
4-3)
Самым важным для понимания характера и тайной религии современного человеческого общества является то изменение в социальном характере, которое произошло за период с начала эпохи капитализма до второй половины XX столетия. Авторитарный, одержимый, накопительский характер, развитие которого началось в XVI веке, и который продолжал преобладать в структуре характера до конца XIX века, медленно уступал место рыночному характеру. Живое существо становится товаром на «рынке личностей». Успех зависит, главным образом, от того, насколько выгодно удается людям преподнести себя: насколько красива их «упаковка», насколько они «жизнерадостны», «здоровы», «агрессивны», «надежны», «честолюбивы»; более того, он зависит от их происхождения, принадлежности к тому или иному клубу, от знакомства с «нужными» людьми. Отношение человека к самому себе определяется тем фактом, что одних умений и наличия соответствующих способностей еще недостаточно для выполнения той или иной работы; для успеха необходимо еще победить в жесткой конкуренции. И если бы для того, чтобы заработать на жизнь, было бы достаточно полагаться на свои знания и умения, то чувство собственного достоинства было бы пропорционально способностям человека. Но так как успех зависит главным образом от того, как человек продает свою личность, то он чувствует себя товаром или, вернее, одновременно и продавцом, и товаром. Человека не заботят ни его жизнь, ни его счастье, а лишь то, насколько он годится для продажи.
Цель рыночного характера - полнейшая адаптация, чтобы быть нужным, сохранить спрос на себя при всех условиях, складывающихся на рынке личностей. Личности с рыночным характером по сравнению, скажем, с людьми XIX века не имеют даже своего собственного «я», на которое они могли бы опереться, ибо их «я» постоянно меняется в соответствии с принципом «Я такой, какой я вам нужен».
4-4)
Обесчеловечивание личности и распространение индустриальной и кибернетической религий вызвали движение протеста со стороны нового гуманизма, корни которого восходят к христианству и философскому гуманизму - от позднего Средневековья и до эпохи Просвещения.
Романтики (правые) считали, что единственно возможный выход состоит в том, чтобы остановить безудержный «прогресс» индустриальной системы и вернуться к прежним, хотя и несколько модифицированным формам социального порядка.
Протест левых можно было бы назвать радикальным гуманизмом, хотя он находил выражение то в теистической, то в нетеистической форме. Социалисты считали, что экономическое развитие остановить невозможно, что нельзя вернуться к прежним формам социального порядка и что единственный путь к спасению - это движение вперёд и создание нового общества, которое освободило бы людей от отчуждения, от порабощения машинами, от угрозы расчеловечивания. Социализм явился синтезом религиозной традиции Средневековья и постренессансного духа научного мышления и решимости к политическим действиям. Он стал, подобно буддизму, «религиозным» движением масс, которое, по форме оставаясь светским и атеистическим, преследовало одну важную цель: освобождение людей от эгоизма и алчности.