Сцены 18+ в литературе: как писать "про это"
Этого животрепещущего вопроса коснулись мы недавно в писательских кулуарах в одной из социальных сетей. Причём мы говорили именно о сценах «для взрослых» в художественной литературе, а не о так называемых бульварных (иными словами - коммерческих) жанрах вроде любовных повестей и романов, написанных по чёткой инструкции и выпускаемых в недорогих изданиях. У меня, кстати, эта инструкция есть с такими подробностями, что не найдёшь в интернете: одна добрая писательница поделилась - мол, вдруг и я буду когда-нибудь на этом зарабатывать... Но у меня всё как-то руки до этого не доходят: уже третий год пишу книгу для премии.
Художник © Франсуа Буше
Заговорили мы в этот раз именно об отдельных сценах в тех произведениях, в которых эротика и секс не на первом плане. Стоит ли в литературе заменять, например, половые органы символами вроде "жезла любви" или "пещеры страсти"? Или всё-таки в художественной литературе нужно что-то ещё?
© Луи Эрсан
Хоть и есть у меня подробная инструкция, как писать любовные романы для заработка, да нет там пункта вроде таблицы символов, заменяющих половые органы. Туда бы можно было включить всё то, что кочует из одного коммерческого любовного романа в другой: получился бы целый список всяких разных объектов - жезлы, скипетры, киски, болты, пещеры и так далее. Для реалистичности можно было бы добавить в эту таблицу пипетки, напёрстки и вёдра, но коммерческий любовный роман от реализма далёк на самом деле.
© Луи Жан-Франсуа Лагрене. Кошка - добавление фотографа
В художественной же литературе назвать "скипетром страсти" мужской половой орган, а женский "пещерой любви" - значит, просто следовать шаблону. А шаблоны, как известно, давний враг искусства. Поэтому лучше уж называть всё своими именами, а символами, метафорами и прочими приёмами только дополнять для раскрытия образов и самого смысла эротической сцены в произведении: показать страсть, чувственность, нежность или, может, наоборот - жёсткость, холодность, отвращение и т.д. Всё зависит от значения самой сцены в сюжете произведения, от авторской идеи.
© Джулио Романо
Пелевин, к примеру, в "Священной книге оборотня" - а сексуальные сценам там отведена не последняя роль, - всё своими именами называет. В том числе экстремальная сексуальная практика (фистинг) тоже названа впрямую, без всяких подмен. Хотя книга, в целом, не о сексе совсем даже.
© Норман Линдсей
Либо можно вообще не упоминать прямо половые органы, а использовать только символы, как делает, скажем, Милорад Павич в рассказе "Трёхспальная кровать" из цикла "Эротические истории". Там один из персонажей совершает половой акт с девушкой в спальне, а другой в кухне жарит яичницу с перцем, и до него только звуки доносятся. Сами занимающиеся сексом остаются как бы в стороне, и всё, что происходит между ними, описано при помощи символа - жарки яичницы. "… Максим разбил и вылил прямо на поверхность плиты несколько яиц, которые тут же схватились, а потом в каждый желток воткнул по стручку перца, стараясь загнать его до дна и добиться, чтобы он затрещал на жару. Таким образом, соприкоснувшись с раскалённой плитой, перец выпустил в желтки свой острый сок…"
© Эдуард Анри Авриль
В других эротических рассказах из этого цикла Павич называет всё прямо - и органы, и процессы, но - это не примитивная порнография или коммерческий любовный роман, а целый художественный мир с символикой, образами, контекстами, метафоричностью. В шестнадцать лет я нашла "Эротические истории" среди груды коммерческих любовных романов, которыми иногда баловалась - и с тех пор забросила я их читать. Эта художественная жемчужина сыграла на контрасте с одноразовым книжным навозом: прочитал, как "раскалённая ладья его страсти вошла в жаркий грот её любви", да и забыл эту сцену. А заодно и всю книжонку: ведь она затем и написана, чтобы побаловать этими незатейливыми сценами невзыскательного читателя. Персонажи и сюжет там тоже скроены по шаблону.
© Эдуард Анри Авриль
Эротические сцены встречаются и в русской классической литературе: хоть в средних школах и стараются показать её как нечто целомудренное, это далеко не так. Например, в романе А. И. Гончарова "Обрыв" главный герой - Райский и его молодая сестрица Марфенька сидят под акациями, и ласков он с ней уже не как брат. Там описано именно возбуждение. "Она привстала немного, оперлась коленкой на его ногу и звучно поцеловала его и хотела сесть, но он удержал ее. Она попробовала освободиться, ей было неловко так стоять наконец села, раскрасневшись от усилия, и стала поправлять сдвинувшуюся с места косу. Он, напротив, был бледен, сидел, закинув голову назад, опираясь затылком о дерево, с закрытыми глазами, и почти бессознательно держал ее крепко за руку…"
© Эдуард Анри Авриль
Хоть тут и не названо ничего впрямую, а понятно, о чём идёт речь.
Более смелые художественно-эротические описания встречаются, например, у Куприна в "Суламифи". Это целое полотно с библейским флёром, только не красками и кистями, а словами написанное. Там сорокапятилетний царь Соломон встречает на своём пути тринадцатилетнюю девушку из виноградника - Суламифь.
© Джошуа Рейнолдс
Речь-то идёт о тех далёких временах, когда влечение к малолетним девочкам и мальчикам не расценивалось как нечто из ряда вон выходящее. "Сильный ветер срывается в эту секунду и треплет на ней лёгкое платье и вдруг плотно облепляет его вокруг её тела и между ног. И царь на мгновенье, пока она не становится спиной к ветру, видит всю ее под одеждой, как нагую, высокую и стройную, в сильном расцвете тринадцати лет; видит её маленькие, круглые, крепкие груди и возвышения сосцов, от которых материя лучами расходится врозь, и круглый, как чаша, девический живот, и глубокую линию, которая разделяет ее ноги снизу доверху и там расходится надвое, к выпуклым бёдрам…"
Что до "Лолиты" Набокова - эротические сцены там описаны очень сдержанно, хотя уж такую антирекламу этому произведению дали всякие моралисты, что, открывая его, я ожидала увидеть жёсткое порно со всевозможными извращениями. А там всего-то из самого "горячего" - Лолита и её подружка за кустами в детском лагере совокупляется с мальчишкой без всяких подробностей - и Гумберт, таким образом, у неё не первый, - ну и совсем немного и смягчённо о том, как она с ним совершает половой акт. В общем и целом, "Лолита" - это не о сексе, а о психологии и об интересных гранях человеческой натуры, о непреодолимых страстях, которые в итоге доводят до пропасти. Но пишет он, обходя нравоучения, общественные нормы, общепринятые идеалы и прочее - искусство ради искусства. Именно поэтому он стал одним из моих любимых авторов.
Так что, топорный символизм, присущий коммерческому жанру, в художественной литературе неуместен, иначе она становится обычным штампом. А штампы - это всегда мелко и плоско. В эротических сценах в литературе надо соблюдать чуткость, стремиться создать что-то своё, балансировать на грани, одним словом - быть глубже. Во всех смыслах…