Литература как профессиональная творческая сфера в России
Поговорим же на эту тему, уважаемые господа читатели и госпожи читательницы. Кино, театр, музыка, архитектура, изобразительное искусство… Добрую половину профессий в этих сферах назовёт любой, более или менее связанный с культурой. И даже вузы в разных городах вспомнит, которые выпускают актёров, композиторов, режиссёров, сценаристов, художников, архитекторов, эстрадных артистов. Кто не слышал про Московскую государственную консерваторию, МАРХИ, ВГИК, ГИТИС или, скажем, МГАХИ им. Строганова?
А между тем, в России есть ещё одна творческая сфера, профессию в которой называют уже с некоторыми затруднениями. Это - литература. В этой сфере две творческих профессии в России - это художественный переводчик и литературный работник. Вуз, выпускающий этих профессионалов - Литературный институт им. А. М. Горького на Тверском бульваре.
Это учреждение любят и ненавидят, ругают и хвалят, а между тем собака лает, караван идёт: уже более 85 лет из его стен выходят писатели, поэты, драматурги и критики. Да и он в топ-100 вузов России по Forbes вошёл недавно.
Евтушенко, Ахмадуллина, Рождественский - судьбы этих знаменитых поэтов-шестидесятников связаны с Литинститутом. Как ни крути, а так исторически сложилось, что этот вуз - неотъемлемая часть такого большого культурного пласта, как советская литература. И современная, постсоветская, кстати, тоже. Самому Максиму Горькому литература обязана не только его произведениями, но и Литературным институтом: это он его основал в 1933 году. Как? Не так просто. Разработал проект, направил его на утверждение Сталину, и тот его одобрил. А подобное не каждому удавалось. И с того момента решено: Литинституту - быть! Тогда он ещё назывался Вечерний рабочий литературный университет.
О затруднениях и пустоте за эпитетом "великий"
Но, когда просят назвать творческую профессию в сфере литературы, называют журналистов, филологов, сценаристов, преподавателей литературы, некоторые относят туда же работников рекламы - хотя это ещё одна сфера. В целом, это лишь отчасти верно. В определённой, - и в немалой - степени и сценаристы, и филологи, и журналисты связаны с литературой. Особенно сценаристы.
Все остальные профессии, которые обычно называют - лишь окололитературные, не будем бояться этого слова. Потому как они не "заточены" под обучение художественным тонкостям литературного мастерства.
Они учат чисто техническим приёмам письма, отличать один стиль от другого, учат разбирать произведения, даже вникать в авторский смысл и в рамках стандартов понимать, что же значат эти налипшие на зубах синие занавески в комнате, луч света в тёмном царстве, речь Мармеладова и дуб, мимо которого проезжал Болконский. Правильно ли понимают то, что хотел сказать автор и хотел ли вообще сказать - кстати, другой вопрос, но это уже основы окололитературных профессий, в рамках которых ищут непередаваемо глубокий смысл и чёрного кота в чёрной комнате - тем более, если его там нет. Ведь если нет - можно и придумать. Хоть чёрного, хоть рыжего, хоть Чеширского.
Конечно, после такого поиска неведомой глубины (глубже некуда) всякий деятель искусства, особенно который более-менее котировался в государстве, навеки канувшем 26 декабря 1991 года от рождества Христова (7499 от Сотворения мира), будет именоваться "великим". От Пушкина до Гамзатова или хоть бы Высоцкого. Всё по заезженному лекалу: таковы последствия влияния на общество отечественных окололитературных профессий. Изготавливать, хранить и разбирать эти лекала они учат.
И всё же: "великий" - это не тот эпитет - потому что позволяет ходить вокруг да около.
Ведь что Пушкин "великий" - знает каждый, кого ни спроси (реверанс тому, кто знает больше). Это вообще универсальное слово. Если кто-то брякнет "какой-то Пушкин", про него подумают: "Фу, как некультурно". Но если сказать "великий Пушкин" - это меняет дело, но, увы - не меняет сути. А суть в том, что и те, кто говорят "какой-то Пушкин" и те, кто с пафосом изрекают "великий Пушкин" (Достоевский, Толстой, etc.), знают и об авторе, его и о его деятельности примерно одинаково. Вот такие вот тонкости. А вот почему на каждом углу не кричат "великий" про Газданова, Зайцева, Набокова или хоть Веничку Ерофеева - это вот уже второй вопрос. Но, как говорится, чтоб гусей не раздразнить…
Но есть и та самая - истинно литературная - профессия, которая учит не только всяким там текстовым приёмам, но и сложностям художественного мастерства, в том числе и в переводах.
Литературное мастерство: можно ли научить писать?
Нельзя - это уже дано: с самого детства или же постепенно обнаруживается с годами и с практикой. Поэтому в Литинститут идёт строгий отбор - эксперты, профессора с кафедры литературного мастерства, повидавшие на своём веку всяческих мальчиков-графоманов, кухонных философов, зефирных девочек-поэтесс и авторов разного рода анимэ-фанфиков - знают и видят, кто действительно может что-то, а кто - так, просто бумагу чешут и не изменят этой концепции.
Чтобы поступить туда, нужны творческие способности: стремление видеть по-своему - не так, как учили в школе, не так, как говорила мама и не так, как показали в фильме и написали в книге. ЕГЭ и подготовка к нему, кстати, сильно портит это творческое восприятие, потому что там не оставляют выбора: когда в итоговом сочинении по литературе просят сказать своё мнение, школьнику надо написать о том, чему его научили, а не о том, о чём он действительно думает. То есть нужно попросту скроить это сочинение по лекалу и по шаблону, а для творческого человека такой подход совсем не годится.
Будущих литературных работников и художественных переводчиков обучают разным тонкостям этих профессий. Например, прежде всего, учат очищать свой литературный язык от общепринятых речевых штампов. Все эти конструкции: "долгожданная прохлада", "сиять от счастья", рифма "любовь - вновь", затёртые в хвост и в гриву символы: "осень - грусть", "мать - забота" и ещё целый список учат искоренять из текста, чтоб не получилось как по Оруэллу - литература, созданная машиной.
Во-вторых, учат избавляться от шаблонных тем в своём творчестве. С этим ещё того сложнее: многие религиозные, морально-нравственные, патриотические, одобряемые средней школой и обществом темы тоже не годятся. Это вовсе не значит, что студент Литинститута не может написать про любовь к Родине или семье: но надо стараться сделать это так, как не делал ещё ни один поэт, драматург и писатель. Сложно? Ещё как - выхватить свой индивидуальный внутренний голос, особенно когда столько прозвучало до этого в мировой литературе. Однако, если он есть изначально, хоть, может быть, и несколько приглушён школой, книгами и обществом, профессионалы помогут разобраться.
Но в литературном творчестве приветствуются такие темы, которые затрагиваются редко или не затрагивались вовсе. Мастер семинара в Литинституте - это, в целом, не строгий учитель, который бьёт палкой за неправильные ответы и ставит "двойки" за своё мнение - это наставник, творческий собеседник, опытный проводник. При приёме мастер сам набирает себе учеников на творческий семинар.
Более сложная ступень - это научиться создавать собственные символы - при этом понятные, без вычурности и литературщины, и вложить в них авторский смысл, на основе которого и будет выстроен художественный мир. Выдумывать, а тем более заимствовать где-либо символы ради красного словца, философского словоблудия и "возвышенности" - с точки зрения художественной литературы очень плохо. Это если говорить вкратце о творческой программе обучения в Литинституте, рассчитанной на несколько лет.
О творческой дисциплине
Метод творческих семинаров такой: студенты в присутствии мастера обсуждают произведение одного из них. Многие мастера придерживаются принципа конструктивной критики - иными словами, какой бы бред сивой кобылы не был написан - говорить надо по делу, обосновать, пояснить. Порой дело доходит до слёз и творческих кризисов - так автору бывает обидно за то, что однокурсники на его произведение накинулись как пираньи и затроллили, а мастер ещё и добил: объяснил, почему же это плохо.
Кто-то в итоге учится действительно разбирать и понимать чужой текст, а кто-то так и не постигает принципы конструктивной критики. Или постигает, но остаётся всё таким же нетерпимым к тому, что ему не нравится: это касается и некоторых мастеров в Литературном институте. Одна девушка, на три курса младше меня, говорила, что на их творческом семинаре - почти военная дисциплина. Мастер разносит всех своих студентов и говорит, что написанное ими - в топку.
На моём семинаре было наоборот. Когда студенты рвали в клочья чей-то так себе написанный текст, мастер говорил, что это просто неудача, а потом этот автор может взять да и написать так, что обгонит всех: даже, может, после окончания института: ведь им творческая жизнь не заканчивается, а только начинается. Всегда давал надежду всем и говорил, что в литературе многое зависит от случая и удачи.
Но, так или иначе - оба метода - терпимости и нетерпимости, по-своему действенны. Кто-то мирно работает над ошибками, кто-то спорит - иногда очень интенсивно, с мастером, кто-то руки опускает. Случаи бывают разные: среда творческая, нестабильная, живая, а общежитие Литинститута - кулуары, где порой происходят самые жаркие споры, самые горячие обсуждения и создаются новые произведения.
До диплома доходят около половины поступивших. И не стоит забывать, что помимо творческой программы в Литинституте есть программа академическая, где изучают мировую литературу, историю и русский язык. И сказать "Пушкин великий поэт" в рамках этой программы недостаточно. И даже знать произведения из школьной программы - тоже недостаточно. Первая истина, которую можно услышать в Литинституте: "Самое большое зло для литературы - это учителя литературы в школе".
После института будущее туманно, но это вообще судьба многих представителей творческих профессий в России. Работать можно в разных сферах - журналистом, учителем литературы, копирайтером или не по специальности вовсе… Говорили не так давно с одним композитором, который преподаёт в консерватории: та же самая ситуация. Он с сожалением отметил, что сегодня многие выпускники, и в том числе те, которые подавали большие надежды, просто оказываются где-то за бортом. Всё зависит от многих факторов и от воли случая в том числе.