О Червяках Сомнений
У одной маленькой Жабки были сомнения. Ну, не то что бы ее жаба душила, жаба жабу не подушит, ну так, чисто червоточинка какая-то. Вот именно что - Червяк Сомнений. Было этой Жабке с Червяком страшно неуютно. Ну, сами посудите: вот делаете вы что-то, кушаете, к примеру, или спите, или на комариху пялитесь в священном раздумии о тщете всего сущего, а внутри вас червяк. Грызет вас, делом занят, зараза. И не простой червяк, не глист какой-нибудь, которого простейшим глистогоном загнобить можно, а Червяк Сомнений. С большой такой буквы Ч. Таблеткою не свалишь, не задушишь, и за так не убьешь, просто песня, а не червяк.
В общем, была наша Жабка страшно недовольна. Ну а вы бы были довольны в такой ситуации?
И решила Жабка от Червяка избавиться. Только как, если эту тварюку не задушишь, не убьешь?
«Клин клином», подумала Жабка, и решила изгнать Червяка бравой песней. Села в концертную позу номер три «закатную», вдохнула глубоко, и завела жабостные рулады. И уж такие жабостные они у нее пошли, такие чарующие, что все комарихи в ее озерке задумались и на лету попадали, ибо не знали, их мозговые ресурсы на режим «мысль-полет» не рассчитаны. Не хватило-с.
А Червяк как грыз Жабку, так и продолжил грызть. Что ему те рулады, он же не летает. Никаких сбоев в жизнедеятельности.
Задумалась Жабка второй раз, и решила сходить за советом к Бобру в Бобруйскую впадину. Собрала в узелок попадавших комарих, посолила их крепко, для сохранности, и почапала до впадины, консультироваться.
Бобер Жабку осмотрел, надгрыз ей левый мизинец на задней толчковой лапе, и вынес вердикт. Поставил вердикт возле своей бобровой хаты и велел Жабке ничем вердикта три дня не касаться, чтобы он как следует просох, поскольку подмоченные вердикты к использованию негодны.
Три дня промаялась Жабка в Бобруйской впадине. Три дня страдала: глухомань, вокруг лес поваленный, и мужиков - одни бобры. Но ничего, вытерпела. На третий день вручил Бобер Жабке сухой вердикт, процедил сквозь зубы: «Держи, пользуйся», и уже собрался было идти лес валить, только Жабка его остановила: «КАК?????», возопила она, «Как вердиктом-то пользоваться????»
«А я почем знаю», отвечал Бобер, «Мы, Бобры, испокон веком вердикты создаем и выносим, но сами не пользуемся. Нам-то самим оне без надобности, безделушки эти». Сказал так, и ушел.
А Жабка расстроилась. И задумалась пуще прежнего. И решила сходить за советом к Психо-Олушке, птице образованной, и сильно подкованной в плане червяков.
Психо-Олушка давала советы, восседая на Большой Официальной Кочке. И строго по записи. Поэтому, когда Жабка к ней прибежала за советом, Психо-Олушка первым делом спросила, есть ли у нее запись. Жабка почесала копчик и предъявила ученой птице слегка отсыревший вердикт. «Вот», говорит, «запись». Психо-Олушка хотела бы возразить, что это не за-пись, а бобро-пись, но вовремя вспомнила, что негоже вот так с порога отпугивать клиентуру, и решила Жабку принять.
Спросила у Жабки, как звали ее дедушку, била ли ее матушка поганой метлой прилюдно, в каком году умерла у швейцара бабушка, и была ли у ее тетки комарихофобия или комарихофилия. А червякофобии не было? А червяко….
Тут Жабка не выдержала. Сообщила озадаченной Психо-Олушке что ее папа всегда мечтал поиметь слона для того, чтобы на нем к соседям ездить, и ускакала, не забыв, впрочем, прихватить вердикт и еще две стибренные с кочки записи. На всякий случай. Вдруг соседкам понадобятся…
Прискакала Жабка к соседкам. Выдала каждой из них по записи к Психо-Олушке, заодно историю свою им поведала. И придумали соседки помочь Жабке - созвать Большой Жабий Консилиум по Выведению Червяков, с танцами и угощением.
Ну и созвали. Поквакали. Угостились до полного похмелья. А утром проснулась Жабка - а Червяка-то молчит. Не грызет. Тут решила наша страдалица, что Червяк тот от алкоголя подох. Написала об этом эксклюзивном способе мора Червяком кучу умных трактатов, заработала два мешка денег, и с тех пор о всяких беспозвоночных изнутригрызущих и думать позабыла. Щастье ей настало, дождалась.
А Червяк, на деле, подох не от алкоголя, а с голода. Потому что когда не сомневаешься, грызть-то становится нечего…
В общем, была наша Жабка страшно недовольна. Ну а вы бы были довольны в такой ситуации?
И решила Жабка от Червяка избавиться. Только как, если эту тварюку не задушишь, не убьешь?
«Клин клином», подумала Жабка, и решила изгнать Червяка бравой песней. Села в концертную позу номер три «закатную», вдохнула глубоко, и завела жабостные рулады. И уж такие жабостные они у нее пошли, такие чарующие, что все комарихи в ее озерке задумались и на лету попадали, ибо не знали, их мозговые ресурсы на режим «мысль-полет» не рассчитаны. Не хватило-с.
А Червяк как грыз Жабку, так и продолжил грызть. Что ему те рулады, он же не летает. Никаких сбоев в жизнедеятельности.
Задумалась Жабка второй раз, и решила сходить за советом к Бобру в Бобруйскую впадину. Собрала в узелок попадавших комарих, посолила их крепко, для сохранности, и почапала до впадины, консультироваться.
Бобер Жабку осмотрел, надгрыз ей левый мизинец на задней толчковой лапе, и вынес вердикт. Поставил вердикт возле своей бобровой хаты и велел Жабке ничем вердикта три дня не касаться, чтобы он как следует просох, поскольку подмоченные вердикты к использованию негодны.
Три дня промаялась Жабка в Бобруйской впадине. Три дня страдала: глухомань, вокруг лес поваленный, и мужиков - одни бобры. Но ничего, вытерпела. На третий день вручил Бобер Жабке сухой вердикт, процедил сквозь зубы: «Держи, пользуйся», и уже собрался было идти лес валить, только Жабка его остановила: «КАК?????», возопила она, «Как вердиктом-то пользоваться????»
«А я почем знаю», отвечал Бобер, «Мы, Бобры, испокон веком вердикты создаем и выносим, но сами не пользуемся. Нам-то самим оне без надобности, безделушки эти». Сказал так, и ушел.
А Жабка расстроилась. И задумалась пуще прежнего. И решила сходить за советом к Психо-Олушке, птице образованной, и сильно подкованной в плане червяков.
Психо-Олушка давала советы, восседая на Большой Официальной Кочке. И строго по записи. Поэтому, когда Жабка к ней прибежала за советом, Психо-Олушка первым делом спросила, есть ли у нее запись. Жабка почесала копчик и предъявила ученой птице слегка отсыревший вердикт. «Вот», говорит, «запись». Психо-Олушка хотела бы возразить, что это не за-пись, а бобро-пись, но вовремя вспомнила, что негоже вот так с порога отпугивать клиентуру, и решила Жабку принять.
Спросила у Жабки, как звали ее дедушку, била ли ее матушка поганой метлой прилюдно, в каком году умерла у швейцара бабушка, и была ли у ее тетки комарихофобия или комарихофилия. А червякофобии не было? А червяко….
Тут Жабка не выдержала. Сообщила озадаченной Психо-Олушке что ее папа всегда мечтал поиметь слона для того, чтобы на нем к соседям ездить, и ускакала, не забыв, впрочем, прихватить вердикт и еще две стибренные с кочки записи. На всякий случай. Вдруг соседкам понадобятся…
Прискакала Жабка к соседкам. Выдала каждой из них по записи к Психо-Олушке, заодно историю свою им поведала. И придумали соседки помочь Жабке - созвать Большой Жабий Консилиум по Выведению Червяков, с танцами и угощением.
Ну и созвали. Поквакали. Угостились до полного похмелья. А утром проснулась Жабка - а Червяка-то молчит. Не грызет. Тут решила наша страдалица, что Червяк тот от алкоголя подох. Написала об этом эксклюзивном способе мора Червяком кучу умных трактатов, заработала два мешка денег, и с тех пор о всяких беспозвоночных изнутригрызущих и думать позабыла. Щастье ей настало, дождалась.
А Червяк, на деле, подох не от алкоголя, а с голода. Потому что когда не сомневаешься, грызть-то становится нечего…