непоэзия
мне всегда казалось, что тот, первый, никогда не любил меня
это я, я писала ему латиницей длинные обнаженные письма из других стран, ехала завтракать к нему за сто километров.. да много чего еще
он опаздывал на часы, исчезал на недели, выключал телефон
и возвращался только тогда, когда я говорила - с меня хватит
я говорила - с меня хватит - полгода
окружающие меня жалели. жалел меня и тот, другой, его друг
отчаянно жалел. звал нас ужинать и замирал, когда мы ссорились за столом. вез меня обратно за сто километров. покупал мне еду, когда я болела. занимал мои дни. обходил острые разговоры.
и с меня хватило.
и я полюбила смеяться, утыкаясь лбом в его колени
держать за руку в машине
засыпать щекой на предплечье
и тогда он ушел.
и теперь приезжает тот, первый. трясет за плечи, шутит, открывает форточки на мороз, гладит меня по голове
и я иду провожать его до остановки
и кричу, размазывая слезы по щекам тыльной стороной ладони, с акцентом на каждом слове - это ветер! сегодня! невозможно! режет! глаза!
это я, я писала ему латиницей длинные обнаженные письма из других стран, ехала завтракать к нему за сто километров.. да много чего еще
он опаздывал на часы, исчезал на недели, выключал телефон
и возвращался только тогда, когда я говорила - с меня хватит
я говорила - с меня хватит - полгода
окружающие меня жалели. жалел меня и тот, другой, его друг
отчаянно жалел. звал нас ужинать и замирал, когда мы ссорились за столом. вез меня обратно за сто километров. покупал мне еду, когда я болела. занимал мои дни. обходил острые разговоры.
и с меня хватило.
и я полюбила смеяться, утыкаясь лбом в его колени
держать за руку в машине
засыпать щекой на предплечье
и тогда он ушел.
и теперь приезжает тот, первый. трясет за плечи, шутит, открывает форточки на мороз, гладит меня по голове
и я иду провожать его до остановки
и кричу, размазывая слезы по щекам тыльной стороной ладони, с акцентом на каждом слове - это ветер! сегодня! невозможно! режет! глаза!