Город в Европе
Город, как и человек, надолго остается в памяти таким, каким ты увидел его впервые. Долго не могла представить - есть ли у него куртка, или там вечное лето? Так и с городами - Вильнюс запомнился мне осенним, ярмарочным, лихо закрученным - по одной улице невозможно пройти дважды, плутаешь в снятых декорациях. То самое чувство, когда ткань реальности рвется не то что в руках - под взглядом.
К вечеру пошел снег. Тогда еще не думалось, что ляжет - какой снег на Пасху? В городе звонили, звонили так, что можно было сойти с ума, если встать прямо там, под Острой Брамой и слушать, слушать... А я испугалась (да и вымоталась, чего уж там - в Риге снег шел с самого начала, приятель мой, как оказалось, давно уехал в родную Эстонию, автобусы шли битком), да еще и разозлилась, что оставили одну кругом - пошла спать.
На службу не пошли. С утра, когда все замело, дошла до церкви, зашла - в пустую уже - дышала ладаном и смотрела, как свет, просачиваясь под высоким верхним сводом, рассеивается по мягким барочным лепесткам иконостаса, по расставленным корзинкам, по полу... Впрочем, этого уже не помню - какой там пол? При встрече посмотрю.
Кажется, от того, что значительную часть времени проводили все-таки вместе - говорили. Вот, говорю, а когда мы познакомились, тебе было столько, сколько мне сейчас, а я все так же смотрю и думаю - дорасту или нет, буду ли столько знать? Ну что ты, отвечает, я вот и билет купить не мог, без обратного приехал. И тут понимаю - тоже ведь навык, на него мое время ушло, и я вот умею теперь. Давай меняться, говорю. Я тебе - билет, а ты мне - все волшебство мира? Согласен, говорит, по рукам. Так примерно и вышло. Так на так.
Волшебного много было, но я не об этом. Посмотрели контрфорсы Святого Казимира, а как - секрет, со стороны их не больно-то увидишь. Возвращаемся, на дороге - еж. Я и не усмотрела в темноте, приняла сперва за камень. Ну что ты, вот, видишь, живой еж. Так давай, говорю, под дерево отнесем, раздавят же, ведь вот - и я не увидела. Колючий, а как же - не камень, еж живой. Да нет же, случится, дай перчатки хоть, а то у меня никаких нету. И слова заканчиваются, и тоже нету никаких, ну как же так, а (шепотом, про себя). Стою, плечи опускаются. И вдруг - чудесное - встает на колено, берет ежа в руки, относит в сторону от дороги. И тут я понимаю как-то, что просто он всю дорогу вот так разговаривает, а я не умею понять, и все, что я говорю - ни о чем, у человека просто канал коммуникации совсем другой работает. Ну, думаю, бывает, мне так уж точно легче будет, а там поглядим, чего все эти мои откровения стоят.
Ночью (а потом и утром еще) сварил кофе - не отвертишься. Спала часа три, обняла на прощание: прости уж, что не вышло хорошей компании, смеюсь, щурюсь от света. В глазах плещется солнце, неместное, южное. Греюсь. Потом - самая лучшая обратная дорога, какую только можно представить. И - простуда, сначала несильная, а теперь вот и работать не могу. Ладно, утром на работу не вставать, дай, думаю, хоть запишу уже, тогда, наверное, пройдет мой привезенный из Вильнюса кашель, тогда уже точно закончится эта история и это приключение. Новое-то уже, глядишь, началось, и ему тоже уже не терпится.
UPD. Через пару дней после написания поста зашла на Фейсбук - получила запрос на добавление в друзья от третьего нашего проводника, которого мы называли Данилом и которого я видела только день. Данил брал мои перчатки, когда шли на объект, а потом кормил меня шашлыком с рук и все задавал такие прямые, неудобные вопросы. Рыжий, маленький, очень живой. Он умер через пару дней после нашего отъезда.
К вечеру пошел снег. Тогда еще не думалось, что ляжет - какой снег на Пасху? В городе звонили, звонили так, что можно было сойти с ума, если встать прямо там, под Острой Брамой и слушать, слушать... А я испугалась (да и вымоталась, чего уж там - в Риге снег шел с самого начала, приятель мой, как оказалось, давно уехал в родную Эстонию, автобусы шли битком), да еще и разозлилась, что оставили одну кругом - пошла спать.
На службу не пошли. С утра, когда все замело, дошла до церкви, зашла - в пустую уже - дышала ладаном и смотрела, как свет, просачиваясь под высоким верхним сводом, рассеивается по мягким барочным лепесткам иконостаса, по расставленным корзинкам, по полу... Впрочем, этого уже не помню - какой там пол? При встрече посмотрю.
Кажется, от того, что значительную часть времени проводили все-таки вместе - говорили. Вот, говорю, а когда мы познакомились, тебе было столько, сколько мне сейчас, а я все так же смотрю и думаю - дорасту или нет, буду ли столько знать? Ну что ты, отвечает, я вот и билет купить не мог, без обратного приехал. И тут понимаю - тоже ведь навык, на него мое время ушло, и я вот умею теперь. Давай меняться, говорю. Я тебе - билет, а ты мне - все волшебство мира? Согласен, говорит, по рукам. Так примерно и вышло. Так на так.
Волшебного много было, но я не об этом. Посмотрели контрфорсы Святого Казимира, а как - секрет, со стороны их не больно-то увидишь. Возвращаемся, на дороге - еж. Я и не усмотрела в темноте, приняла сперва за камень. Ну что ты, вот, видишь, живой еж. Так давай, говорю, под дерево отнесем, раздавят же, ведь вот - и я не увидела. Колючий, а как же - не камень, еж живой. Да нет же, случится, дай перчатки хоть, а то у меня никаких нету. И слова заканчиваются, и тоже нету никаких, ну как же так, а (шепотом, про себя). Стою, плечи опускаются. И вдруг - чудесное - встает на колено, берет ежа в руки, относит в сторону от дороги. И тут я понимаю как-то, что просто он всю дорогу вот так разговаривает, а я не умею понять, и все, что я говорю - ни о чем, у человека просто канал коммуникации совсем другой работает. Ну, думаю, бывает, мне так уж точно легче будет, а там поглядим, чего все эти мои откровения стоят.
Ночью (а потом и утром еще) сварил кофе - не отвертишься. Спала часа три, обняла на прощание: прости уж, что не вышло хорошей компании, смеюсь, щурюсь от света. В глазах плещется солнце, неместное, южное. Греюсь. Потом - самая лучшая обратная дорога, какую только можно представить. И - простуда, сначала несильная, а теперь вот и работать не могу. Ладно, утром на работу не вставать, дай, думаю, хоть запишу уже, тогда, наверное, пройдет мой привезенный из Вильнюса кашель, тогда уже точно закончится эта история и это приключение. Новое-то уже, глядишь, началось, и ему тоже уже не терпится.
UPD. Через пару дней после написания поста зашла на Фейсбук - получила запрос на добавление в друзья от третьего нашего проводника, которого мы называли Данилом и которого я видела только день. Данил брал мои перчатки, когда шли на объект, а потом кормил меня шашлыком с рук и все задавал такие прямые, неудобные вопросы. Рыжий, маленький, очень живой. Он умер через пару дней после нашего отъезда.