За сто лет до оттепели
Опять мороз, опять людей выгоняют в никуда, выходной день, снег.
еще фотографии
Сегодня мне приснился не очень приятный сон, как будто мне звонит Михаил Кригер и велит ехать в милицию. Я проснулась, взяла трубку и сказала Михаилу, что сейчас поеду. Поехали в ОВД «Бирюлево-восточное». К нашему приезду всех задержанных у дома отпустили, дознаватель опрашивал двоих нелегалов, у которых мы справились о жалобах и те сообщили, что нигде и никогда, даже дома, так себя замечательно не чувствовали, как в этом гостеприимном отделе. Мы поверили на слово, проверили камеры, указали на недостатки освещения в одной из них и поинтересовались, внесены ли в книгу доставленных восемь гражданских активистов. В книге их не было - но нам представили подписанную ими жалобу на преступление по сносу дома. Типа они сами захотели написать жалобу в отдел - вот их привезли и приняли жалобу. Михаил спросил, может ли он в своем отчете отразить, что теперь ОВД «Бирюлево-восточное» оказывает желающим на что-нибудь пожаловаться услугу по бесплатной доставке своим транспортом в ОВД. Милиционеры на это растерялись, внятного ответа не дали, однако пояснили, что пребывание доставленных в милиции было сугубо добровольным, с ними беседовал участковый в отличном актовом зале, который они нам сейчас с радостью покажут. В актовый зал мы не пошли, а заехали на место событий. Раз уж оказались рядом.
Дом окончательно рухнул где-то за час до того, как мы подъехали. Теперь тлел уже проигранный бой за бытовки, а также люди под защитой человек двадцати милицейских разбирали остатки дома - то есть осуществляли как бы вывоз мусора, на что имели разрешение. Большие самосвалы этот мусор, в котором еще недавно люди жили, вывозили одна за другой. Со стороны протестующих было человек тридцать. Кто-то совестил милиционеров, кто-то предлагал помощь - собрать и вынести вещи, остальные просто стояли и смотрели. А что еще делать-то? Пара-тройка телевизионщиков брала интервью у бывших жильцов бывшего дома.
Мимо нас строем прошла пара десятков трудолюбивых мигрантов в традиционной таджикской одежде «оранжевый жилет». В руке каждый нес по лому или неведомому мне инструменту с маленькой лопаточкой на конце. Похожи были на ополчение, выдвинувшееся к месту встречи с оккупантом. За ними еще несколько маркитантов-мигрантов трусцой тащили пропитание.
Дальше они оранжевыми пятнами оккупировали останки дома, который от этого стал похож на термитник с оранжевыми термитами.
Я поздоровалась с товарищами и френдами, сделала немножко снимков (дедушка Мороз! Ну ты же помнишь, я просила у тебя фотоаппарат?!) - и залезла греться в машину бывших хозяев бывшего дома. Она не была заведена, поэтому отогревались дыханием. Тем временем Михаил, вместе с Борисом помогавший выносить вещи из зоны бедствия, на морозе агитировал в "Солидарность", я задавалась в машине вопросом: а вот если было бы здесь не 50, даже не сто, а тысяча человек - можно ли было бы переиграть ситуацию? Ну, первым делом приехал бы ОМОН, да. Но ОМОН тысячу человек за раз не ухватит, а технику они не пропустят, тогда был бы прямой смысл сцепляться и ждать. Пожалуй, приехал бы человек из управы-префектуры, на тысячу человек подтянулись бы СМИ, большие камеры - и дальше кто его знает, как бы вышло. А сейчас - ну добежать в обход милиционеров до бытовки, ну засесть там - всё равно вытащат и обратно не пустят. Так вот мы думали в микроавтобусе. Кстати, по последним сведениям, так и поступила семья бывших жильцов. Пишут, что они забаррикадировались в последней бытовке, чтоб не дать ее увезти с вещами хотя бы
Милиционеры довольно грубо пытались не допустить обратно девушку, вышедшую из дома, хватали ее и толкали. Я на них наругалась, посоветовав не махать сильно руками в присутствии наблюдательной комиссии, девушку обратно пустили.
Но это, собственно, и всё, чем я могла помочь. Ну нет у нас тысячи человек. А может, есть, только собрать мы ее не умеем. В любом случае я рада была увидеть много знакомых лиц. Печальней всё остальное - вот это свинство, с которым власть расправляется с одним человеком, с десятком, с сотней людей. В мороз, в снег, в праздничный день.
С тысячей - может быть нет. Где уже она, наша тысяча?