О "лихих" 90-х и "смирных" нулевых
Романенко сидел второй час перед тусклым монитором «на полстола». На руках дознавателя ОВД Таганское все по двадцать пятому октября: рапорты, признания, протоколы задержаний, доставления … Игорю уже хотелось выть от обилия приговоренных к перепечатке на замусоренном вирусами, еле пашущем компе бумаженций. Погоны младшего лейтенанта скрывали хрупкость юношеских плеч всего каких-то полгода. Эйфория долгожданной почтительности дворовой гопоты, которая завидев новенькую форму, не ржет больше у тебя за спиной и не провожает фразой: «…дАровА, сифоза, нах!» уже прошла. Наступили обычные ментовские будни с их серой беспросветной унылостью, туповатыми шутками бухих прапоров и работы, которую старшие товарищи щедро скидывали на Игоря, как на «молодого».
Дело об избиении молоденькой девушки возле памятника Пушкину было геморроем на заднице у всего отдела дознания. Брать его не хотел никто. Нет, ну по-человечески все понимали перепуганную девчушку с разбитой губой, ту, что принесла заяву дежурному. Тем более, что избивали её ФСОшники, «любовь» к которым с ментовской стороны общеизвестна. Но любой здравомыслящий дознаватель понимал, что возьмись ты за дело честно - через полчаса тебе позвонят, обматерят, унизят и будешь паинькой дальше, а палку все равно не срубишь ни фига. Да и побаивались просто, чего греха таить - девушку избили за плакат «Здравствуй Путин, Новый Год!». Вместо восклицательного знака на плакате скотчем была примотана резиновая дубинка.
И вот, на очередной пьянке в кабинете напротив дежурной части и было решено «слить» это дело Игорю.
- Секи фишку, какие бобры Москвой заправляли, епт! - В кабинет дознавателей зашел прапорщик Алексеев, единственный из прапоров отделения, кто не вызывал у Игоря рвотных рефлексов. В руках у него была папка, пухлость и мятость которой не оставляла сомнений - заказное убийство.
- Да не ссы ты, Игорек - не тебе прилетело. - Улыбнулся золотыми коронками прапор и швырнул папку Игорю на стол.
- А чего принес тогда?
- Ну а куда её, Игорь? К Ивашевичу что-ли? Я тебя умоляю. Говна не оберешься потом. У Никитина чурбаны ремонт делают, так что пусть пока у тебя полежит. Ты почитай, каких людей мать-земля рожает иногда. Спилберг отдыхает. - «Голливудская» улыбка Алексеева начала бесить Игоря, который не спал вот уже двое суток.
- Семеныч, Спилберг не писатель, а режиссер.
- Да и хрен бы с ним. Почитай, не пожалеешь …
Глава 1.
Из Тбилиси с любовью.
После армии Тенгиз вернулся к себе домой. Огромное количество беженцев из Абхазии, которых приютил великодушный Тбилиси не оставляло шансов устроится на работу, кроме как по какому-то огромному, вселенскому блату. Но старый приятель семьи, Дато сделал почти невозможное и юноша стал помогать на рынке, где у Дато были три точки. Недорогая и качественная одежда из соседней Турции в рекламе не нуждалась (другой попросту не было) и дела у фирмы Дато шли хорошо, тем паче, что нанятый молодой человек проявлял такую прыть в обсчитывании турецких коммивояжеров, что прибыль с его приходом на работу увеличилась в разы. Причем своенравность и твердость характера Тенгиза не оставляли шансов коммерсантам на справедливость. «Не хочешь - гуляй» - этот нехитрый принцип переговорного процесса с поставщиками Тенгиз пронесет через всю свою жизнь. Дато начал всерьез задумываться о расширении бизнеса уже в Батуми. Не тут то было.
Почти сразу по приезду Тенгиза в Тбилиси Дато стал замечать, что отношения молодого человека с его племянницей, столь же своенравной, сколь и обворожительной Лейлой уже настолько выходили за рамки дружеского общения, что стали предметом пересудов соседей. Этого допустить Дато не мог и после профилактического избиения Тенгиза на заднем дворе своего дома недвусмысленно поставил условие:
- Из штанов, сосунок, будешь выпрыгивать только после свадьбы! Ты понял меня? Иначе не жить тебе.- Прохрипел уже не молодой, но все еще чрезвычайно крепкий отец семейства.
- Запомни, старик: НИКТО И НИКОГДА НЕ БУДЕТ ГОВОРИТЬ МНЕ, КАК ДЕЛАТЬ И ЧТО ДЕЛАТЬ. Передавай привет семье. Я уезжаю.
В тот же вечер, захватив трофейный пистолет отца (Дато привез его из сожженного Сухуми) Лейла подкараулила Тенгиза у подъезда и выпустила в него всю обойму. Пистолет и гильзы родственники Дато спрятали, беременную Лейлу отправили к родственникам в Гори, наврав про погибшего в автокатастрофе мужа.
Тенгиз выжил, только никогда больше у него не работала правая рука и никогда больше в родном городе он не бывал. После трех лет лечения с пятнадцатью рублями в кармане двадцатипятилетний инвалид Тенгиз отправляется в Москву, подальше от родственников Дато и поближе к армейским друзьям, обосновавшимся на рынке в Лужниках.
Глава 2.
На тебе, рожа - что мне негоже.
- Тамаз, я тебе в сотый раз говорю - это тема. Турки твои, шмотки - нафталин. К китаезам я уже заслал своего человечка, звонил вчера: цены там - коммунизм, епрст.
Дети - вот наше всё. Что наши, что их, неужели не понимаешь? Ну нет сейчас вообще игрушек сборных, всё при совке еще загнулось. Сын твой не танки и корабли клеить будет, а в куклу Барби играть станет, ты этого хочешь?- заговорщицки шептал Дато. Уже битых три часа он выпивал в «Метле» с этим бараном, с этим упрямцем Тамазом. А он не мальчик уже. У него здоровье казенное, что ли? Сколько можно-то тереть об одном и том же?!
- Так, Дато, дорогой, фильтруй базар, а? - В шутку обиделся на обрисованные перспективы будущего своего сына Тамаз.
- Да не обижайся ты, чудак человек, спасибо ведь скажешь потом.
- Ну хорошо, а от меня-то что требуется?
- Ну вот - это уже мужское, Тамаз. Узнаю грозу «аланов». Ладно, к делу. Нужна оптовая партия первая предоплатой, понимаешь? Они фраера там все, китаезы эти. Край непуганых идиотов. Поведутся, дорогой ты мой человек, как пить дать поведутся. Уши лопухами у них там у всех, отвечаю. Вот как на консигнацию примем потом у них фур двадцать, тогда и нахлобучим по самое не балуйся.
- Что ты несешь, Дато? Ты понимаешь, что мне будет потом, что я людям на рынке скажу? Ты представляешь, что начнется? Кидалой выставишь меня? У нас так дела не делают, дорогой. - Тамаз с грохотом опустил нож с вилкой в пустую тарелку. Отбивную все никак не приносили, пора бы уже.
- Тамазик, милый, да на фига же именно ты?
- А кого тогда?
- Ты умный человек, подумай, кого бы я пригласил на эту «почетную» роль.
- Да понял все, не дурак я, Дато. У самого дочке 14. Если кто с ней что-то … Как внук твой, дорогой?
- В Германии сейчас. И Лейла там же. - Дато прикрыл рукой дрожащий подбородок.
- Старик, я услышал тебя. Вот что я решаю. Триста штук с тебя сейчас. Двести - как привезут и растаможат. На год, под 40%. Остальные деньги с нас. И не спорь, не люблю. Такое дело затеваем, давай попусту не греметь, хорошо? Фраерка твоего однорукого мы сольем, не переживай. Что там у китаез - харакири?
- Это у японцев.
- Да и леший с ними. Оборот будет через два года - мама дорогая. Вот тогда на Лейлу твою и перепишем все.
Разумеется, Тамаз и не думал что-то серьезно вкладывать в бизнес Дато. Однако, уверив старика в поддержке задуманного, Тамаз убивал одним выстрелом сразу несколько зайцев:
1) Он, практически ничего не делая (привлечение «крыши» и запугивание потенциальных арендодателей, чтоб опустили цену вопроса не в счет) получал через пару лет готовый бизнес, который мог спокойно прибрать к рукам.
2) Он окончательно помирится с Дато. Ссора вышла из-за решения Тамаза, после долгого нытья московских друзей Тенгиза взять последнего на работу.
3) Вполне возможно появится запасной аэродром, ежели лужнецкий рынок окончательно отожмут вконец оборзевшие солнцевские ребятишки.
4) «Поставив перед фактом» Лейлу был шанс с ней замутить, а девочка была ОЧЕНЬ даже ничего себе. Тамаз был вдовцом, детей у него не было, а пьянки и московские шлюхи изнурят кого угодно. Захотелось чего-то теплого и родного.
Глава 3.
Рассвет империи.
Уже на следующий день Тенгиз стал «учредителем» магазина «Игрушки на Ленинском». Он нашел очень большой подвал института на Ленинском проспекте. Место было идеальным. Нанятые Тамазом качки, не прибегая к утюгу и паяльнику, даже относительно вежливо объяснили директору института, что колбы, пробирки и прочий научный хлам, пылящийся без дела надо забрать наверх, уплотняя и без того тесные кабинеты, а подвал сдать в аренду магазину для детей. Более того, директору заплатили только за месяц, остальное по договору надо было отдать только через полгода. Первый «профессиональный» директор, Андрей, нанял каких-то унылых теток из «Детского мира». Посмотрев через две недели на результаты их работы (двадцать фур так и стояли внизу вереницей до Садового кольца, разгружена была только одна, продажи в магазине едва покрывали текущие расходы) Тенгиз сперва избил у себя в кабинете Андрея, потом уволил всех продавцов без зарплаты. С тех самых пор дела магазина Тенгиз вел сам. «Молодые и энергичные» набирались по объявлениям в «Из рук в руки». Вновь прибывшему сотруднику объясняли, что официальная зарплата продавца - около 50 долларов в месяц. Но то - официальная. В реальности, продавец получал 2,5 % от оборота личных продаж. В итоге, уже через каких-то два месяца нормальный продавец мог позволить себе вожделенное - потрепанную «семеру», а уже через четыре все девки его, потому как накопил на «пацанский» «бумер», который, правда внешностью своей крайне сильно смахивал на «Волгу».
Тенгиз смог не только «нахлобучить» китайцев, благополучно не отдав деньги за 20 фур, как объяснял Дато. Наш скромный однорукий герой умудрился поставить диалог с ними таким образом, что китайцы и дальше поставляли товар в кредит, хотя были страшно не довольны прижимистостью Тенгиза. Однажды охрана Тенгиза донесла ему, что китайцы прислали киллера и надо что-то делать, чтобы остаться в живых.
- А мы рекламу снимем …
- Тенгиз, при всем уважении … ты здоров?
Тенгиз загадочно улыбался.
На следующий день из каждого телевизора Москвы, да что там Москвы - всей России, смотрел смешной кавказец с явно наклеенными усами:
« ЛюбимИЭ пАкупатЭли! (природный акцент усиливали наклеенные усы, явно мешая говорить нормально). НашЬ магазЫн для дЭтЭй работаЭт круглАсуточнА! ПриходитЭ ночью! Скидка будЭт побольшЬ. ЛЭнЫнский, дом 66, будет скЫдка 36!!!»
Уже через неделю неискушенный в рекламе и неизбалованный еще покупатель томился в пятьсот метровой очереди, чтобы только попасть в этот магазин. Это был настоящий триумф. Китайцы отозвали киллера, разумно решив, что курицу, несущую золотые яйца резать глупо.
Тамаз, узнав с кем именно в тиши кремлевских кабинетов подружился Тенгиз ничего «отжимать» у Тенгиза не решился и уж о Лейле, конечно же и мечтать не смел. Разъяренный этим известием Дато прилетел в Москву. В аэропорту его с цветами встретил Тенгиз и плача на коленях при всех просил руки дочери. Дато простил Тенгиза.
Вскоре после воссоединения семьи, Тенгиз открыл магазин на Алексеевской. Это была самая успешная сеть продаж в Москве. Миллионы долларов золотым дождем проливались на голову нищему пареньку из Тбилиси, приехавшему в Москву три года назад в старых тренировочных штанах с пузырями на коленях и с пятнадцатью рублями в кармане.
Глава 4.
«МАи дЭнГи - что хАчу, то и дЭлаю.»
Постепенно ажиотаж вокруг китайских игрушек на рынке проходил. Все реже и реже выходила реклама, закрыт был магазин на Алексеевской. Тенгизу уже было на все это плевать. Он жил жизнью обеспеченного и безбашеного рантье. О его кутежах ходили легенды. Никакие семейные узы, никакое недовольное бурчание Дато, не могли мешать Тенгизу устраивать ночные оргии сразу с десятью «моделями» модных глянцевых журналов. Никто не мог помешать ему, носиться после очередного дозняка «герыча» на своем спортивном Мерседесе, устраивая потасовки с бычьем в модных ночных ресторанах. Причем, покатавшись на очередной модной тачке, он мог отдать её не то, что своим друзьям - вообще, кому попало. Однажды, нанюхавшись в хлам, он вручил ключи от своей новенькой иномарки бомжу у метро «Октябрьская». Лейла, отец Лейлы, отец Тенгиза - купаясь в роскоши, все они махнули на Тенгиза рукой - пусть живет как знает.
Тенгиз познакомился с тусой стритрейсеров на «Смотряке». Там он стал по-настоящему культовым персонажем. Как-то раз его задержал за превышение скорости какой-то бедолага ГАИшник. Тенгиз не то, что не заплатил ему - он вылез из машины и матеря мента стал жечь перед ним сотенные купюры, приговаривая: « Видишь? Ты думаешь, ты меня поймал? Это я тебя поймал, козел!» У Тенгиза отняли права. Следующую неделю он стоял на Кутузовском возле пожалевшего, что родился на белый свет ГАИшника и мешал ему в течение дежурства брать взятки. Права вернули. С тех самых пор вновь приступившему к своим обязанностям сотруднику объясняли: « Вот смотри, боец - это Кутузовский. По нему Ельцин ездит, Лужков. И про Тенгиза должен тебе сразу кое-что объяснить …». Тенгиз сдружился с ментами и с удовольствием гонял с ними на перегонки и даже участвовал с ними в реальных задержаниях опасных преступников.
Однажды в одном московском автосалоне ему продали только-только вышедший на мировой рынок джип. Тенгиз позвонил своим друзьям со Смотровой и поехал на нем гонять по бездорожью куда-то в Тульскую, кажется область. И естественно поддоном напоролся на камень. Масло вытекло, машина загорелась. Загорелся салон, уже горел и сам Тенгиз. Что же желал в этот момент сам Тенгиз? Стремился покинуть весь этот ужас? В исступлении бил по торпеде машины рукой и орал проклятье в адрес продавцов машины. Еле вытащили его оттуда. Через некоторое время в автослоне «N» можно было увидеть следующую картину: человек двадцать молодых симпатичных девушек раздают у дверей листовки в которых написано: « Любимые покупатели, некрасиво поступающие люди пытаются продать вам дерьмо, а не джип. Я вот купил и очень жалею об этом. Не повторяйте мою ошибку, не покупайте здесь ничего. Целую, Ваш Тенгиз!» В итоге Тенгизу отдали две стоимости купленного джипа. После чего он пригласил каких-то девиц в ночной клуб в центре Москвы. Пришел он туда … с мангалом и мясом. Посреди танцпола Тенгиз начал … жарить шашлыки. Никто вокруг и пикнуть не смел.
Однажды Друг Тенгиза, Семен, молодой парень знавший об автомобилях пожалуй, все и на этой почве сдружившийся с Тенгизом, пошел в парикмахерскую.
- Алло, Алло, Семен, я Тенгиз, ты где?
- В парикмахерской, Тенгиз. Привет.
- А что, поперли тебя с работы все-таки?
- Эх-х … От тебя не скроешь ничего.
- Скажи им, чтобы стригли медленно и внимательно. Я сейчас приеду.
В итоге парню эту парикмахерскую Тенгиз … купил. Более того, объявил, что в день открытия, все девушки будут стричь мужчин … голыми. Шума было очень много вокруг этого. Как и выручки. И до сих пор парикмахерская эта на очень хорошем счету в Москве, а Семен не ищет больше работу, зачем ему?
Глава 5
Финал.
«Любящие родственники» решились наконец-то. Так продолжаться больше не могло, надо было все прибрать к рукам и срочно.
В то утро, 6 декабря 2007 года, выходя из подъезда своего дома на Профсоюзной, Тенгиз увидел стразу три машины, приближающиеся с разных сторон двора к нему. Он все понял, красивым жестом скинул пиджак, поправил волосы, взмахнул рукой …
- Пли!!!
Глава 5.
Пробуждение.
- Романенко, сынок, ты чё, дрыхнешь? Это ты брось, брат! Ивашевич увидит, таких вкатит, мало не покажется. С ума, что-ли сошел? - Алексеев уже не улыбался.
Игорь сидел и смотрел вдаль невидящими глазами. Что он видел там? Может красивые машины, нагих прекрасных женщин? Может грезит он спортивными рекордами, лихими сражениями или научными открытиями? Может гордость и честь, о которых он читал в книгах зовут его защищать закон и здоровый карьеризм переполняет его? Нет. Он всего лишь хочет спать. Спать и не видеть ничего, что вокруг него. Он - маленький, тщедушный, убогий человечишко, на своей маленькой 1\6 части суши.
Дело об избиении молоденькой девушки возле памятника Пушкину было геморроем на заднице у всего отдела дознания. Брать его не хотел никто. Нет, ну по-человечески все понимали перепуганную девчушку с разбитой губой, ту, что принесла заяву дежурному. Тем более, что избивали её ФСОшники, «любовь» к которым с ментовской стороны общеизвестна. Но любой здравомыслящий дознаватель понимал, что возьмись ты за дело честно - через полчаса тебе позвонят, обматерят, унизят и будешь паинькой дальше, а палку все равно не срубишь ни фига. Да и побаивались просто, чего греха таить - девушку избили за плакат «Здравствуй Путин, Новый Год!». Вместо восклицательного знака на плакате скотчем была примотана резиновая дубинка.
И вот, на очередной пьянке в кабинете напротив дежурной части и было решено «слить» это дело Игорю.
- Секи фишку, какие бобры Москвой заправляли, епт! - В кабинет дознавателей зашел прапорщик Алексеев, единственный из прапоров отделения, кто не вызывал у Игоря рвотных рефлексов. В руках у него была папка, пухлость и мятость которой не оставляла сомнений - заказное убийство.
- Да не ссы ты, Игорек - не тебе прилетело. - Улыбнулся золотыми коронками прапор и швырнул папку Игорю на стол.
- А чего принес тогда?
- Ну а куда её, Игорь? К Ивашевичу что-ли? Я тебя умоляю. Говна не оберешься потом. У Никитина чурбаны ремонт делают, так что пусть пока у тебя полежит. Ты почитай, каких людей мать-земля рожает иногда. Спилберг отдыхает. - «Голливудская» улыбка Алексеева начала бесить Игоря, который не спал вот уже двое суток.
- Семеныч, Спилберг не писатель, а режиссер.
- Да и хрен бы с ним. Почитай, не пожалеешь …
Глава 1.
Из Тбилиси с любовью.
После армии Тенгиз вернулся к себе домой. Огромное количество беженцев из Абхазии, которых приютил великодушный Тбилиси не оставляло шансов устроится на работу, кроме как по какому-то огромному, вселенскому блату. Но старый приятель семьи, Дато сделал почти невозможное и юноша стал помогать на рынке, где у Дато были три точки. Недорогая и качественная одежда из соседней Турции в рекламе не нуждалась (другой попросту не было) и дела у фирмы Дато шли хорошо, тем паче, что нанятый молодой человек проявлял такую прыть в обсчитывании турецких коммивояжеров, что прибыль с его приходом на работу увеличилась в разы. Причем своенравность и твердость характера Тенгиза не оставляли шансов коммерсантам на справедливость. «Не хочешь - гуляй» - этот нехитрый принцип переговорного процесса с поставщиками Тенгиз пронесет через всю свою жизнь. Дато начал всерьез задумываться о расширении бизнеса уже в Батуми. Не тут то было.
Почти сразу по приезду Тенгиза в Тбилиси Дато стал замечать, что отношения молодого человека с его племянницей, столь же своенравной, сколь и обворожительной Лейлой уже настолько выходили за рамки дружеского общения, что стали предметом пересудов соседей. Этого допустить Дато не мог и после профилактического избиения Тенгиза на заднем дворе своего дома недвусмысленно поставил условие:
- Из штанов, сосунок, будешь выпрыгивать только после свадьбы! Ты понял меня? Иначе не жить тебе.- Прохрипел уже не молодой, но все еще чрезвычайно крепкий отец семейства.
- Запомни, старик: НИКТО И НИКОГДА НЕ БУДЕТ ГОВОРИТЬ МНЕ, КАК ДЕЛАТЬ И ЧТО ДЕЛАТЬ. Передавай привет семье. Я уезжаю.
В тот же вечер, захватив трофейный пистолет отца (Дато привез его из сожженного Сухуми) Лейла подкараулила Тенгиза у подъезда и выпустила в него всю обойму. Пистолет и гильзы родственники Дато спрятали, беременную Лейлу отправили к родственникам в Гори, наврав про погибшего в автокатастрофе мужа.
Тенгиз выжил, только никогда больше у него не работала правая рука и никогда больше в родном городе он не бывал. После трех лет лечения с пятнадцатью рублями в кармане двадцатипятилетний инвалид Тенгиз отправляется в Москву, подальше от родственников Дато и поближе к армейским друзьям, обосновавшимся на рынке в Лужниках.
Глава 2.
На тебе, рожа - что мне негоже.
- Тамаз, я тебе в сотый раз говорю - это тема. Турки твои, шмотки - нафталин. К китаезам я уже заслал своего человечка, звонил вчера: цены там - коммунизм, епрст.
Дети - вот наше всё. Что наши, что их, неужели не понимаешь? Ну нет сейчас вообще игрушек сборных, всё при совке еще загнулось. Сын твой не танки и корабли клеить будет, а в куклу Барби играть станет, ты этого хочешь?- заговорщицки шептал Дато. Уже битых три часа он выпивал в «Метле» с этим бараном, с этим упрямцем Тамазом. А он не мальчик уже. У него здоровье казенное, что ли? Сколько можно-то тереть об одном и том же?!
- Так, Дато, дорогой, фильтруй базар, а? - В шутку обиделся на обрисованные перспективы будущего своего сына Тамаз.
- Да не обижайся ты, чудак человек, спасибо ведь скажешь потом.
- Ну хорошо, а от меня-то что требуется?
- Ну вот - это уже мужское, Тамаз. Узнаю грозу «аланов». Ладно, к делу. Нужна оптовая партия первая предоплатой, понимаешь? Они фраера там все, китаезы эти. Край непуганых идиотов. Поведутся, дорогой ты мой человек, как пить дать поведутся. Уши лопухами у них там у всех, отвечаю. Вот как на консигнацию примем потом у них фур двадцать, тогда и нахлобучим по самое не балуйся.
- Что ты несешь, Дато? Ты понимаешь, что мне будет потом, что я людям на рынке скажу? Ты представляешь, что начнется? Кидалой выставишь меня? У нас так дела не делают, дорогой. - Тамаз с грохотом опустил нож с вилкой в пустую тарелку. Отбивную все никак не приносили, пора бы уже.
- Тамазик, милый, да на фига же именно ты?
- А кого тогда?
- Ты умный человек, подумай, кого бы я пригласил на эту «почетную» роль.
- Да понял все, не дурак я, Дато. У самого дочке 14. Если кто с ней что-то … Как внук твой, дорогой?
- В Германии сейчас. И Лейла там же. - Дато прикрыл рукой дрожащий подбородок.
- Старик, я услышал тебя. Вот что я решаю. Триста штук с тебя сейчас. Двести - как привезут и растаможат. На год, под 40%. Остальные деньги с нас. И не спорь, не люблю. Такое дело затеваем, давай попусту не греметь, хорошо? Фраерка твоего однорукого мы сольем, не переживай. Что там у китаез - харакири?
- Это у японцев.
- Да и леший с ними. Оборот будет через два года - мама дорогая. Вот тогда на Лейлу твою и перепишем все.
Разумеется, Тамаз и не думал что-то серьезно вкладывать в бизнес Дато. Однако, уверив старика в поддержке задуманного, Тамаз убивал одним выстрелом сразу несколько зайцев:
1) Он, практически ничего не делая (привлечение «крыши» и запугивание потенциальных арендодателей, чтоб опустили цену вопроса не в счет) получал через пару лет готовый бизнес, который мог спокойно прибрать к рукам.
2) Он окончательно помирится с Дато. Ссора вышла из-за решения Тамаза, после долгого нытья московских друзей Тенгиза взять последнего на работу.
3) Вполне возможно появится запасной аэродром, ежели лужнецкий рынок окончательно отожмут вконец оборзевшие солнцевские ребятишки.
4) «Поставив перед фактом» Лейлу был шанс с ней замутить, а девочка была ОЧЕНЬ даже ничего себе. Тамаз был вдовцом, детей у него не было, а пьянки и московские шлюхи изнурят кого угодно. Захотелось чего-то теплого и родного.
Глава 3.
Рассвет империи.
Уже на следующий день Тенгиз стал «учредителем» магазина «Игрушки на Ленинском». Он нашел очень большой подвал института на Ленинском проспекте. Место было идеальным. Нанятые Тамазом качки, не прибегая к утюгу и паяльнику, даже относительно вежливо объяснили директору института, что колбы, пробирки и прочий научный хлам, пылящийся без дела надо забрать наверх, уплотняя и без того тесные кабинеты, а подвал сдать в аренду магазину для детей. Более того, директору заплатили только за месяц, остальное по договору надо было отдать только через полгода. Первый «профессиональный» директор, Андрей, нанял каких-то унылых теток из «Детского мира». Посмотрев через две недели на результаты их работы (двадцать фур так и стояли внизу вереницей до Садового кольца, разгружена была только одна, продажи в магазине едва покрывали текущие расходы) Тенгиз сперва избил у себя в кабинете Андрея, потом уволил всех продавцов без зарплаты. С тех самых пор дела магазина Тенгиз вел сам. «Молодые и энергичные» набирались по объявлениям в «Из рук в руки». Вновь прибывшему сотруднику объясняли, что официальная зарплата продавца - около 50 долларов в месяц. Но то - официальная. В реальности, продавец получал 2,5 % от оборота личных продаж. В итоге, уже через каких-то два месяца нормальный продавец мог позволить себе вожделенное - потрепанную «семеру», а уже через четыре все девки его, потому как накопил на «пацанский» «бумер», который, правда внешностью своей крайне сильно смахивал на «Волгу».
Тенгиз смог не только «нахлобучить» китайцев, благополучно не отдав деньги за 20 фур, как объяснял Дато. Наш скромный однорукий герой умудрился поставить диалог с ними таким образом, что китайцы и дальше поставляли товар в кредит, хотя были страшно не довольны прижимистостью Тенгиза. Однажды охрана Тенгиза донесла ему, что китайцы прислали киллера и надо что-то делать, чтобы остаться в живых.
- А мы рекламу снимем …
- Тенгиз, при всем уважении … ты здоров?
Тенгиз загадочно улыбался.
На следующий день из каждого телевизора Москвы, да что там Москвы - всей России, смотрел смешной кавказец с явно наклеенными усами:
« ЛюбимИЭ пАкупатЭли! (природный акцент усиливали наклеенные усы, явно мешая говорить нормально). НашЬ магазЫн для дЭтЭй работаЭт круглАсуточнА! ПриходитЭ ночью! Скидка будЭт побольшЬ. ЛЭнЫнский, дом 66, будет скЫдка 36!!!»
Уже через неделю неискушенный в рекламе и неизбалованный еще покупатель томился в пятьсот метровой очереди, чтобы только попасть в этот магазин. Это был настоящий триумф. Китайцы отозвали киллера, разумно решив, что курицу, несущую золотые яйца резать глупо.
Тамаз, узнав с кем именно в тиши кремлевских кабинетов подружился Тенгиз ничего «отжимать» у Тенгиза не решился и уж о Лейле, конечно же и мечтать не смел. Разъяренный этим известием Дато прилетел в Москву. В аэропорту его с цветами встретил Тенгиз и плача на коленях при всех просил руки дочери. Дато простил Тенгиза.
Вскоре после воссоединения семьи, Тенгиз открыл магазин на Алексеевской. Это была самая успешная сеть продаж в Москве. Миллионы долларов золотым дождем проливались на голову нищему пареньку из Тбилиси, приехавшему в Москву три года назад в старых тренировочных штанах с пузырями на коленях и с пятнадцатью рублями в кармане.
Глава 4.
«МАи дЭнГи - что хАчу, то и дЭлаю.»
Постепенно ажиотаж вокруг китайских игрушек на рынке проходил. Все реже и реже выходила реклама, закрыт был магазин на Алексеевской. Тенгизу уже было на все это плевать. Он жил жизнью обеспеченного и безбашеного рантье. О его кутежах ходили легенды. Никакие семейные узы, никакое недовольное бурчание Дато, не могли мешать Тенгизу устраивать ночные оргии сразу с десятью «моделями» модных глянцевых журналов. Никто не мог помешать ему, носиться после очередного дозняка «герыча» на своем спортивном Мерседесе, устраивая потасовки с бычьем в модных ночных ресторанах. Причем, покатавшись на очередной модной тачке, он мог отдать её не то, что своим друзьям - вообще, кому попало. Однажды, нанюхавшись в хлам, он вручил ключи от своей новенькой иномарки бомжу у метро «Октябрьская». Лейла, отец Лейлы, отец Тенгиза - купаясь в роскоши, все они махнули на Тенгиза рукой - пусть живет как знает.
Тенгиз познакомился с тусой стритрейсеров на «Смотряке». Там он стал по-настоящему культовым персонажем. Как-то раз его задержал за превышение скорости какой-то бедолага ГАИшник. Тенгиз не то, что не заплатил ему - он вылез из машины и матеря мента стал жечь перед ним сотенные купюры, приговаривая: « Видишь? Ты думаешь, ты меня поймал? Это я тебя поймал, козел!» У Тенгиза отняли права. Следующую неделю он стоял на Кутузовском возле пожалевшего, что родился на белый свет ГАИшника и мешал ему в течение дежурства брать взятки. Права вернули. С тех самых пор вновь приступившему к своим обязанностям сотруднику объясняли: « Вот смотри, боец - это Кутузовский. По нему Ельцин ездит, Лужков. И про Тенгиза должен тебе сразу кое-что объяснить …». Тенгиз сдружился с ментами и с удовольствием гонял с ними на перегонки и даже участвовал с ними в реальных задержаниях опасных преступников.
Однажды в одном московском автосалоне ему продали только-только вышедший на мировой рынок джип. Тенгиз позвонил своим друзьям со Смотровой и поехал на нем гонять по бездорожью куда-то в Тульскую, кажется область. И естественно поддоном напоролся на камень. Масло вытекло, машина загорелась. Загорелся салон, уже горел и сам Тенгиз. Что же желал в этот момент сам Тенгиз? Стремился покинуть весь этот ужас? В исступлении бил по торпеде машины рукой и орал проклятье в адрес продавцов машины. Еле вытащили его оттуда. Через некоторое время в автослоне «N» можно было увидеть следующую картину: человек двадцать молодых симпатичных девушек раздают у дверей листовки в которых написано: « Любимые покупатели, некрасиво поступающие люди пытаются продать вам дерьмо, а не джип. Я вот купил и очень жалею об этом. Не повторяйте мою ошибку, не покупайте здесь ничего. Целую, Ваш Тенгиз!» В итоге Тенгизу отдали две стоимости купленного джипа. После чего он пригласил каких-то девиц в ночной клуб в центре Москвы. Пришел он туда … с мангалом и мясом. Посреди танцпола Тенгиз начал … жарить шашлыки. Никто вокруг и пикнуть не смел.
Однажды Друг Тенгиза, Семен, молодой парень знавший об автомобилях пожалуй, все и на этой почве сдружившийся с Тенгизом, пошел в парикмахерскую.
- Алло, Алло, Семен, я Тенгиз, ты где?
- В парикмахерской, Тенгиз. Привет.
- А что, поперли тебя с работы все-таки?
- Эх-х … От тебя не скроешь ничего.
- Скажи им, чтобы стригли медленно и внимательно. Я сейчас приеду.
В итоге парню эту парикмахерскую Тенгиз … купил. Более того, объявил, что в день открытия, все девушки будут стричь мужчин … голыми. Шума было очень много вокруг этого. Как и выручки. И до сих пор парикмахерская эта на очень хорошем счету в Москве, а Семен не ищет больше работу, зачем ему?
Глава 5
Финал.
«Любящие родственники» решились наконец-то. Так продолжаться больше не могло, надо было все прибрать к рукам и срочно.
В то утро, 6 декабря 2007 года, выходя из подъезда своего дома на Профсоюзной, Тенгиз увидел стразу три машины, приближающиеся с разных сторон двора к нему. Он все понял, красивым жестом скинул пиджак, поправил волосы, взмахнул рукой …
- Пли!!!
Глава 5.
Пробуждение.
- Романенко, сынок, ты чё, дрыхнешь? Это ты брось, брат! Ивашевич увидит, таких вкатит, мало не покажется. С ума, что-ли сошел? - Алексеев уже не улыбался.
Игорь сидел и смотрел вдаль невидящими глазами. Что он видел там? Может красивые машины, нагих прекрасных женщин? Может грезит он спортивными рекордами, лихими сражениями или научными открытиями? Может гордость и честь, о которых он читал в книгах зовут его защищать закон и здоровый карьеризм переполняет его? Нет. Он всего лишь хочет спать. Спать и не видеть ничего, что вокруг него. Он - маленький, тщедушный, убогий человечишко, на своей маленькой 1\6 части суши.