Об удаве, тюленях и пичальке
Мне везет, мне во всем, друзья мои, везет. В невезении везет особенно. Но больше всего - на мужчин, это просто песня какая-то...
Если мужчина - тормоз, то это диагноз. Если мужчина - тормоз, то это мой пациент. Где у меня медом намазано, скажите, родимые? Я затру это место вплоть до костей.
Раньше я им помогала. Раньше я вообще была добрей и милосерднее в разы. Но что поделать, время беспощадно, беспощадно к милосердию и доброте. И теперь я, как тот грустный удав, что "убежал" погреться на трансформаторном щите, лежу себе, грущу и голодаю. Кормить будете? Нет? Ну тогда я еще погрущу. На солнышке чай не погрустить.
"Я предпочитаю оставлять последнее слово за девушкой"
"Я предпочитаю, чтобы первый шаг делала девушка"
"Я предпочитаю предоставлять инициативу девушке"
И смотрят на меня, как кролики на удава. А я на них, как удав на спасателей. Мож накормят? Не?
Так и сидим...
Предпочитают они... Да знаете, где у меня эта инициатива уже сидит? В печенках. В горле непробиваемым комом застряла. И свербит, свербит, свербит... И не откашляться от нее, треклятой.
"Красивая", - молвил он. Потом подумал и добавил: "Комсомолка, спортсменка и просто красавица!"
Мне стало скучно. Солнце уже давно скрылось за горизонтом, и удав в моем лице загрустил пуще прежнего. "Я ищу его, ищу, а мне попадаются одни только тюлени! И ни одного мальчика...", - почему-то всплыло в голове. Тюлень выжидающе смотрел на меня. Я выжидающе смотрела на тюленя. "Четвертый час ночи", - подумалось вдруг, - "я возлежу на диване в коротеньких шортиках, едва прикрывающих попу, соски, обдуваемые вентилятором, предательски оттопыривают тонкую ткань, а этот тюлень..." Одним словом, тюлень.
- Может сходим в кино?
- Не хочу.
- Пичалька.
Вот уж воистину.
Если мужчина - тормоз, то это диагноз. Если мужчина - тормоз, то это мой пациент. Где у меня медом намазано, скажите, родимые? Я затру это место вплоть до костей.
Раньше я им помогала. Раньше я вообще была добрей и милосерднее в разы. Но что поделать, время беспощадно, беспощадно к милосердию и доброте. И теперь я, как тот грустный удав, что "убежал" погреться на трансформаторном щите, лежу себе, грущу и голодаю. Кормить будете? Нет? Ну тогда я еще погрущу. На солнышке чай не погрустить.
"Я предпочитаю оставлять последнее слово за девушкой"
"Я предпочитаю, чтобы первый шаг делала девушка"
"Я предпочитаю предоставлять инициативу девушке"
И смотрят на меня, как кролики на удава. А я на них, как удав на спасателей. Мож накормят? Не?
Так и сидим...
Предпочитают они... Да знаете, где у меня эта инициатива уже сидит? В печенках. В горле непробиваемым комом застряла. И свербит, свербит, свербит... И не откашляться от нее, треклятой.
"Красивая", - молвил он. Потом подумал и добавил: "Комсомолка, спортсменка и просто красавица!"
Мне стало скучно. Солнце уже давно скрылось за горизонтом, и удав в моем лице загрустил пуще прежнего. "Я ищу его, ищу, а мне попадаются одни только тюлени! И ни одного мальчика...", - почему-то всплыло в голове. Тюлень выжидающе смотрел на меня. Я выжидающе смотрела на тюленя. "Четвертый час ночи", - подумалось вдруг, - "я возлежу на диване в коротеньких шортиках, едва прикрывающих попу, соски, обдуваемые вентилятором, предательски оттопыривают тонкую ткань, а этот тюлень..." Одним словом, тюлень.
- Может сходим в кино?
- Не хочу.
- Пичалька.
Вот уж воистину.