Пеший ход
Пацан сказал - пацан сделал.
UPD: ЗДЕСЬ ДОЛЖНА БЫЛА БЫТЬ КАРТИНКА. НО ПОСЛЕ ПЯТНАДЦАТИ ПОПЫТОК ЕЁ НЕ ПОЯВИЛОСЬ. зВЫНЯЙТЭ. ЕСЛИ У КОГО ТЕКСТ МОЙ В ЛЕНТЕ ДЛИННННЫЙ - ПОПЫТКА КАТА СОТАЯ... ДОРОГОЙ ЖЭЖЭ, НУ ДОЛБАННЫЙ ЖЕ СЛУЧАЙ!
СМОТРИТЕ В ФЕЙСБУКЕ.
Как уже говорилось: пеший ход, рекомендованный "кстолетним" путеводителем 1912 в точности повторить не удалось. Рельеф местности изменился, как уже тоже не молчалось. Броды уже не те, вся ботва. И на колокольню меня матушка не благословит. Во-первых я честно отвечаю на вопрос "проверу", что я толстовец (чтобы не мучить агностиком). Ах толстовец?! Ах, тебе храмина не нужна? Ну тогда и без вида с колокольни перетопчешься! Во-вторых я не одобрила сданную на колбасу Марусю. Да ещё и в журнале питерском вслух и с картинками пропечатала к двухсотлетию. И вообще я - бэтман! Жопа моя приземлится в языческое "славь!", а уши повиснут на дубу в языческом же "правь!".
Но следование букве 1912 нарушено лишь слегка, зато дух на месте! Куда он денется?
Плох режиссёр, ограничивающийся прогонами. Генеральная репитиция маст хэв!
(Фотографий громадьё имеется в моём фейсбуке. Следует за логикой моего потокосознательно-дневникового повествования. И - да! - я действительно пишу от руки во всяких путешествиях - от перепила поперёк США до прогулки вокруг дома. См. фото. Вы не в церкви, вас не обманут! ... В какой-то момент фотографии перетекают из субботы в воскресенье. На худценность не претендуют, атмосфэры не передают. Но! Настоятельно рекомендую вам приехать хоть раз на "Стойкого оловянного солдатика". И сделайте это не для нумамов. Для себя. А там и нумамы подтянутся. Они же всё равно будут похожи на вас. Старая англосакская мудрость. )
Пошли!
ПЕШИЙ ХОД
10.30
Станция Бородино.
Автобус с туристами и визжащие дети. Тётка в лавке еле успевает отхлёстывать чипсы и отстёгивать ядовитое газированное пойло.
В местном клубе - лекция о вреде злых трав и корений.
10.50
Московский-Литовский с видом на Финляндский.
Дама крупных форм в шортах и в широкополой белой шляпе. (Надеюсь на встречу с феминой на шпильках в бейсболке.)
Мимо прошёл отряд пионэров с руководительницами (родными сёстрами тётки в лавке). С рюкзаками (матики). И с бобиком.
Сигаретка с водичкой. Жарко. В тени моментом налетают комары.
11.00
Артиллеристы.
На «окраинных» памятниках людей больше обыкновенного. «К Аракчееву» никто не идёт.
- Скажите, а что там через дорогу?
Говорю. Благодарят. Но не переходят.
Вся Семёновская укрыта отцветающей сиренью. Сквозь плотный аромат зрелости чуется едва бутонный белый шиповник. Очень красиво. Шикарно. Не понимаю, почему женщины любят запах цветов? У мужиков должно сносить крышу.
Напоила шерстяного пионэрского пса водой. Он лёг в тень и отказывался маршировать дальше. Пить кока-колу не хотел. Дети удивлялись. Суетились, ахая, руководительницы. Предлагали бобику колбасу. Безумие головы ведёт к коррозии души. И к смерти меховых бобиков. Собачий язык в льющейся на ладонь воде - как россыпь нежных поцелуев.
Не их собака. Я подошла - перестали ахать и суетиться - рванули дальше. Но напившись и отдышавшись, побежал за ними. Оглянулся. Повилял хвостом. Сделал глазками. И потрусил за пионэрами. Или на базу.
От монастыря чешет бегом безупречно-рельефный мужик в спортивных трусах. Молодой.
У Благодарной России - в 11.20.
Две дамы в расцвете. В шляпах и балетках. В сарафанах. Милые. Задирают голову вверх. Делятся версиями на предмет «что там сверху».
- Кто-то на лошади. Воевали же на лошадях!
- А почему он из пушек?..
Подслушивать дальше нет ловкой возможности. Рядом с Благодарной Россией нас только трое. (Я, Кудин, и в жопе один) Нас трое и один наверху на лошади воюет. Держит ангел копиё, бьёт дракона в жопиё. Дамы сразу говорят тише, смотрят недоверчиво и немного отходят вбок, поджимая губы. Переждать. Я - назойливый мух. Люди - моя пища. Засахаренные фекалии.
Жужжу к лейб-гусарам.
11.45
Лейб-гусары, конная артиллерия.
«Отдалённые» памятники внешнего монастырского периметра, куда машиной никак, а в снег и грязь мало кто хочет. Тут и сейчас никого.
Кофе.
…Ан нет! Совершенство одинокого перекура нарушено благообразным седым пожилым в джинсовой ковбойке. Ненавязчивый. Приветливо откликнулся на пожелание здоровья, обошёл памятник, заложив руки за спину - и ушёл. Из «галочных». Осмотрел. Сделано.
Птицы заливаются, захлёбываются, заходятся. Газонокосилково гудят шмели и шершни. Один подлетает поближе. Стивен Кинг, «Мгла». У меня всего лишь кофе! «Страха и ненависти в Лас-Вегасе» не обломится.
12.25
Внутри монастыря торгуют церковным барахлом. И заводными собачками до кучи. Рядом со Спасом Нерукотворным - новый арт-объект. По монастырю бродят матроны с шифоновыми шарфами расцветок «вырви глаз» на башке. Лица пытаются изобразить из себя смирение и благолепие.
Настоятельница в тени куста сирени несёт в уши двоим благоересь. Вероятно во спасение, судя по подхваченной с середины фразе «…если умер в младенчестве - то и слава богу!» Сомнительная слава. Но как психотерапевтический приём иногда работает. Замечает, что я прислушиваюсь. Начинает глаголить театральней. Про прийти к богу… Куда к богу идти? Бога можно только в себе найти. Он там, внутри. Забился в дальний уголок. Как испуганная шиншилла. Отвлекаюсь… Включаюсь обратно на речах о том, что мы все должны работать. Мы все. Каждый. Это верно. Не поспоришь. Только зачем же заводиться, как Иоанн Кронштадтский? Люди уходят понурые. Тоскливые. Должны бы по хорошему уходить печальные. Незачёт матушке. Да она, в общем-то, прораб обыкновенный. Но зачем тогда на себя функции архитектора брать? Мы все должны работать. Мы все. Каждый. Каждый на своём месте. Кому велено утешать - не проповедуйте! Люди явно светские. Пришли с опаской. Зачем в такой день? Почему под сиренью?
На фоне торговли заводными собачками всё это - чистый Свифт.
Воздушные шарики и синтетические розовые парики - НДС покаяния.
На этом барахле монашкам не разбогатеть. И верблюдами не стать. Но прикол с игольным ушком своё ещё не отработал.
Пестрит толпа платочковая. Хрустит под каблуками гравий. Мама шипит на крохотную дочурку. По какому-то ерундовому поводу. Причина в том, что мама устала ходить в эдаких-то калошах. И платье пропотело. А ещё не на всех фонах сфотографировано!
Удивительна нескончаемость подобной пленэр-экипировки.
13.10
Шевардинский редут, двенадцатая батарейная рота. Долгий переход. Можно всласть нарассказываться о Наполеоне. (С)путники, отравленные кислородом и утомлённые зноем, будут плестись, не противясь текстам. О своём оживут в тени привала.
Не забыть выслать обещанные фото.
Сюда все автобусами. Что примечательно (оно же - показательно, оно же - знаково) - из автобусов не выходят! Ни зимой (холодно же!), ни детом (жарко же!). Телевизор на колёсах. И они - в нём! Узники телевизора на колёсах.
А я валяюсь в высокой траве. И кофе с сигареткой номер три.
… Ещё два пешехода. Нас есть!
14.25.
Предполагался Музей.
Выпала, промахнувшись. Переползла на ту сторону, под Волынский пехотный. Упала с видом на Главный Монумент.
Фууууф!
Хотела срезать петлю через поле - огребла непролазных чащ перелесков, оврагов, болот, борщевиков (пока по пояс), крапивой по рукам-ногам и лицу. Комары в нечищеных лесочках первый раз почуяли человека. Со всеми вытекающими для последнего.
Людей водить или по дороге. Или по пути через полю, указанному Марьей. Не все любят приключения. И проползать, перепрыгивать, перескакивать. Сползать, вытаскивать кроссовок из топкости осоки.
Это конечно не адреналин. Но «немного нервно».
Уже бродят по обочинам костюмированные. Марафонцы бегут, идут, плетутся.
Кроссовочки мои сегодня фотографированию не подлежат.
15.25.
Главный Монумент.
«Стойкий оловянный солдатик». Костюмированное представление с бабахами и дымом. Комментатор в образе. Любит и знает. С душой.
И мне это всё нравится. Как нравится мне любовь американцев к своей стране. Флаги на домах. Беспрестанное отовсюду «Божехраниамерику!» Так почему бы и не Россию? Пусть будет игрушечное «ура!» и пусть настанет патриотическая нежность. Божехранироссию! Божехраниамерику! Божехранитульскиепряники! (Прикупилась.) Божехранимужиковвкожаныхштанахнажаре!
Лежу на траве в «роще Сашки Ларионовой» (с лёгкой руки читательницы и божехранисашекларионовыхотсамихсебя!) Смотрю сквозь берёзовые кроны (божехраниберёзы!) в голубое небо (божехраниголубоенебо!), курю (божехраникурильщиков!) - и мне ХОРОШО! (БОЖЕ, ХРАНИ ХОРОШО!)
16.10.
Парк при фондохранилище. Вообще никого. Ни в парке. Ни в девственном комплексе зданий фондохранилища. Может и есть сторож-мусульманин в недрах. Скамьи в целлофане. Александр Освободитель (спасибки ему либеральный народец отвесил отменное, от души; ещё и в виде памятников взрывали, у нас не забалуешь! как пропрёт на свободу-равенство-братство - так и памятник и посадим, как миленький!)
Я, Николаич, целлофановые скамейки, липовая куртина.
Ворота к переулку на Бородинскую церковь открыты. Не каждый день такое счастье.
Есть мусульманин! Извергнулся из недр хранилища. Так вот ты какое, главное фондовое сокровище! Посмотрел издалека-подозрительно, как я лавки снимаю и в блокнотик строчу. Но не подошёл. Как только я сама подалась ему навстречу - иззыдил обратно в недра. Как обидно! Я же хотела всего лишь узнать, что там! Как же мне раскрыть тайну фондохранилища?!
16.30.
Бородинская церковь.
Очень уютная, домашняя. Нужна бы была мне, вольтерьянцу-толстовцу, храмина-почта для звуковых писем к богу - только сюда бы ходила.
Сижу на ступеньках. Батюшка внутри бубнит ровно. Красивый баритон. Сочный, мягкий. Самое оно для нормализации уровня адреналина в крови… Господи, помилуй! Чуть с лесенки не свернулась. Ага, тётки завыли меццо-сопрано именно про господипомилуй. Вспомнился старый добрый анекдот: «батюшка, благослови!..»
Хорошая, добрая, камерная церковь. Всегда нравилась. Без помпы она.
… Вот зачем?! Знаю, самый глупый вопрос. Я же за дьячком Бородинской церкви только издали наблюдала, благоговея перед талантами. И вот он - широко шагает. Не в балахоне. В потёртой Джинсе и серой футболке. Сухопарый. Высокий. Сухопарый - не тощий! В футболке жилистая контурированная мышца отменно просматривается. Борода. Волосы густые. Тон в тон. Перец с солью. Борода не окладистая до пупа. Папа Хэм-геолог-стайл. И на ходу своём стремительном мне:
- Красивая церковь?..
Я вскочила, блокнот с ручкой уронила и выхрипела утробно
- Очень!..
(«Исполняется с чувством». С чувством недоенной коровы.)
И у него такооооое лицо стало! Иронично-добродушно-мудро-насмешливо-понимающе-принимающе-кокетливое.
И ушёл.
А я совсем влюбилась.
Три секунды.
Когда говорят о Бородинской церкви - никогда не слышала «батюшка». Только «дьячок». Живёт тут же, при церкви.
Рок-звезда. Нереальный дьяк. Мне теперь что, цветы ему ночью на пороге тайно оставлять? Колокольный звон совпал. «Так я себе это и представляла!»
Три секунды. Предложил бы переспать - понеслась бы босая.
Не предложил, сука!
Шла, улыбаясь как малолетняя. Опомнилась у…
… генерала Уварова - 17.00
(UPD: выяснилось, что Михалыча с ним некогда знакомили, и даже чай он в деревянном домике пил. Пообещал возобновить знакомство.)
…И не надо мне про песнопения-богослужения-кресты-посты-поклоны. Вот эти три секунды между мной и дьячком (или между мной и моим воображением) - это Бог.
Сигаретка, Татьяна Юрьевна, сигаретка!
И, главное, прошёл бы чудак какой лоснящийся-засаленный, батюшка какой с потным пузом - я бы непременно была остроумна, содержательна, искромётна. «Очень!» Оратор! Во всей красе товар лицом!
Если бы все священнослужители так выглядели, такое зеркало души (мимика!) имели - я бы из церкви не вылезала!
(UPD: дома Михалыч строго напомнил, что их есть. Того «белого», что мне попался в винницком селе. Своего «чёрного», дулю ему показавшему вместо ухода от мирских сует. Два на две немалые жизни?.. Да-да-да, я демон, гыгыгы! Я часть той силы, что вечно обещает зло, а по факту - читайте в Гёте.)
Си-га-рет-ка!
17.20
Горки. Рабочее место Кутузова.
Тут увидели французов.
Сценик вью на семейный хисторикал пойнт «Три берёзы». Моё первое падение с галопа. С какого надо галопа. «Аллюр “Три креста!” - я лечу! - долетался, Айболит! Теперь тебя лечить будем!» Моя дочь - настоящий пацан! - первым делом лошадь отловила. «Если что с позвоночником - всё равно нельзя шевелить». Да-да, сама до конюшни бы дошла. Взнузданная, пожирая траву. А это - гематомы в околожрательных топографиях.
Анекдот «- как вы вырастили такую хорошую девочку? - ложь, угрозы, шантаж - всё просто» - он на платформе достоверности. Но угрожая - будь готов и способен реализовать. Это для сильного нелегко. Для слабого - невозможно. Любовь к помёту опция встроенная. Речь идёт не о любви, а о силе. Любовь слабых плодит слабаков.
17.50
Егеря и матросы. ДОТ.
Никого. Одинокий ландыш. Не я. Под берёзой, где я - одинокий ландыш.
18.00.
Лестница к «Печке».
Лестница-мостик над ручьём Стонец.
И вот уж не предполагала встретить безупречно-туристически снаряжённое трио! Мама, Малыш и Рома.
Мама - красивая, стильная, молодая тёлка. Рома - такой себе Рома. Лет тридцати. Жлобовато-снобовато-понтовато («типакруто!») - пока в лайт-варианте. Несмотря на всего лишь тридцать, неплохой рост и отменную исходную фигуру - слегка пузоват.
Малыш лет пяти. Покорил. Серьёзен. Не нумам. Пешком через поле по жаре (идут от Семёновской через кавалергардов). Снял рюкзак. Сел на камешек.
- У тебя красивые родители, - надо же как-то завязать светскую беседу.
- Красивая мама. И красивый Рома, - уточнил.
Мама занята Ромой. Рома занят собой. Прыгает по ручью, позируя. Мама Малыша снимает Рому.
Малыш достал из рюкзака бутылочку воды. Спокойно ждёт. Перекинулись ещё парой-тройкой слов. Мы с Малышом дожидались, когда Мама с Ромой наиграются в фото. Так поступают все вежливые и выдержанные люди. Даже на Острове, где Баба С Факелом.
Обменялись благодарностями.
Маме и Роме - респект. Если на нумамов напердети и за собой глядети - вырастают пацаны!
Малыш правильно и хорошо одет, в удобном для спины рюкзаке, всё необходимое при себе имеет. Свободен! В пределах видимости…
Рома предлагает ему руку, «встать с камня». Пацанский заботливый жест. Малыш понимает - и принимает. С Ромы облетает шелуха. Лайт-прикид - то для публики.
18.10
«Печка».
У «Печки» птички дают концерт.
Мечтаю о дьячке.
19.00
Кавалергарды. Кирасиры. Кавалерия Раевского.
«Чёрному» офицеру двадцать один год.
«Фрезовому» - двадцать пять.
Меня здесь всегда коротит. Даже больше, чем на багратионовых флешах. Тут кругом «дарсонвалева» земля, но именно это место…
Ещё остался кофе. Выпью с тяжёлой кавалерией.
Даже про дьячка забыла!.. Если забыла, почему упомянула? К нему подходит «высший шик кавалергарда - отсутствие всякого шика». Есть мужчины, которые «просто такие». Писала уже. «Отойти в сторону и посмотреть».
Закрыть глаза, остановить бесконечный внутренний монолог - и они здесь. Все. Все здесь сохранены. Выбиты под ноль в безобразной Бородинской бойне. Сохранены на резервный диск этой земли.
Как бы я объяснила это «нумамам» и «онижедетям» всех возрастов и полов? Если бы я была хорошим священнослужителем, как бы я объяснила ЭТО? «Смотрели “Пятый элемент”? Видели, как Милку под конец заколбасило? Вот примерно то же. Только без спецэффектов, без шума и пыли. И не в кино, а на самом деле!»
Мощный поток ЖИЗНИ, навсегда оставшийся здесь. Они - ЗДЕСЬ.
Над полем разливается колокольный гул. Не адский эклектичный запил на Николу Можайского. На одном аккорде, но не монотонно.
Всего ничего - но совпадает с Потоком. «Всего ничего» такого Потока - это Откровение. Это Вечность. «Всего ничего» - всё и ничего. Атом и Вселенные. Горе, которое не опишешь. И таковое же счастье.
Очнувшись - не опишешь. Никогда не опишешь. Никто не опишет.
Только слёзы ручьём и оттаивают мышцы, окоченевшие на жаре.
Откровения даже формата лайт - это слишком для живого тела.
Пустые синие строчки на глупой бумаге - хрупкий мостик из мира Потока в мир физиологии жалкой плоти. Выпустишь ручку, перестанешь балансировать словами - и не вернёшься. Однажды обязательно не вернёшься. Писать - это цепь, связывающая тело с якорем места тела.
Тому, кто способен испытывать подобное, остаётся лишь перебирать слова. Откровения неподъёмны и легки. Тягосто-мутны и кристально-прозрачны. Смерть и рождение. И тот, кто дал мне способность испытывать откровения, должен был дать и способность их… Но я всего лишь жалкий беллетрист, таскающий за собой ядерный чемодан. И умеющий петь песню «Валенки». И всё. И пиздец.
Зато херни напорешь (этот дурак, как и все прочие подобные о подобном - порет в письменной форме!) - и отпускает с берегов Потока…
Здесь надо быть одному. Один на один с миром. Ада-рая Потока никому не желаю, но и окунаться в сто двадцать пятое в чёртовом периоде божественное приближение - освежает.
И курить.
Курить, курить, курить!
Ангелы не курят?
Курят даже ангелы-лошади. Что им капля никотина после того, как и что с ними было здесь! Вот, пожалуйста - курящий крылатый конь.
Место, где нет дуализма. Но невозможно выразить недуальность.
Заповедник Юнеско, красивые виды, много памятников. И это правда. Правда роман «В&М», и буква «а» - правда.
Но когда экскурсоводы тараторят заученно-безмодуляционно «благадатнаяземля» - я чувствую себя курящим крылатым конём, жаждущим битвы. Это нехорошо. Но не зря меня мама в детстве к психиатрам водила чаще, чем в цирк. Что правда куда реже, чем папа в Оперный.
Одесса - она «чтобы вернуться» и «начало всего».
Бородинское поле - всегда и бесконечно.
20.00
Рубо.
То, что Алексей Францевич одессит французского происхождения, немецкий гражданин и русский художник - всегда меня забавляло. Эдакий кунштюк. И как я могу не любить одессита, который страстно любил Льва?
Вид на бойню на семёновских флешах.
20.20
Кирасиры, драгуны.
20.30
Финляндский полк. Перекур с капитаном Огарёвым. Вормально иными источниками полагается, что лейб-гвардии Финляндский полк завершил битву. Туда-сюда перекидывались наши с французами Семёновским ручьём. Пока пятнадцатичасовая бойня не завершилась «по естественно-природным причинам». Слова простые. Обнять и плакать. Но некого обнять.
21.00
Станция Бородино.
Сейчас модно всё считать.
Считаю:
Двадцать пять километров.
Десять с половиной часов.
Скурено сколько-то сигарет, выпито несколько литров воды. Без газа. И литр кофе. С сахаром. Съедено два огурца (у меня с собой было! Было с собой два огурца. Свежих. Пить водку на такой жаре бессмысленно - она тут же вылетает. Ни уму, ни сердцу. Нет, за компанию в ключевых точках - это да. Но я водку, честное слово, пью для запаха…)
Влюбилась один раз.
Откровение - одно, лайт (спасибо за лайт, молодая была уже немолода для того, чтобы дать дуба под берёзой в одиночестве, не было бы должного писательского шику!)
Разумеется, двадцать пять километров можно было бы пройти быстрее. Но я останавливалась, наслаждалась, писала… С людьми я буду говорить, размахивать руками, декламировать стихи и прочим образом себя неприлично вести. Это тоже требует времени. Любое удовольствие требует времени. Мы же тут не галки ставим. А весомые такие the dot in front of a name…
Вы же уже не путаете пеший ход с пешеходной экскурсией, а божью искру с пьезоэлементом?..
По всем вопросам пешего хода писать, как и прежде, на 5290935@bk.ru
Есть возможность заночевать - и тогда я не только весь день, но и весь вечер на арене. Под таджикский плов (лагман, шурпу). Под выпить и закусить. Хотите - читаю вам "из себя". Хотите - о жизнелюбви. Ночёвка в яхт-клубе (и вот тут отключили в себе Рому. Яхт-клуб - это не пять звёзд и понты. Яхт-клуб -это и такое место, где есть вода и "кадеты". И даже дяденька, обучающий хождению под парусами. Тут ещё есть сосновый бор. Пляжик. Отличное место для посиделок на воздухе. И в застеклённом во всю стену помещении. Койко-места. И минимальные удобства. На электричке вы или на машине - непринципиально. Сейчас мне удобнее вы на машине. Автомобильные экскурсии тоже никто не отменяет. Они отлично себя зарекомендовали. Но зимой мы пешком точно не походим. У вас пуговицы отвалятся.
"Одного" работаю только в очень индивидуальных случаях. Во-первых алчность-алчность. А во-вторых - для меня же каждый секс по любви. И кто был - знает, что Парамон яростен и не халтурит. И когда я с одним не попадаю в резонанс - это тяжко. И мне. И ему, одному. Это не значит что человек вдруг бесчувственное кю. Нет. Иначе бы его ко мне не занесло. Таки фильтр. Я же не контора, гонящая ширпотреб. Но иногда один человек - он просто другой. Он хочет направо-налево, а я тут лоб об единорог крошу. Я потом как после тяжёлой травмы. Честное слово. Но, конечно же, такое бывает крааааайне редко. Вот с Ларисой мне и сам на сам было в кайф. У неё было чувство кожи. Даша, с тобой тоже было ОК! Но всё-так куда как лучше двое-трое-четверо. Причём - чтобы компания друзей. Вот Илона, Марина и Ярослава - вы в сердце моём. Илона, слёзы под Сент-Готард - никогда не забуду в хорошем смысле словосочетания.
Всех люблю, трамвай куплю! Все вопросы по авторским прогулкам "Писательская кухня на Бородинском поле" - в почту 5290935@bk.ru
А я погружаюсь с головой в текущую рукопись. Дедлайн не за горами дремучими, а я никого никогда не подводила. Даже если подводили меня. Если и это имелось в виду под "подставь щёку" - то мои отпижжены по самое не балуй. Это вам любой, работавший со мной издатель, продюсер,редактор и проч. - подтвердит! Скажет: "Сука страшная! Но чтобы хоть раз по срокам подвела, блядина? - так нет! Хотя мы умоляли!.." :)
UPD: ЗДЕСЬ ДОЛЖНА БЫЛА БЫТЬ КАРТИНКА. НО ПОСЛЕ ПЯТНАДЦАТИ ПОПЫТОК ЕЁ НЕ ПОЯВИЛОСЬ. зВЫНЯЙТЭ. ЕСЛИ У КОГО ТЕКСТ МОЙ В ЛЕНТЕ ДЛИННННЫЙ - ПОПЫТКА КАТА СОТАЯ... ДОРОГОЙ ЖЭЖЭ, НУ ДОЛБАННЫЙ ЖЕ СЛУЧАЙ!
СМОТРИТЕ В ФЕЙСБУКЕ.
Как уже говорилось: пеший ход, рекомендованный "кстолетним" путеводителем 1912 в точности повторить не удалось. Рельеф местности изменился, как уже тоже не молчалось. Броды уже не те, вся ботва. И на колокольню меня матушка не благословит. Во-первых я честно отвечаю на вопрос "проверу", что я толстовец (чтобы не мучить агностиком). Ах толстовец?! Ах, тебе храмина не нужна? Ну тогда и без вида с колокольни перетопчешься! Во-вторых я не одобрила сданную на колбасу Марусю. Да ещё и в журнале питерском вслух и с картинками пропечатала к двухсотлетию. И вообще я - бэтман! Жопа моя приземлится в языческое "славь!", а уши повиснут на дубу в языческом же "правь!".
Но следование букве 1912 нарушено лишь слегка, зато дух на месте! Куда он денется?
Плох режиссёр, ограничивающийся прогонами. Генеральная репитиция маст хэв!
(Фотографий громадьё имеется в моём фейсбуке. Следует за логикой моего потокосознательно-дневникового повествования. И - да! - я действительно пишу от руки во всяких путешествиях - от перепила поперёк США до прогулки вокруг дома. См. фото. Вы не в церкви, вас не обманут! ... В какой-то момент фотографии перетекают из субботы в воскресенье. На худценность не претендуют, атмосфэры не передают. Но! Настоятельно рекомендую вам приехать хоть раз на "Стойкого оловянного солдатика". И сделайте это не для нумамов. Для себя. А там и нумамы подтянутся. Они же всё равно будут похожи на вас. Старая англосакская мудрость. )
Пошли!
ПЕШИЙ ХОД
10.30
Станция Бородино.
Автобус с туристами и визжащие дети. Тётка в лавке еле успевает отхлёстывать чипсы и отстёгивать ядовитое газированное пойло.
В местном клубе - лекция о вреде злых трав и корений.
10.50
Московский-Литовский с видом на Финляндский.
Дама крупных форм в шортах и в широкополой белой шляпе. (Надеюсь на встречу с феминой на шпильках в бейсболке.)
Мимо прошёл отряд пионэров с руководительницами (родными сёстрами тётки в лавке). С рюкзаками (матики). И с бобиком.
Сигаретка с водичкой. Жарко. В тени моментом налетают комары.
11.00
Артиллеристы.
На «окраинных» памятниках людей больше обыкновенного. «К Аракчееву» никто не идёт.
- Скажите, а что там через дорогу?
Говорю. Благодарят. Но не переходят.
Вся Семёновская укрыта отцветающей сиренью. Сквозь плотный аромат зрелости чуется едва бутонный белый шиповник. Очень красиво. Шикарно. Не понимаю, почему женщины любят запах цветов? У мужиков должно сносить крышу.
Напоила шерстяного пионэрского пса водой. Он лёг в тень и отказывался маршировать дальше. Пить кока-колу не хотел. Дети удивлялись. Суетились, ахая, руководительницы. Предлагали бобику колбасу. Безумие головы ведёт к коррозии души. И к смерти меховых бобиков. Собачий язык в льющейся на ладонь воде - как россыпь нежных поцелуев.
Не их собака. Я подошла - перестали ахать и суетиться - рванули дальше. Но напившись и отдышавшись, побежал за ними. Оглянулся. Повилял хвостом. Сделал глазками. И потрусил за пионэрами. Или на базу.
От монастыря чешет бегом безупречно-рельефный мужик в спортивных трусах. Молодой.
У Благодарной России - в 11.20.
Две дамы в расцвете. В шляпах и балетках. В сарафанах. Милые. Задирают голову вверх. Делятся версиями на предмет «что там сверху».
- Кто-то на лошади. Воевали же на лошадях!
- А почему он из пушек?..
Подслушивать дальше нет ловкой возможности. Рядом с Благодарной Россией нас только трое. (Я, Кудин, и в жопе один) Нас трое и один наверху на лошади воюет. Держит ангел копиё, бьёт дракона в жопиё. Дамы сразу говорят тише, смотрят недоверчиво и немного отходят вбок, поджимая губы. Переждать. Я - назойливый мух. Люди - моя пища. Засахаренные фекалии.
Жужжу к лейб-гусарам.
11.45
Лейб-гусары, конная артиллерия.
«Отдалённые» памятники внешнего монастырского периметра, куда машиной никак, а в снег и грязь мало кто хочет. Тут и сейчас никого.
Кофе.
…Ан нет! Совершенство одинокого перекура нарушено благообразным седым пожилым в джинсовой ковбойке. Ненавязчивый. Приветливо откликнулся на пожелание здоровья, обошёл памятник, заложив руки за спину - и ушёл. Из «галочных». Осмотрел. Сделано.
Птицы заливаются, захлёбываются, заходятся. Газонокосилково гудят шмели и шершни. Один подлетает поближе. Стивен Кинг, «Мгла». У меня всего лишь кофе! «Страха и ненависти в Лас-Вегасе» не обломится.
12.25
Внутри монастыря торгуют церковным барахлом. И заводными собачками до кучи. Рядом со Спасом Нерукотворным - новый арт-объект. По монастырю бродят матроны с шифоновыми шарфами расцветок «вырви глаз» на башке. Лица пытаются изобразить из себя смирение и благолепие.
Настоятельница в тени куста сирени несёт в уши двоим благоересь. Вероятно во спасение, судя по подхваченной с середины фразе «…если умер в младенчестве - то и слава богу!» Сомнительная слава. Но как психотерапевтический приём иногда работает. Замечает, что я прислушиваюсь. Начинает глаголить театральней. Про прийти к богу… Куда к богу идти? Бога можно только в себе найти. Он там, внутри. Забился в дальний уголок. Как испуганная шиншилла. Отвлекаюсь… Включаюсь обратно на речах о том, что мы все должны работать. Мы все. Каждый. Это верно. Не поспоришь. Только зачем же заводиться, как Иоанн Кронштадтский? Люди уходят понурые. Тоскливые. Должны бы по хорошему уходить печальные. Незачёт матушке. Да она, в общем-то, прораб обыкновенный. Но зачем тогда на себя функции архитектора брать? Мы все должны работать. Мы все. Каждый. Каждый на своём месте. Кому велено утешать - не проповедуйте! Люди явно светские. Пришли с опаской. Зачем в такой день? Почему под сиренью?
На фоне торговли заводными собачками всё это - чистый Свифт.
Воздушные шарики и синтетические розовые парики - НДС покаяния.
На этом барахле монашкам не разбогатеть. И верблюдами не стать. Но прикол с игольным ушком своё ещё не отработал.
Пестрит толпа платочковая. Хрустит под каблуками гравий. Мама шипит на крохотную дочурку. По какому-то ерундовому поводу. Причина в том, что мама устала ходить в эдаких-то калошах. И платье пропотело. А ещё не на всех фонах сфотографировано!
Удивительна нескончаемость подобной пленэр-экипировки.
13.10
Шевардинский редут, двенадцатая батарейная рота. Долгий переход. Можно всласть нарассказываться о Наполеоне. (С)путники, отравленные кислородом и утомлённые зноем, будут плестись, не противясь текстам. О своём оживут в тени привала.
Не забыть выслать обещанные фото.
Сюда все автобусами. Что примечательно (оно же - показательно, оно же - знаково) - из автобусов не выходят! Ни зимой (холодно же!), ни детом (жарко же!). Телевизор на колёсах. И они - в нём! Узники телевизора на колёсах.
А я валяюсь в высокой траве. И кофе с сигареткой номер три.
… Ещё два пешехода. Нас есть!
14.25.
Предполагался Музей.
Выпала, промахнувшись. Переползла на ту сторону, под Волынский пехотный. Упала с видом на Главный Монумент.
Фууууф!
Хотела срезать петлю через поле - огребла непролазных чащ перелесков, оврагов, болот, борщевиков (пока по пояс), крапивой по рукам-ногам и лицу. Комары в нечищеных лесочках первый раз почуяли человека. Со всеми вытекающими для последнего.
Людей водить или по дороге. Или по пути через полю, указанному Марьей. Не все любят приключения. И проползать, перепрыгивать, перескакивать. Сползать, вытаскивать кроссовок из топкости осоки.
Это конечно не адреналин. Но «немного нервно».
Уже бродят по обочинам костюмированные. Марафонцы бегут, идут, плетутся.
Кроссовочки мои сегодня фотографированию не подлежат.
15.25.
Главный Монумент.
«Стойкий оловянный солдатик». Костюмированное представление с бабахами и дымом. Комментатор в образе. Любит и знает. С душой.
И мне это всё нравится. Как нравится мне любовь американцев к своей стране. Флаги на домах. Беспрестанное отовсюду «Божехраниамерику!» Так почему бы и не Россию? Пусть будет игрушечное «ура!» и пусть настанет патриотическая нежность. Божехранироссию! Божехраниамерику! Божехранитульскиепряники! (Прикупилась.) Божехранимужиковвкожаныхштанахнажаре!
Лежу на траве в «роще Сашки Ларионовой» (с лёгкой руки читательницы и божехранисашекларионовыхотсамихсебя!) Смотрю сквозь берёзовые кроны (божехраниберёзы!) в голубое небо (божехраниголубоенебо!), курю (божехраникурильщиков!) - и мне ХОРОШО! (БОЖЕ, ХРАНИ ХОРОШО!)
16.10.
Парк при фондохранилище. Вообще никого. Ни в парке. Ни в девственном комплексе зданий фондохранилища. Может и есть сторож-мусульманин в недрах. Скамьи в целлофане. Александр Освободитель (спасибки ему либеральный народец отвесил отменное, от души; ещё и в виде памятников взрывали, у нас не забалуешь! как пропрёт на свободу-равенство-братство - так и памятник и посадим, как миленький!)
Я, Николаич, целлофановые скамейки, липовая куртина.
Ворота к переулку на Бородинскую церковь открыты. Не каждый день такое счастье.
Есть мусульманин! Извергнулся из недр хранилища. Так вот ты какое, главное фондовое сокровище! Посмотрел издалека-подозрительно, как я лавки снимаю и в блокнотик строчу. Но не подошёл. Как только я сама подалась ему навстречу - иззыдил обратно в недра. Как обидно! Я же хотела всего лишь узнать, что там! Как же мне раскрыть тайну фондохранилища?!
16.30.
Бородинская церковь.
Очень уютная, домашняя. Нужна бы была мне, вольтерьянцу-толстовцу, храмина-почта для звуковых писем к богу - только сюда бы ходила.
Сижу на ступеньках. Батюшка внутри бубнит ровно. Красивый баритон. Сочный, мягкий. Самое оно для нормализации уровня адреналина в крови… Господи, помилуй! Чуть с лесенки не свернулась. Ага, тётки завыли меццо-сопрано именно про господипомилуй. Вспомнился старый добрый анекдот: «батюшка, благослови!..»
Хорошая, добрая, камерная церковь. Всегда нравилась. Без помпы она.
… Вот зачем?! Знаю, самый глупый вопрос. Я же за дьячком Бородинской церкви только издали наблюдала, благоговея перед талантами. И вот он - широко шагает. Не в балахоне. В потёртой Джинсе и серой футболке. Сухопарый. Высокий. Сухопарый - не тощий! В футболке жилистая контурированная мышца отменно просматривается. Борода. Волосы густые. Тон в тон. Перец с солью. Борода не окладистая до пупа. Папа Хэм-геолог-стайл. И на ходу своём стремительном мне:
- Красивая церковь?..
Я вскочила, блокнот с ручкой уронила и выхрипела утробно
- Очень!..
(«Исполняется с чувством». С чувством недоенной коровы.)
И у него такооооое лицо стало! Иронично-добродушно-мудро-насмешливо-понимающе-принимающе-кокетливое.
И ушёл.
А я совсем влюбилась.
Три секунды.
Когда говорят о Бородинской церкви - никогда не слышала «батюшка». Только «дьячок». Живёт тут же, при церкви.
Рок-звезда. Нереальный дьяк. Мне теперь что, цветы ему ночью на пороге тайно оставлять? Колокольный звон совпал. «Так я себе это и представляла!»
Три секунды. Предложил бы переспать - понеслась бы босая.
Не предложил, сука!
Шла, улыбаясь как малолетняя. Опомнилась у…
… генерала Уварова - 17.00
(UPD: выяснилось, что Михалыча с ним некогда знакомили, и даже чай он в деревянном домике пил. Пообещал возобновить знакомство.)
…И не надо мне про песнопения-богослужения-кресты-посты-поклоны. Вот эти три секунды между мной и дьячком (или между мной и моим воображением) - это Бог.
Сигаретка, Татьяна Юрьевна, сигаретка!
И, главное, прошёл бы чудак какой лоснящийся-засаленный, батюшка какой с потным пузом - я бы непременно была остроумна, содержательна, искромётна. «Очень!» Оратор! Во всей красе товар лицом!
Если бы все священнослужители так выглядели, такое зеркало души (мимика!) имели - я бы из церкви не вылезала!
(UPD: дома Михалыч строго напомнил, что их есть. Того «белого», что мне попался в винницком селе. Своего «чёрного», дулю ему показавшему вместо ухода от мирских сует. Два на две немалые жизни?.. Да-да-да, я демон, гыгыгы! Я часть той силы, что вечно обещает зло, а по факту - читайте в Гёте.)
Си-га-рет-ка!
17.20
Горки. Рабочее место Кутузова.
Тут увидели французов.
Сценик вью на семейный хисторикал пойнт «Три берёзы». Моё первое падение с галопа. С какого надо галопа. «Аллюр “Три креста!” - я лечу! - долетался, Айболит! Теперь тебя лечить будем!» Моя дочь - настоящий пацан! - первым делом лошадь отловила. «Если что с позвоночником - всё равно нельзя шевелить». Да-да, сама до конюшни бы дошла. Взнузданная, пожирая траву. А это - гематомы в околожрательных топографиях.
Анекдот «- как вы вырастили такую хорошую девочку? - ложь, угрозы, шантаж - всё просто» - он на платформе достоверности. Но угрожая - будь готов и способен реализовать. Это для сильного нелегко. Для слабого - невозможно. Любовь к помёту опция встроенная. Речь идёт не о любви, а о силе. Любовь слабых плодит слабаков.
17.50
Егеря и матросы. ДОТ.
Никого. Одинокий ландыш. Не я. Под берёзой, где я - одинокий ландыш.
18.00.
Лестница к «Печке».
Лестница-мостик над ручьём Стонец.
И вот уж не предполагала встретить безупречно-туристически снаряжённое трио! Мама, Малыш и Рома.
Мама - красивая, стильная, молодая тёлка. Рома - такой себе Рома. Лет тридцати. Жлобовато-снобовато-понтовато («типакруто!») - пока в лайт-варианте. Несмотря на всего лишь тридцать, неплохой рост и отменную исходную фигуру - слегка пузоват.
Малыш лет пяти. Покорил. Серьёзен. Не нумам. Пешком через поле по жаре (идут от Семёновской через кавалергардов). Снял рюкзак. Сел на камешек.
- У тебя красивые родители, - надо же как-то завязать светскую беседу.
- Красивая мама. И красивый Рома, - уточнил.
Мама занята Ромой. Рома занят собой. Прыгает по ручью, позируя. Мама Малыша снимает Рому.
Малыш достал из рюкзака бутылочку воды. Спокойно ждёт. Перекинулись ещё парой-тройкой слов. Мы с Малышом дожидались, когда Мама с Ромой наиграются в фото. Так поступают все вежливые и выдержанные люди. Даже на Острове, где Баба С Факелом.
Обменялись благодарностями.
Маме и Роме - респект. Если на нумамов напердети и за собой глядети - вырастают пацаны!
Малыш правильно и хорошо одет, в удобном для спины рюкзаке, всё необходимое при себе имеет. Свободен! В пределах видимости…
Рома предлагает ему руку, «встать с камня». Пацанский заботливый жест. Малыш понимает - и принимает. С Ромы облетает шелуха. Лайт-прикид - то для публики.
18.10
«Печка».
У «Печки» птички дают концерт.
Мечтаю о дьячке.
19.00
Кавалергарды. Кирасиры. Кавалерия Раевского.
«Чёрному» офицеру двадцать один год.
«Фрезовому» - двадцать пять.
Меня здесь всегда коротит. Даже больше, чем на багратионовых флешах. Тут кругом «дарсонвалева» земля, но именно это место…
Ещё остался кофе. Выпью с тяжёлой кавалерией.
Даже про дьячка забыла!.. Если забыла, почему упомянула? К нему подходит «высший шик кавалергарда - отсутствие всякого шика». Есть мужчины, которые «просто такие». Писала уже. «Отойти в сторону и посмотреть».
Закрыть глаза, остановить бесконечный внутренний монолог - и они здесь. Все. Все здесь сохранены. Выбиты под ноль в безобразной Бородинской бойне. Сохранены на резервный диск этой земли.
Как бы я объяснила это «нумамам» и «онижедетям» всех возрастов и полов? Если бы я была хорошим священнослужителем, как бы я объяснила ЭТО? «Смотрели “Пятый элемент”? Видели, как Милку под конец заколбасило? Вот примерно то же. Только без спецэффектов, без шума и пыли. И не в кино, а на самом деле!»
Мощный поток ЖИЗНИ, навсегда оставшийся здесь. Они - ЗДЕСЬ.
Над полем разливается колокольный гул. Не адский эклектичный запил на Николу Можайского. На одном аккорде, но не монотонно.
Всего ничего - но совпадает с Потоком. «Всего ничего» такого Потока - это Откровение. Это Вечность. «Всего ничего» - всё и ничего. Атом и Вселенные. Горе, которое не опишешь. И таковое же счастье.
Очнувшись - не опишешь. Никогда не опишешь. Никто не опишет.
Только слёзы ручьём и оттаивают мышцы, окоченевшие на жаре.
Откровения даже формата лайт - это слишком для живого тела.
Пустые синие строчки на глупой бумаге - хрупкий мостик из мира Потока в мир физиологии жалкой плоти. Выпустишь ручку, перестанешь балансировать словами - и не вернёшься. Однажды обязательно не вернёшься. Писать - это цепь, связывающая тело с якорем места тела.
Тому, кто способен испытывать подобное, остаётся лишь перебирать слова. Откровения неподъёмны и легки. Тягосто-мутны и кристально-прозрачны. Смерть и рождение. И тот, кто дал мне способность испытывать откровения, должен был дать и способность их… Но я всего лишь жалкий беллетрист, таскающий за собой ядерный чемодан. И умеющий петь песню «Валенки». И всё. И пиздец.
Зато херни напорешь (этот дурак, как и все прочие подобные о подобном - порет в письменной форме!) - и отпускает с берегов Потока…
Здесь надо быть одному. Один на один с миром. Ада-рая Потока никому не желаю, но и окунаться в сто двадцать пятое в чёртовом периоде божественное приближение - освежает.
И курить.
Курить, курить, курить!
Ангелы не курят?
Курят даже ангелы-лошади. Что им капля никотина после того, как и что с ними было здесь! Вот, пожалуйста - курящий крылатый конь.
Место, где нет дуализма. Но невозможно выразить недуальность.
Заповедник Юнеско, красивые виды, много памятников. И это правда. Правда роман «В&М», и буква «а» - правда.
Но когда экскурсоводы тараторят заученно-безмодуляционно «благадатнаяземля» - я чувствую себя курящим крылатым конём, жаждущим битвы. Это нехорошо. Но не зря меня мама в детстве к психиатрам водила чаще, чем в цирк. Что правда куда реже, чем папа в Оперный.
Одесса - она «чтобы вернуться» и «начало всего».
Бородинское поле - всегда и бесконечно.
20.00
Рубо.
То, что Алексей Францевич одессит французского происхождения, немецкий гражданин и русский художник - всегда меня забавляло. Эдакий кунштюк. И как я могу не любить одессита, который страстно любил Льва?
Вид на бойню на семёновских флешах.
20.20
Кирасиры, драгуны.
20.30
Финляндский полк. Перекур с капитаном Огарёвым. Вормально иными источниками полагается, что лейб-гвардии Финляндский полк завершил битву. Туда-сюда перекидывались наши с французами Семёновским ручьём. Пока пятнадцатичасовая бойня не завершилась «по естественно-природным причинам». Слова простые. Обнять и плакать. Но некого обнять.
21.00
Станция Бородино.
Сейчас модно всё считать.
Считаю:
Двадцать пять километров.
Десять с половиной часов.
Скурено сколько-то сигарет, выпито несколько литров воды. Без газа. И литр кофе. С сахаром. Съедено два огурца (у меня с собой было! Было с собой два огурца. Свежих. Пить водку на такой жаре бессмысленно - она тут же вылетает. Ни уму, ни сердцу. Нет, за компанию в ключевых точках - это да. Но я водку, честное слово, пью для запаха…)
Влюбилась один раз.
Откровение - одно, лайт (спасибо за лайт, молодая была уже немолода для того, чтобы дать дуба под берёзой в одиночестве, не было бы должного писательского шику!)
Разумеется, двадцать пять километров можно было бы пройти быстрее. Но я останавливалась, наслаждалась, писала… С людьми я буду говорить, размахивать руками, декламировать стихи и прочим образом себя неприлично вести. Это тоже требует времени. Любое удовольствие требует времени. Мы же тут не галки ставим. А весомые такие the dot in front of a name…
Вы же уже не путаете пеший ход с пешеходной экскурсией, а божью искру с пьезоэлементом?..
По всем вопросам пешего хода писать, как и прежде, на 5290935@bk.ru
Есть возможность заночевать - и тогда я не только весь день, но и весь вечер на арене. Под таджикский плов (лагман, шурпу). Под выпить и закусить. Хотите - читаю вам "из себя". Хотите - о жизнелюбви. Ночёвка в яхт-клубе (и вот тут отключили в себе Рому. Яхт-клуб - это не пять звёзд и понты. Яхт-клуб -это и такое место, где есть вода и "кадеты". И даже дяденька, обучающий хождению под парусами. Тут ещё есть сосновый бор. Пляжик. Отличное место для посиделок на воздухе. И в застеклённом во всю стену помещении. Койко-места. И минимальные удобства. На электричке вы или на машине - непринципиально. Сейчас мне удобнее вы на машине. Автомобильные экскурсии тоже никто не отменяет. Они отлично себя зарекомендовали. Но зимой мы пешком точно не походим. У вас пуговицы отвалятся.
"Одного" работаю только в очень индивидуальных случаях. Во-первых алчность-алчность. А во-вторых - для меня же каждый секс по любви. И кто был - знает, что Парамон яростен и не халтурит. И когда я с одним не попадаю в резонанс - это тяжко. И мне. И ему, одному. Это не значит что человек вдруг бесчувственное кю. Нет. Иначе бы его ко мне не занесло. Таки фильтр. Я же не контора, гонящая ширпотреб. Но иногда один человек - он просто другой. Он хочет направо-налево, а я тут лоб об единорог крошу. Я потом как после тяжёлой травмы. Честное слово. Но, конечно же, такое бывает крааааайне редко. Вот с Ларисой мне и сам на сам было в кайф. У неё было чувство кожи. Даша, с тобой тоже было ОК! Но всё-так куда как лучше двое-трое-четверо. Причём - чтобы компания друзей. Вот Илона, Марина и Ярослава - вы в сердце моём. Илона, слёзы под Сент-Готард - никогда не забуду в хорошем смысле словосочетания.
Всех люблю, трамвай куплю! Все вопросы по авторским прогулкам "Писательская кухня на Бородинском поле" - в почту 5290935@bk.ru
А я погружаюсь с головой в текущую рукопись. Дедлайн не за горами дремучими, а я никого никогда не подводила. Даже если подводили меня. Если и это имелось в виду под "подставь щёку" - то мои отпижжены по самое не балуй. Это вам любой, работавший со мной издатель, продюсер,редактор и проч. - подтвердит! Скажет: "Сука страшная! Но чтобы хоть раз по срокам подвела, блядина? - так нет! Хотя мы умоляли!.." :)