ПАМЯТНИК НЕИЗВЕСТНОМУ КОТУ
Давным-давно... (это чтобы вздрогнул Камаев) жила-была на свете женщина. Она и сейчас живёт. Назовём её, скажем, Люба. Любовь Савельевна. Звали её все запросто - Савельевна. Ездила Савельевна тоже запросто - на последнем Gelandewagen'е. Ходила прямо по стройке в резиновых сапожках, а когда под её спину лепили джакузи - так и ватником не брезговала. В общем, душевная приятная женщина, которая могла стать жёстче перешпаренного бифштекса из старого буйвола. Всё как и положено богатой тётеньке. Обыкновенная тётка Савельевна, которую все любили. А Савельевна очень любила котов.
И вот уже въезжать Савельевне в новый особняк, а на стройке котёнок прижился. Приблудился, прижился и дать пинка человеку - Савельевне, как хабалке хуёв напихать. А вот котёнку - не смогла. И пригласила его до хаты. До особянка, прямо скажем. Котёнок носом повертел, но согласился. Британцы, уже переселенные со старого места на новое, сперва пытались носами поводить, но она, не будь Савельевна, им по жопам нашпыняла и сказала беспородного котёнка любить как брата, не то вислоухий пиздык им, британцам. Ну и котёнок им ещё добавил. В общем, зажили все мирно и дружно, но беспородный свои условия обговорил: мол, живу, но шляюсь где и когда хочу!
Савельевна согласилась. Стали все жить-поживать, а котёнок Федя ещё и шляться.
В особняк въехали осенью. А за зиму котёнок Федя вымахал в котище Фёдора и строил уже не только британцев и парочку алабаев в вольере. Но и саму Савельевну.
Неизбежно наступил неизбежный март.
И Котище Фёдор пропал.
Горю Савельевны не было предела. Начался в особняке у Савельевны полный беспредел а-ля начало-развала-передела и прочая перестройка. Потому что Савельевна всех строит и перестраивает с дикими орами на предмет того: "Где кот, сука, Федя?!!" Ищут домочадцы, ищут таджики. Савельевна хотела ОМОН в ружьё поднять, тряхнув связями, но ей вовремя стакан налили. Решила с ОМОНОМ повременить. Потому как вспомнила, что недавно гайцу рожу набила. Гаец - он не омоновец, конечно, но мало ли... Налили Савельевне ещё стакан - а она плачет, как дитя малое. Британцы не милы. Алабаи не любезны. Подать кота, сука, Федю и пиздец! Потому что домашние диктаторы - они самые любимые.
Кое-как спать уложили Савельевну. Дав клятву, что будут искать кота, сука, Федю, всю ночь, весь день, пока не найдут живого или... На или все осеклись, как тот побиторожий гаец. Тяжёлый, как бетонный фундамент под бассейн взгляд Савельевны ясно всем дал понять, что "или" не дано. Потому что всем тогда будет то самое "или".
Во сне Савельевна той ночью даже улыбалась. Баба она самоироничная и потому, вероятно, смеялась над собой, вспоминая, как стояла она на развилке, поворачивать готовилась до родного посёлка, а тут в матюгальник прокричали, де, мерседес госномер такой-то, сдайте, к хуям, к обочине! Раз пятнадцать прокричали. А Савельевна сидит за рулём и громко возмущается, мол, что это за мудак на мерсе, что никак, пидорас, к обочине не сдаст! Что это за, блять, госномер такой-то совсем уже без руля и без крыши, пень глухой, накупят прав и мерседесов, понасосут, а рабочим людям проезду нет спокойного! И стрелка, сука, из-за него, из-за этого мудака, чи то сиповки на мерсе, наверное, никак не загорается! Пока под самую Савельевну матюгальник не подъехал, гаец из него не вышел, и Савельевне что-то матерно и про мерседес, и про госномер не прокричал. А она же ж на Гелендвагене и госномер нихера не помнит, можно подумать, вы свои госномера помните. Так она его - гайца - за невежливое обращение дверью - рраз!, животом от колено - херрак!.. Извинялся потом, да. То есть - извинялась. Савельевна. За госномер. Долго все извинялись, ржали, а гайцы, в общем-то, тоже с чувством юмора оказались.
Но пришло утро и Савельевна загрустила, потому что кота, сука, Фёдора, всё ещё не обнаружилось. Шёл третий день мартовской пропажи кота.
Савельевна срулила, а грустные таджики всей шоблой отправились искать кота, сука, Фёдора. По полям и по лесам мартовским гоняли зайцами. Красными рыбами, дорадами, макрелью и даже тюлькой в томатном соусе - любимым блюдом кота, сука, Феди, размахивали. Время шло к вечеру. Савельевна обещала ввечеру массовые расстрелы после пыток. И выслать обратно в Таджикстон.
И вот идут они, понурые хорошие таджики - муж и жена, к слову, - и тут - чу! Видит таджичка Саша (её звали как-то сложно, потому Савельевна звала её Саша - эту моду она переняла у моего мужа, а что нашего Вовчика зовут не Вова, а Тагоймурод и фамилия его вовсе не Вовчик, а Тагоев - то уже все друзья знают). Где мы остановились?.. На "чу!" Видит таджичка Саша - "чу!" - белое пятно на сумрачной вечерней мартовской подмосковной грязи. В смысле - дороге. Кот! Кот Федя! Белый, сука, кот, сука, Фёдор! Мёртвый, падла! И даже уже слегка негнущийся!
Упала таджичка Саша на колени перед котом, сука, Фёдором. Омыла его слезами. Так хуй он ожил. Тут вам не сказка. Тут вам жестокая реальность, в которую скоро вернётся Савельевна на Гелендвагене, могущая даже рашн-гайцу выписать дверью по выступающим частям организма. Что уж говорить о таджиках.
А муж таджички Саши Петя (тоже как-то иначе, но Петя - лучше) - тот вообще дар речи потерял, потому что и у таджиков бабы смелее, умнее и находчивее. Петя застыл. Саша на коленях рыдает у дохлого хладного тела кота, сука, Фёдора. Ну, картина ясна, и что вы понимаете в апокалипсисах!
Петя так и остался стоять замороженный на дороге. А Саша метнулась домой, сказав Пете: "Охраняй!" Метнулась домой и прямо в прихожей увидела большую коробку от новых сапог Савельевны, которую та утром там покинула. Хорошая большая коробка от сапог хорошего такого большого обувного бренда с голенищем по типу ботов для верховой езды. И с этой коробкой Саша метнулась к Пете, стоящему над котом, сука, Федей, ледяной скульптурой. У нас, чай, в марте, урюк не цветёт.
Запаковала Саша кота, сука, Фёдора. Точнее то, что от него осталось, в коробку из под брендовых сапог, вручила Пете, предварительно его разморозив доходчивыми русскими словами и наказала кота, сука, Фёдора, похоронить в укромном месте. Где-нибудь в чаще. Савельевна пострадает, пострадает, да и забудет. Ну, хотя бы боль утихнет. Время не такое лечит. Лишь бы тела не увидала.
Но не проконтролировала Саша своего Петю, потому как ей уже домой надо было нестись, надраивать, напаривать и какие-то датчики в бассейне крутить, чтобы бассейн не потел, а у Пети в голове мозгов совсем нихт. Как будто он не таджик, а узбек.
И вот этот самый безмозглый Петя взял, да и выкинул коробку с телом, сука, святого кота Фёдора в помойку. Но не в ближайшую, а типа ещё пропиздюхал до следующего коттеджного посёлка. Чтобы Савельевна не заметила. Ну и ещё он, Петя, подумал, что богатые русские женщины, рассекающие на Гелендвагенах, по помойкам не роются. Вот с херов таджик Петя решил, что он хоть что-то знает о богатых русских женщинах, рассекающих не Гелендвагенах? Совершенно непонятно, нах! Ну, кроме того, что Петя был безмозглый, о чём уже заявлено.
А Савельевна, попив с подругой из соседнего коттеджного посёлка и поплакав о пропавшем коте, сука, Фёдоре, поехала домой. Женщина она, в принципе, добрая. Потому ей не очень хотелось убивать таджиков. Если они не нашли кота. Надеялась, что нашли. А если не нашли - надо убивать. Илюшенька... Тьфу ты! То есть - Савельевна, она же добрая. Когда трезвая. Ну и когда слово не дала. А слово дала - пиздец. Держит. За горло. Мёртвой хваткой. Потому и оттягивала момента приезда домой. На всякий случай.
И вот рулит Савельевна медленно. То смеётся, типа - сейчас домой приду, а там кот, сука, Фёдор чаи с плюшками гоняет. Пизды выпишу и всё прощу. Или даже так прощу. Так прощу, без пизды! То плачет - а вдруг как не нашёлся? С воображением Савельевна женщина, да. И едет медленно, чтобы воображению не мешать. И вдруг видит - в помойку воткнута картонная коробка, сильно похожая на коробку от сапог. Таких, что на ней! Интересно, какая это тут ещё сука себе такие сапоги прикупила? Прям вот все так и летают на Пятую Авеню, мёдом им там помазано, дряням!
Притормозила Савельевна. Остановилась. Вышла из мерседеса госномер такой-то. Пошла к мусорке. Взяла коробочку. Не знаю, что она там ожидала увидеть. Ну, не визитку же дамы "в точно таких сапогах" в самом деле. Сама уже потом оправдывалась, мол, иррациональный импульс. В натуре, с херов мусорку ворошить? Но тогда пошла к мусорке и взяла из мусорки коробочку. А коробочка не только большая, но и... правильно! - тяжёлая. Казалось бы - выбрось обратно! Вдруг там бомба! Или кусок окаменевшего говна. Но нет... Иррациональный импульс продолжался, ширился и креп. Савельевна открыла коробку.
А там.
Кот.
Сука.
Фёдор.
Мёртвый.
........................................................................................!!! -
сказала Савельевна, упала на колени прямо в грязь и зарыдала, осыпая окоченевшую морду кота, сука, Фёдора, поцелуями.
.........................................................................................!!! - орала Савельевна на таджиков и Петя упал в обморок, а Саша дрожала и забыла даже фарси, какой там, нахуй, русский.
Часа через четыре Савельевна, углушив две бутылки односолода, смогла внятно прохрипеть:
- Похоронить с почестями!
Вначале Саша ломанулась хоронить Петю. Но Савельевна сказала, что Петю надо привести в чувство и похоронить с почестями кота, сука, Фёдора.
И вот когда уже лопата вгрызалась в промёрзшую мартовскую рассейскую землю. А Савельевна сама привела кота, сука, Фёдора, в божеский вид, никому не передоверив это дело, и уложила его в какую-то мегаохуенную деревянную коробку из под чего-то сильно сувенирного, что некогда на Крайнем Верхнем Севере преподнёс ей сам... Тут к торжественной похоронной композиции подошёл....
Белый кот.
Сука.
Фёдор.
И ласково потёрся об голенище сапога Савельевны, державшей в руках ящик из карельской берёзы. С его напомаженным забальзамированным телом.
***
На следующее утро Савельевна отвезла кота, сука, Фёдора, к доктору Айболиту. И доктор Айболит кастрировал кота Фёдора. Ещё одного марта Савельевна могла не пережить.
Неизвестного белого кота закопали по-людски. В понтовом ящике из карельской берёзы. И у него даже мраморное надгробие имеется. Памятник, сука, неизвестному белому коту. Именно так он называется с лёгкой руки моего мужа и построившего, собственно, Савельевне особняк. А известная сука кот Фёдор - на фотке выше - по прежнему строит всех в особняке и считает себя куда выше британцев, что видно по его наглой морде. И вообще - выше всех на свете. Кроме Савельевны. В этом смысле кот, сука, Фёдор, настоящая собака.