Пауки (ч. 102)
Больших жирных пауков я не люблю. Какие-то они слишком реально-выпуклые. И видят во мне угрозу или жертву. И я в них тоже. И эстетически... противные, в общем.
...В туалете между пепельницей - жестянкой из-под чая - и углом с нового года поселился паук Степан. Он ко мне хорошо относился, несмотря на то, что время от времени, вытряхивая жестянку, я разрушал все его хитросплетения. Размером он был меньше спичечной головки и меня, видимо, воспринимал как некое природное явление, тучу, что ли, из которой в его тенета изредка сыпятся крошечные кусочки пепла. Завидев тучу, Степан выползал на середину паутины и ждал. Судя по всему - ничем, кроме пепла, он не питался. В конце февраля в противоположном углу появился другой паук. У него было такое же малюсенькое тельце, как у Степана, но на длиннющих многоступенчатых ногах-ходулях. Каждая нога росла сперва вверх, потом вниз, потом вбок. Он явно направлялся к жестянке, но очень путался в своих конечностях, поэтому дорога заняла почти два дня. Захватчик с трудом забрался на чужую паутину и завис, удовлетворённо отдуваясь. Степан забился в самый угол, полагая, что только с расстояния можно оценить такую стройность ног, а может быть, от страха. На следующий день я нашёл Степана рядом с жестянкой, под книгою. Он грустно посмотрел на меня и ушёл в угол. Больше я его не видел. Длинноногий, впрочем, тоже недолго прожил в чужом доме, видимо, так и не научившись питаться пеплом...
...Вдоль пешеходных дорожек из-под снега начали появляться кусты. Если всмотреться, верхушки их веточек соединяют туго натянутые паутинки - не сеть, а именно одиночные нити, на солнце почему-то фиолетового и жёлтого цвета. Ободряемый сочувственными взглядами прохожих, я полчаса лазил по кустам, пытаясь найти творцов этих нитей, но безуспешно. В подъезде на стене сидела бабочка со сложенными крыльями - крупная шоколадница. Вчера её здесь не было. Когда я снял бабочку со стены, она поджала лапки и артистически закатила глаза: ах, мол, погубили! Но я твёрдо решил, что весну мы будем встречать вместе. Но куда её поселить? На балконе по ночам морозно... но в комнате есть подоконник с цветами в горшках. Мои домашние растения ведут себя странно: те, кому положено расти высокими и пышными - куксятся и кривятся. И наоборот. Например, одно, коему быть свойственно парою веточек со скушными листиками, разрослось в целый куст. По слухам, оно называется "денежное дерево". Издевательство какое-то. Пространство между горшками и рамою заплетено паутиной. Это работа Фёдора - паука злого и нелюдимого, размерами к тому же приближающегося к эстетической непереносимости. Летом я выгоню его на улицу. Бабочку я устроил на угол подоконника, оградив от фёдоровых владений бруском для заточки ножей, чтобы она спросонья не вляпалась, куда не надо и отправился на речку.
На речке сошёл лёд, и деревьев, неба и солнца стало значительно больше за счёт отражения в воде. У моих ног в речку впадает ручеёк, в него пытается проникнуть стайка уклеек. Уклейки плещутся на самой поверхности, сверкая серебристыми боками. Деревья спросонья выглядят угрюмо и неряшливо, как... "Старая карга" - пришло мне в голову, и я принялся крутить там эту "каргу", пытаясь поставить её в мужской род или хотя бы во множественное число. Моей щеки коснулось что-то живое и я машинально смахнул его ладонью: маленький коричневый паучок медленно, как на парашюте, опустился в воду рядом с блистающими уклейками. "Сейчас сожрут!" - подумал я, искренне раскаиваясь. Но уклейки не обратили на бедолагу внимания, они наслаждались солнечною ванной, истосковавшись долгою зимою подо льдом. Паучок доплыл до берега, с достоинством отряхнул ноги и влез на прошлогоднюю травинку. Надеюсь, он не простудился...
...В туалете между пепельницей - жестянкой из-под чая - и углом с нового года поселился паук Степан. Он ко мне хорошо относился, несмотря на то, что время от времени, вытряхивая жестянку, я разрушал все его хитросплетения. Размером он был меньше спичечной головки и меня, видимо, воспринимал как некое природное явление, тучу, что ли, из которой в его тенета изредка сыпятся крошечные кусочки пепла. Завидев тучу, Степан выползал на середину паутины и ждал. Судя по всему - ничем, кроме пепла, он не питался. В конце февраля в противоположном углу появился другой паук. У него было такое же малюсенькое тельце, как у Степана, но на длиннющих многоступенчатых ногах-ходулях. Каждая нога росла сперва вверх, потом вниз, потом вбок. Он явно направлялся к жестянке, но очень путался в своих конечностях, поэтому дорога заняла почти два дня. Захватчик с трудом забрался на чужую паутину и завис, удовлетворённо отдуваясь. Степан забился в самый угол, полагая, что только с расстояния можно оценить такую стройность ног, а может быть, от страха. На следующий день я нашёл Степана рядом с жестянкой, под книгою. Он грустно посмотрел на меня и ушёл в угол. Больше я его не видел. Длинноногий, впрочем, тоже недолго прожил в чужом доме, видимо, так и не научившись питаться пеплом...
...Вдоль пешеходных дорожек из-под снега начали появляться кусты. Если всмотреться, верхушки их веточек соединяют туго натянутые паутинки - не сеть, а именно одиночные нити, на солнце почему-то фиолетового и жёлтого цвета. Ободряемый сочувственными взглядами прохожих, я полчаса лазил по кустам, пытаясь найти творцов этих нитей, но безуспешно. В подъезде на стене сидела бабочка со сложенными крыльями - крупная шоколадница. Вчера её здесь не было. Когда я снял бабочку со стены, она поджала лапки и артистически закатила глаза: ах, мол, погубили! Но я твёрдо решил, что весну мы будем встречать вместе. Но куда её поселить? На балконе по ночам морозно... но в комнате есть подоконник с цветами в горшках. Мои домашние растения ведут себя странно: те, кому положено расти высокими и пышными - куксятся и кривятся. И наоборот. Например, одно, коему быть свойственно парою веточек со скушными листиками, разрослось в целый куст. По слухам, оно называется "денежное дерево". Издевательство какое-то. Пространство между горшками и рамою заплетено паутиной. Это работа Фёдора - паука злого и нелюдимого, размерами к тому же приближающегося к эстетической непереносимости. Летом я выгоню его на улицу. Бабочку я устроил на угол подоконника, оградив от фёдоровых владений бруском для заточки ножей, чтобы она спросонья не вляпалась, куда не надо и отправился на речку.
На речке сошёл лёд, и деревьев, неба и солнца стало значительно больше за счёт отражения в воде. У моих ног в речку впадает ручеёк, в него пытается проникнуть стайка уклеек. Уклейки плещутся на самой поверхности, сверкая серебристыми боками. Деревья спросонья выглядят угрюмо и неряшливо, как... "Старая карга" - пришло мне в голову, и я принялся крутить там эту "каргу", пытаясь поставить её в мужской род или хотя бы во множественное число. Моей щеки коснулось что-то живое и я машинально смахнул его ладонью: маленький коричневый паучок медленно, как на парашюте, опустился в воду рядом с блистающими уклейками. "Сейчас сожрут!" - подумал я, искренне раскаиваясь. Но уклейки не обратили на бедолагу внимания, они наслаждались солнечною ванной, истосковавшись долгою зимою подо льдом. Паучок доплыл до берега, с достоинством отряхнул ноги и влез на прошлогоднюю травинку. Надеюсь, он не простудился...