Пир (ч. 92)
Откуда-то сверху, с неба что ли, на угли шлёпнулась добрая вязанка хвороста и тут же ярко загорелась, рассыпая искры как бенгальский огонь.
- Вот и подмога, - заметила птица.
Мы стояли и смотрели на огонь, лишь Матоха сидел на траве. Одной рукой он растирал отдавленную ногу, другой указывал куда-то в темноту. С указанного направления некоторое время было слышно лишь старательное сопение, потом в круг света, прихрамывая, вступило маленькое существо с хитрой лисьей мордочкой. Оно прижимало к пузу толстую стопку листьев кубышки и волокло за собою по земле огромную бутыль.
- От Водяного, - кратко сказало существо, отдавая мне Отчёт, но продолжая крепко держаться за бутыль и с тоской взирая на её мутное содержимое.
- Ладно, Анчутка, оставайся, только этого страдальца, что в орешнике мается, пригласи, - сдобрилась Кикимора.
- Да чего уж там, зови всех, - добавил я.
...Компания подобралась свойская, но всё же после трёх формальных тостов: "за встречу", "за присутствующих здесь дам" и "за храбрых рыцарей" она разбилась на группки по интересам. Отдельно сидели Водяной с Лешим, они тихо о чём-то беседовали, время от времени разливая на троих и закусывая лещиною. Возможно, Кикимора считала не лишним знать, о чём шепчутся два старых интригана, поэтому перед ними болталась левая Голова - самая храбрая, но хитрый Леший сразу предложил спор - сможет ли та выпить залпом ведро первача. Голова и впрямь оказалась храброй и выиграла спор, отчего в дальнейшем не принимала никакого участия в разговоре, лишь бессмысленно вращала глазами и нечувственно пропускала время от времени по стопке. Змей вообще был завзятым анархистом и начальства не выделял - правая его Голова, самая добрая, оказалась в весёлой и простецкой кампании - с Блазником, Матохой, Одноглазым Лихом, Анчуткой и Аукою. Тех и не нужно было подслушивать - они кричали на всю поляну. Начали, конечно, с политики:
- Вот теперича через этого-то мы меж людей паки в силу выйдем!
- Накося-выкуси - в силу! Шидковат он для того, нету в ём тяшести посреди людей!
- А мы-то на что? На что мы-то? Подсобим где-чего!
- Вот подсобник ше нашёлся - по кустам шариться!
- Да нешто ты указ - где мне шариться? Вот как дам по уху - будешь и снизу и сверху отдавленный!
-Тихо, ребята, тихо, - примирительно рокотала Голова, - не след нам от людей ссориться. Кильми паче и этот здесь - себе на уме, не по нашему делу. Сила наша - в нас только. Давайте лучше в салки играть.
Лихо сидело тихо, с чёрной повязкой через единственное око, но мимо рта не проносило. Её выбрали салить, а в пару ей - Ауку, который явно скучал, так как политикой не интересовался. Тот с охотой растворился в темноте, изредка издавая тоскливые "А-у", Лихо - с широко расставленными руками, качаясь, - за ним. Оставшиеся выпили ещё по одной.
- А чего ше Водяной русалок не привёл?
- Взбеленились, слышь, русалки-то, наказано им.
- Вот делов то, наказано! Сиди тут теперича - ни глазом зацепиться, ни рукою нащупать...
- Сатрапы!
- А вот послушайте, ребята, была у меня в давние времена одна русалочка...
В нашей группе было потише. Средняя Голова Змея, самая умная, оказалась к тому же на редкость ехидной:
- Рыцарь, значит? А знаешь, рыцарь, у нас ведётся так: кто царевну спасает, тот на ней и женится?
- Не, - встряла птица, - Маша не в его вкусе. Ему такие как я нравятся - маленькие, компактные. Так, что ли, рыцарь?
- Точно, - ответил я, - только староват я немножко, чтобы жениться...
- Лукавит, изменьщик, - успела вставить птица. А Голова как будто бы осерчала:
- Старый - не подставляйся, барышням голову не крути! Уж самогон кончился... Слушай мой сказ: либо я отнесу этот дурацкий Отчёт, а ты тихо внутри себя ковыряешься, либо валяй сам - приключения, борьба со злом, но будь готов ответить. Зришь границу?
В это время в круге света появилось Лихо. Повязка у него сползла, глаз был мутный, а в руках, в полный охват, оно держало - нет, не Ауку, - здоровую липовую колоду, от которой несло запахом пьяного мёда. Шатаясь, Лихо подошло к нашей компании, поставило колоду передо мною и, отдуваясь, уселось на траву. К колоде был прикреплён кусок картона с надписью крупными печатными буквами. Пока Пришелец разливал, я разобрал: "Себя лишь слушай. д. С." Выпили. Несмотря на сильный туман в голове, я понимал, что сейчас последует безобразная сцена. Пошарив за спиной сидящего рядом Пришельца, я нащупал палку с набалдашником, опираясь на неё, тяжело поднялся на ноги и повернулся в сторону Водяного с Лешим. К моему глубокому разочарованию, их не было на месте, лишь храбрая Голова похрапывала, блаженно закатив жёлтый глаз.
- Эй, рыцарь, да ты, никак, на начальство восстал? - дружелюбно спросила птица.
- Они сказали, что дед Семён умер! - с возмущением ответил я.
- Так он и умер..., а-а, письмо увидел! Так что ж, ты и меня вон видишь, и Машу, и Змея,... не всего, правда..., и всех, но если мы есть в твоей дурной башке - это не значит, что мы живы.
- Я хочу в своей дурной башке увидеть деда Семёна! - упрямо сказал я, садясь и пытаясь заглянуть каждому в глаза.
А все смотрели на Кикимору. Кикимора вздохнула и тихо пробормотала:
- Семён сейчас почти ни с кем, кроме деревьев, не общается.
- Почему? - спросил я.
- Потому что деревья не знают, что такое будущее, - ответила Кикимора.
- Вот и подмога, - заметила птица.
Мы стояли и смотрели на огонь, лишь Матоха сидел на траве. Одной рукой он растирал отдавленную ногу, другой указывал куда-то в темноту. С указанного направления некоторое время было слышно лишь старательное сопение, потом в круг света, прихрамывая, вступило маленькое существо с хитрой лисьей мордочкой. Оно прижимало к пузу толстую стопку листьев кубышки и волокло за собою по земле огромную бутыль.
- От Водяного, - кратко сказало существо, отдавая мне Отчёт, но продолжая крепко держаться за бутыль и с тоской взирая на её мутное содержимое.
- Ладно, Анчутка, оставайся, только этого страдальца, что в орешнике мается, пригласи, - сдобрилась Кикимора.
- Да чего уж там, зови всех, - добавил я.
...Компания подобралась свойская, но всё же после трёх формальных тостов: "за встречу", "за присутствующих здесь дам" и "за храбрых рыцарей" она разбилась на группки по интересам. Отдельно сидели Водяной с Лешим, они тихо о чём-то беседовали, время от времени разливая на троих и закусывая лещиною. Возможно, Кикимора считала не лишним знать, о чём шепчутся два старых интригана, поэтому перед ними болталась левая Голова - самая храбрая, но хитрый Леший сразу предложил спор - сможет ли та выпить залпом ведро первача. Голова и впрямь оказалась храброй и выиграла спор, отчего в дальнейшем не принимала никакого участия в разговоре, лишь бессмысленно вращала глазами и нечувственно пропускала время от времени по стопке. Змей вообще был завзятым анархистом и начальства не выделял - правая его Голова, самая добрая, оказалась в весёлой и простецкой кампании - с Блазником, Матохой, Одноглазым Лихом, Анчуткой и Аукою. Тех и не нужно было подслушивать - они кричали на всю поляну. Начали, конечно, с политики:
- Вот теперича через этого-то мы меж людей паки в силу выйдем!
- Накося-выкуси - в силу! Шидковат он для того, нету в ём тяшести посреди людей!
- А мы-то на что? На что мы-то? Подсобим где-чего!
- Вот подсобник ше нашёлся - по кустам шариться!
- Да нешто ты указ - где мне шариться? Вот как дам по уху - будешь и снизу и сверху отдавленный!
-Тихо, ребята, тихо, - примирительно рокотала Голова, - не след нам от людей ссориться. Кильми паче и этот здесь - себе на уме, не по нашему делу. Сила наша - в нас только. Давайте лучше в салки играть.
Лихо сидело тихо, с чёрной повязкой через единственное око, но мимо рта не проносило. Её выбрали салить, а в пару ей - Ауку, который явно скучал, так как политикой не интересовался. Тот с охотой растворился в темноте, изредка издавая тоскливые "А-у", Лихо - с широко расставленными руками, качаясь, - за ним. Оставшиеся выпили ещё по одной.
- А чего ше Водяной русалок не привёл?
- Взбеленились, слышь, русалки-то, наказано им.
- Вот делов то, наказано! Сиди тут теперича - ни глазом зацепиться, ни рукою нащупать...
- Сатрапы!
- А вот послушайте, ребята, была у меня в давние времена одна русалочка...
В нашей группе было потише. Средняя Голова Змея, самая умная, оказалась к тому же на редкость ехидной:
- Рыцарь, значит? А знаешь, рыцарь, у нас ведётся так: кто царевну спасает, тот на ней и женится?
- Не, - встряла птица, - Маша не в его вкусе. Ему такие как я нравятся - маленькие, компактные. Так, что ли, рыцарь?
- Точно, - ответил я, - только староват я немножко, чтобы жениться...
- Лукавит, изменьщик, - успела вставить птица. А Голова как будто бы осерчала:
- Старый - не подставляйся, барышням голову не крути! Уж самогон кончился... Слушай мой сказ: либо я отнесу этот дурацкий Отчёт, а ты тихо внутри себя ковыряешься, либо валяй сам - приключения, борьба со злом, но будь готов ответить. Зришь границу?
В это время в круге света появилось Лихо. Повязка у него сползла, глаз был мутный, а в руках, в полный охват, оно держало - нет, не Ауку, - здоровую липовую колоду, от которой несло запахом пьяного мёда. Шатаясь, Лихо подошло к нашей компании, поставило колоду передо мною и, отдуваясь, уселось на траву. К колоде был прикреплён кусок картона с надписью крупными печатными буквами. Пока Пришелец разливал, я разобрал: "Себя лишь слушай. д. С." Выпили. Несмотря на сильный туман в голове, я понимал, что сейчас последует безобразная сцена. Пошарив за спиной сидящего рядом Пришельца, я нащупал палку с набалдашником, опираясь на неё, тяжело поднялся на ноги и повернулся в сторону Водяного с Лешим. К моему глубокому разочарованию, их не было на месте, лишь храбрая Голова похрапывала, блаженно закатив жёлтый глаз.
- Эй, рыцарь, да ты, никак, на начальство восстал? - дружелюбно спросила птица.
- Они сказали, что дед Семён умер! - с возмущением ответил я.
- Так он и умер..., а-а, письмо увидел! Так что ж, ты и меня вон видишь, и Машу, и Змея,... не всего, правда..., и всех, но если мы есть в твоей дурной башке - это не значит, что мы живы.
- Я хочу в своей дурной башке увидеть деда Семёна! - упрямо сказал я, садясь и пытаясь заглянуть каждому в глаза.
А все смотрели на Кикимору. Кикимора вздохнула и тихо пробормотала:
- Семён сейчас почти ни с кем, кроме деревьев, не общается.
- Почему? - спросил я.
- Потому что деревья не знают, что такое будущее, - ответила Кикимора.