(no subject)
Есть тут один такой, на свежем воздухе работает, нагрузки терпимые - вместо зарядки, сверху в большом количестве небо со снегом и дождём, бывает солнце, по бокам деревья и кусты с синицами - нажрались семечек в кормушках, теперь песенки поют, по веткам прыгают, калории растрясают. Воробьи в лужах купаются, женщины там и сям идут красивые, ветерок в уши крамольное шепчет. А он всё торопится, чтобы домой побыстрее, на диван залечь и сигарету вредную закурить.
Диван, кроме сигареты, чреват едой, напитками, посмотреть в телевизор и окно, прогнать мысли, другие его функции понемногу утрачиваются с возрастом. Он глотает пищу кусками, не разжёвывая, пьёт большими глотками, чтобы поскорее заснуть, в телевизоре всё время переключает каналы, будто это что-то изменит, за окном вороны день и ночь торопливо накаркивают беду.
Беда и с мыслями. Бывают книги, где герои на протяжении нескольких страниц обдумывают свои поступки, чужие, а то и мироздания тайны, тщательно взвешивая все за и против. Такие книги он откладывает, потому что не верит, потому что сам мыслит столь стремительно, что не успевает заметить, как поступок уже совершён, а мироздание перевернулось с ног на голову. Потом, конечно, раскаивается медленно и долго, но это другое.
Выпивает, бывало, с хорошим человеком, ну хоть с собой и всё самое лучшее выкладывает торопливо, заикается, слова забывает, вот хоть то заветное место на реке, где ивы в полнеба и щуки в ряд оставил бы в заначке - нет, потом, идя на правёж, видит: пустой, пустой, нечего больше предъявить, пыль и пепел и как дожить до зарплаты.
Казалось бы, со временем, с объективным износом организма, включая мозги, прыть сама по себе должна поубавиться, как бы не так! Просто падает скорость преодоления пространства и глубина пронизывания тайн, компенсируясь суетностью движений и количеством мелких луж. Вот идёт кому-чему-нибудь на встречу. Пыхтит, загребая неновой ногою грязь, страдая боязнью опоздать и несвежестью носового платка. Приходит на 15 минут раньше и топчется на месте, в то время как встречное его все дела спокойно поделало, идёт медленно, вдыхая полной грудью, пересвистываясь с синицами и отвечая на улыбки там и сям красивых женщин. И опаздывает на 15 минут.
…Торопясь, прибываю на речку ещё в темноте, поплавка не видно, просто сижу на берегу. Ночь ослепительно черна, в голове восхитительно пусто. Не происходит ничего, ничего вообще, это лакуна, бездна, пропасть между было и будет, между причиной и следствием в нашем каузальнейшем из миров. Может быть, я надрал ему задницу на полчаса, как он мне всё остальное время - мысль, наверное, очень поспешная.
Диван, кроме сигареты, чреват едой, напитками, посмотреть в телевизор и окно, прогнать мысли, другие его функции понемногу утрачиваются с возрастом. Он глотает пищу кусками, не разжёвывая, пьёт большими глотками, чтобы поскорее заснуть, в телевизоре всё время переключает каналы, будто это что-то изменит, за окном вороны день и ночь торопливо накаркивают беду.
Беда и с мыслями. Бывают книги, где герои на протяжении нескольких страниц обдумывают свои поступки, чужие, а то и мироздания тайны, тщательно взвешивая все за и против. Такие книги он откладывает, потому что не верит, потому что сам мыслит столь стремительно, что не успевает заметить, как поступок уже совершён, а мироздание перевернулось с ног на голову. Потом, конечно, раскаивается медленно и долго, но это другое.
Выпивает, бывало, с хорошим человеком, ну хоть с собой и всё самое лучшее выкладывает торопливо, заикается, слова забывает, вот хоть то заветное место на реке, где ивы в полнеба и щуки в ряд оставил бы в заначке - нет, потом, идя на правёж, видит: пустой, пустой, нечего больше предъявить, пыль и пепел и как дожить до зарплаты.
Казалось бы, со временем, с объективным износом организма, включая мозги, прыть сама по себе должна поубавиться, как бы не так! Просто падает скорость преодоления пространства и глубина пронизывания тайн, компенсируясь суетностью движений и количеством мелких луж. Вот идёт кому-чему-нибудь на встречу. Пыхтит, загребая неновой ногою грязь, страдая боязнью опоздать и несвежестью носового платка. Приходит на 15 минут раньше и топчется на месте, в то время как встречное его все дела спокойно поделало, идёт медленно, вдыхая полной грудью, пересвистываясь с синицами и отвечая на улыбки там и сям красивых женщин. И опаздывает на 15 минут.
…Торопясь, прибываю на речку ещё в темноте, поплавка не видно, просто сижу на берегу. Ночь ослепительно черна, в голове восхитительно пусто. Не происходит ничего, ничего вообще, это лакуна, бездна, пропасть между было и будет, между причиной и следствием в нашем каузальнейшем из миров. Может быть, я надрал ему задницу на полчаса, как он мне всё остальное время - мысль, наверное, очень поспешная.