(no subject)
Осень наступила точно в ночь на 1 сентября. Я стоял у речки и считал падающие звёзды. Сухой и холодный западный ветер разгонялся по речной ложбине, как по трубе, вода многодумно морщила лицо, роптал по берегам чернотал. В конце концов ветер выдул на востоке пронзительную жёлтую дыру и звёзды на небе кончились.
А до этого - блеск и пот, всеобщий процесс завяливания с известной долей ферментации. Летом должно быть жарко, осенью дожди, зимою мороз и солнце, а до весны ещё нужно дожить. Экое торжество практического разума! А вот лохи считают, что это они всем должны, поэтому прячутся от людей, пытаясь сохранить хоть что-то, кусочек хотя бы памяти. В которой не кумирни с градирнями, а лето, и не 10, потом 30, потом снова 10 без перехода, а 20-25 градусов, и грозы, и по лужам босиком, и умытый, улыбчивый лес.
Сейчас лес наполнен хрустом и засижен мухами. Сдулись даже жаропрочные лисички и мне, готовому довольствоваться любыми горькими и склизкими, лишь бы в шляпе, некому бить поклоны. И снятся какие-то ужастики - люди-кузнечики с выпуклыми чёрными глазами и огромными челюстями. Каждую ночь они подкарауливают на дороге и прыгают, но всё мимо, потому что я успеваю проснуться.
А теперь - холод собачий и поросячий, а ещё как будто кто-то писает сверху холодным через сито из последних сил. Размазываю это по сусалам, ибо соскучился и снова в лес…
А в лесу набрасываются лосиные мухи, потому что им надо чего-то есть, а лоси ушли. Не без следа.
Нет, если бы у них был кран с водой, лоси напились бы, смыли блеск с потом и сказали: «Лето должно быть жарким». Но крана у них нет, поэтому они молчат, как и другие зверушки, трава и деревья. Говорят только люди, сладостно развивая категорию долженствования, хотя как раз у них-то взаймы никто ничего и не брал.
А до этого - блеск и пот, всеобщий процесс завяливания с известной долей ферментации. Летом должно быть жарко, осенью дожди, зимою мороз и солнце, а до весны ещё нужно дожить. Экое торжество практического разума! А вот лохи считают, что это они всем должны, поэтому прячутся от людей, пытаясь сохранить хоть что-то, кусочек хотя бы памяти. В которой не кумирни с градирнями, а лето, и не 10, потом 30, потом снова 10 без перехода, а 20-25 градусов, и грозы, и по лужам босиком, и умытый, улыбчивый лес.
Сейчас лес наполнен хрустом и засижен мухами. Сдулись даже жаропрочные лисички и мне, готовому довольствоваться любыми горькими и склизкими, лишь бы в шляпе, некому бить поклоны. И снятся какие-то ужастики - люди-кузнечики с выпуклыми чёрными глазами и огромными челюстями. Каждую ночь они подкарауливают на дороге и прыгают, но всё мимо, потому что я успеваю проснуться.
А теперь - холод собачий и поросячий, а ещё как будто кто-то писает сверху холодным через сито из последних сил. Размазываю это по сусалам, ибо соскучился и снова в лес…
А в лесу набрасываются лосиные мухи, потому что им надо чего-то есть, а лоси ушли. Не без следа.
Нет, если бы у них был кран с водой, лоси напились бы, смыли блеск с потом и сказали: «Лето должно быть жарким». Но крана у них нет, поэтому они молчат, как и другие зверушки, трава и деревья. Говорят только люди, сладостно развивая категорию долженствования, хотя как раз у них-то взаймы никто ничего и не брал.