Но память рвётся в бой....
Говорить о "промытых мозгах" начинают неспроста. Эпистемологические проблемы выходят из тиши кабинетов и лабораторий на широкие экраны и площади, выплескиваются в медиа, когда в обществе назревают революционные перемены.
В 1985 году вышел фильм "Вариант "Зомби" режиссера Евгения Егорова по сценарию Вячеслава Наумова. В 1980 году вышел роман Чингиза Айтматова "Буранный полустанок" ("И дольше века длится день...") И там и там проблематика единства и раздробленности памяти ставятся во главу угла. Роман, понятное дело, уже классический и сравнивать его на эстетическом поле с проходным политическим детективом нелепо, но если забыть о художественности (а размышления о проблемах памяти этому могут поспособствовать) то зомби, в которых превращают людей неофашисты Лемурии (т.е ЮАР) в фильме, равны манкуртам, описанным Чингизом Айтматовым. В позднем СССР назревало ощущение нестабильности памяти о прошлом и осознание невозможности чёткой рефлексии о настоящем. Ходила апокрифическая фраза Юрия Андропова (одного из самых информированных людей мира - председателя КГБ): "Мы не знаем страны, в которой живём."
В том же 1985 году вышел фильм "Возвращение Будулая" и завоевал большую популярность у зрителей, в нем ветеран Великой Отечественной, цыган, не помнил прошлого. Цыгане тогда плавно переходили от уличного гипноза с целью выманить деньги к торговле наркотиками, что было материализацией приёма. Что раньше достигалось актёрской игрой (взглядом и пассами), теперь сменило жанр - надо было ввести некое вещество внутрь тела и начинался психоделический трип. Классические цыгане гадали на будущее, но советский цыган забыл прошлое... может быть, поэтому они обратились в наркодилеров в 90-е?
И когда в 90-е на ТВ хлынули бразильские телесериалы, в которых герои теряли и находили память по нескольку раз вместе и порознь, это ощущалась, как постмодернистская игра.
Хотя Анатолий Михайлович Кашпировский в 1989 г. совершал телегипноз с очень серьёзным лицом, но зрители помнили завет захаровского Мюнхгаузена, что "все глупости совершаются именно с этим выражением лица" и крутили остеохондрозными шеями в карнавальном экстазе наступающих 90-х.
Но в 80-х общая память о великой войне, о великой литературе, о великой науке и прочем великом, неизмеряемым общим аршином, была всерьёз в советском искусстве. Но вряд ли воспринималась со всем вниманием зрителями... Скептический юмор под названием "стёб" захватывал всё больше и больше пространства в головах советских людей и вопли деятелей культуры об опасностях массовой потери памяти не врезывались даже в оперативную память. "Восстановление исторической справедливости" о преступлениях Сталина и Ленина в перестроечной прессе закончилось психоделическим "Лениным-грибом" Сергея Курёхина.
Однако, сегодня процессы распада общей исторической памяти на постсоветской территории заставляют играть новыми красками нелепые потуги фильммейкеров излёта советской эпохи.
В фильме "Вариант "Зомби" противопоставляются два модуса психологической науки - советская, воплощенная профессором Лесниковым (вспомним роман Леонова "Русский лес", в котором русское пространство - не море, не степь, но лес) и западная, от професоора Стэннарда. Наш, советский профессор, что характерно, сделал свое величайшее открытие в психологии, работая на материале травм Великой Отечественной войны. Восстанавливая память ветерану, получившему тяжелое ранение в танковом сражении под Прохоровкой, профессор Лесников идёт от актуализации в памяти пациента стихов Александра Сергеевича Пушкина, и через работу с классическим литературным текстом восстанавливает всё, прежде утраченное. Конечно же, это символ. Но подано в фильме это очень наивно.
Надо было ждать распада СССР, чтобы в 92 году услышать "стих, облитый горечью и злостью" от Бродского, обращенного к стремительно забывающим общее историческое прошлое жителям соседней республики:
С Богом, орлы, казаки, гетманы, вертухаи!
Только когда придет и вам помирать, бугаи,
будете вы хрипеть, царапая край матраса,
строчки из Александра, а не брехню Тараса.
Строчки Александра Пушкина в предсмертном хрипе гаснущей памяти - это последняя соломинка, за которую можно схватиться, чтоб спастись. И это говорит антисоветчик Бродский, который не вписался в советскую систему, но вписался в западную...
У западного профессора, понятное дело, поэзии Пушкина быть не может. Западный мир не может делать ставку на национального поэта. Поэтому он делает ставку на гедонизм. Ведь он может быть инструментом глобализации. Но наслаждению мешает память, в том числе национальная память (Пушкин!). И потому память надо уничтожить. Если человек, как говорит западный профессор, это механизм, то он полностью управляем. Вспоминаем Ури, который искал кнопку у Электроника, но не нашел. Потому что Электроник был создан советским учёным.. Советский ученый не может упростить человека, но хочет снять противоречия, заставляющие страдать, улучшив отношения между людьми. Отметим цитаты из Евангелия от Матфея (27:46) и разговора Ивана с Алёшей о слезинке ребёнка из "Братьев Карамазовых" Достоевского в философском диалоге Лесникова и Стэннарда, списанном из учебника по диамату.
В диалоге советского гуманиста и западного нигилиста-гедониста проскальзывает интересный мотив. Лесников ставит вопрос о недостаточности западного мира и Стэннерд намекает тому, что их группа, создающая психотропное оружие по заказу западных корпораций, при первом случае "кинет" заказчиков и из орудия превратится в субъект. Совсем как Талибан или ИГИЛ, как мы понимаем сегодня...
Финал фильма выглядит так же наивно, как и весь фильм в целом, но мессидж его я понял следующим образом. Там зомбирующую установку, готовую массово облучать людей, избавляя от памяти и уводя в психоделический рай, уничтожают поддерживаемые СССР повстанцы при помощи артиллерии. И мы видим, как массовое ликование от потери памяти легко подменяется таким же массовым ликованием от вида "вежливых людей" с тяжелым вооружением наперевес. Майданный чаёк с наркотиками нейтрализуется антидотом старого доброго оружия. Артиллерия, танки и калашниковы перемогут психотропный облучатель.
P. S. На закуску - психоделический бред советского профессора Лесникова, которого по сюжету похитили южноафриканские неофашисты и нагло вторглись в его память о детстве. Режиссёр просто сделал пародию на сцены сна из "Иванова детства" Андрея Тарковского, что вводит в серьезный советский детектив изрядную долю постмодерниского морока.
В 1985 году вышел фильм "Вариант "Зомби" режиссера Евгения Егорова по сценарию Вячеслава Наумова. В 1980 году вышел роман Чингиза Айтматова "Буранный полустанок" ("И дольше века длится день...") И там и там проблематика единства и раздробленности памяти ставятся во главу угла. Роман, понятное дело, уже классический и сравнивать его на эстетическом поле с проходным политическим детективом нелепо, но если забыть о художественности (а размышления о проблемах памяти этому могут поспособствовать) то зомби, в которых превращают людей неофашисты Лемурии (т.е ЮАР) в фильме, равны манкуртам, описанным Чингизом Айтматовым. В позднем СССР назревало ощущение нестабильности памяти о прошлом и осознание невозможности чёткой рефлексии о настоящем. Ходила апокрифическая фраза Юрия Андропова (одного из самых информированных людей мира - председателя КГБ): "Мы не знаем страны, в которой живём."
В том же 1985 году вышел фильм "Возвращение Будулая" и завоевал большую популярность у зрителей, в нем ветеран Великой Отечественной, цыган, не помнил прошлого. Цыгане тогда плавно переходили от уличного гипноза с целью выманить деньги к торговле наркотиками, что было материализацией приёма. Что раньше достигалось актёрской игрой (взглядом и пассами), теперь сменило жанр - надо было ввести некое вещество внутрь тела и начинался психоделический трип. Классические цыгане гадали на будущее, но советский цыган забыл прошлое... может быть, поэтому они обратились в наркодилеров в 90-е?
И когда в 90-е на ТВ хлынули бразильские телесериалы, в которых герои теряли и находили память по нескольку раз вместе и порознь, это ощущалась, как постмодернистская игра.
Хотя Анатолий Михайлович Кашпировский в 1989 г. совершал телегипноз с очень серьёзным лицом, но зрители помнили завет захаровского Мюнхгаузена, что "все глупости совершаются именно с этим выражением лица" и крутили остеохондрозными шеями в карнавальном экстазе наступающих 90-х.
Но в 80-х общая память о великой войне, о великой литературе, о великой науке и прочем великом, неизмеряемым общим аршином, была всерьёз в советском искусстве. Но вряд ли воспринималась со всем вниманием зрителями... Скептический юмор под названием "стёб" захватывал всё больше и больше пространства в головах советских людей и вопли деятелей культуры об опасностях массовой потери памяти не врезывались даже в оперативную память. "Восстановление исторической справедливости" о преступлениях Сталина и Ленина в перестроечной прессе закончилось психоделическим "Лениным-грибом" Сергея Курёхина.
Однако, сегодня процессы распада общей исторической памяти на постсоветской территории заставляют играть новыми красками нелепые потуги фильммейкеров излёта советской эпохи.
В фильме "Вариант "Зомби" противопоставляются два модуса психологической науки - советская, воплощенная профессором Лесниковым (вспомним роман Леонова "Русский лес", в котором русское пространство - не море, не степь, но лес) и западная, от професоора Стэннарда. Наш, советский профессор, что характерно, сделал свое величайшее открытие в психологии, работая на материале травм Великой Отечественной войны. Восстанавливая память ветерану, получившему тяжелое ранение в танковом сражении под Прохоровкой, профессор Лесников идёт от актуализации в памяти пациента стихов Александра Сергеевича Пушкина, и через работу с классическим литературным текстом восстанавливает всё, прежде утраченное. Конечно же, это символ. Но подано в фильме это очень наивно.
You can watch this video on www.livejournal.com
Надо было ждать распада СССР, чтобы в 92 году услышать "стих, облитый горечью и злостью" от Бродского, обращенного к стремительно забывающим общее историческое прошлое жителям соседней республики:
С Богом, орлы, казаки, гетманы, вертухаи!
Только когда придет и вам помирать, бугаи,
будете вы хрипеть, царапая край матраса,
строчки из Александра, а не брехню Тараса.
Строчки Александра Пушкина в предсмертном хрипе гаснущей памяти - это последняя соломинка, за которую можно схватиться, чтоб спастись. И это говорит антисоветчик Бродский, который не вписался в советскую систему, но вписался в западную...
У западного профессора, понятное дело, поэзии Пушкина быть не может. Западный мир не может делать ставку на национального поэта. Поэтому он делает ставку на гедонизм. Ведь он может быть инструментом глобализации. Но наслаждению мешает память, в том числе национальная память (Пушкин!). И потому память надо уничтожить. Если человек, как говорит западный профессор, это механизм, то он полностью управляем. Вспоминаем Ури, который искал кнопку у Электроника, но не нашел. Потому что Электроник был создан советским учёным.. Советский ученый не может упростить человека, но хочет снять противоречия, заставляющие страдать, улучшив отношения между людьми. Отметим цитаты из Евангелия от Матфея (27:46) и разговора Ивана с Алёшей о слезинке ребёнка из "Братьев Карамазовых" Достоевского в философском диалоге Лесникова и Стэннарда, списанном из учебника по диамату.
You can watch this video on www.livejournal.com
В диалоге советского гуманиста и западного нигилиста-гедониста проскальзывает интересный мотив. Лесников ставит вопрос о недостаточности западного мира и Стэннерд намекает тому, что их группа, создающая психотропное оружие по заказу западных корпораций, при первом случае "кинет" заказчиков и из орудия превратится в субъект. Совсем как Талибан или ИГИЛ, как мы понимаем сегодня...
Финал фильма выглядит так же наивно, как и весь фильм в целом, но мессидж его я понял следующим образом. Там зомбирующую установку, готовую массово облучать людей, избавляя от памяти и уводя в психоделический рай, уничтожают поддерживаемые СССР повстанцы при помощи артиллерии. И мы видим, как массовое ликование от потери памяти легко подменяется таким же массовым ликованием от вида "вежливых людей" с тяжелым вооружением наперевес. Майданный чаёк с наркотиками нейтрализуется антидотом старого доброго оружия. Артиллерия, танки и калашниковы перемогут психотропный облучатель.
P. S. На закуску - психоделический бред советского профессора Лесникова, которого по сюжету похитили южноафриканские неофашисты и нагло вторглись в его память о детстве. Режиссёр просто сделал пародию на сцены сна из "Иванова детства" Андрея Тарковского, что вводит в серьезный советский детектив изрядную долю постмодерниского морока.
You can watch this video on www.livejournal.com