Историческая память
Когда я думаю о событиях, последовавших после февральского переворота и следующего за ним октябрьского переворота, то мне катастрофически не хватает живых свидетельств людей, переживших эти события.
Свидетельств простых отдельно взятых людей из числа тех, которые убивали, а также которых самих убивали, которые голодали и мёрзли, прятались по деревням, прятали там своих детей и пытались каким-то образом сохранить, уберечь осколки своей предыдущей жизни или хотя бы память о ней, а также их записи о текущих злых временах.
Из каких книжек мы знаем о так называемой Гражданской войне?
«Хождение по мукам» Алексея Толстого, «Тихий Дон» Шолохова и «Конармия» Бабеля. Всё остальное - вторично. Про Булгакова не вспоминаем, потому что его произведения стали доступны только где-то в середине восьмидесятых.
Не густо. Книжки все заказные, в них нет ничего настоящего, в них нет трагедии и живой крови. Этакие сочинения на тему по заказу власти.
Более тридцати миллионов человек сгинуло, как корова языком слизнула, и никаких следов, никаких воспоминаний - как будь-то этих людей никогда и не было.
Фотки остались страшные, те самые, которые Мельгунов собирал по крохам, только они и свидетельствуют о чудовищном жидовском геноциде, уничтожившем самую образованную и деятельную часть российского общества.
Это как же нужно было поработать жидобольшевикам, чтобы уничтожить все без исключения воспоминания о произошедшем! А ведь воспоминания наверняка были, их не могло не быть у такого талантливого и просвещённого народа, как русские.
И да, на особом месте стоит Андрей Платонов. Можно сказать, единственное исключение. Исключение, которое только оттеняет и подтверждает правило тотального уничтожения правдивой информации жидотроцкистами, управляющими поверженной страной.
Да о чём говорить, если твари, совершившие октябрьский переворот в Питере, для того, чтобы скрыть, что именно тогда на самом деле происходило в столице, уничтожили всё население города, все три с половиной миллиона человек. Какой-то немыслимый масштаб злодейства!
О чём я хочу сказать. Да о том, что нужно писать. Все мы должны рассказывать о том, как мы жили, как мы перенесли эти грёбаные девяностые годы и как живём сегодня. И должны писать не тексты, в которых самой малой единицей измерения является народ или армия, но рассказывать о конкретных людях, об их судьбах, об их переживаниях и мучениях, об их надеждах и радостях, то есть рассказывать о самих себе.
Только тогда наши потомки смогут в полной мере представить себе, в какую эпоху мы жили.
Свидетельств простых отдельно взятых людей из числа тех, которые убивали, а также которых самих убивали, которые голодали и мёрзли, прятались по деревням, прятали там своих детей и пытались каким-то образом сохранить, уберечь осколки своей предыдущей жизни или хотя бы память о ней, а также их записи о текущих злых временах.
Из каких книжек мы знаем о так называемой Гражданской войне?
«Хождение по мукам» Алексея Толстого, «Тихий Дон» Шолохова и «Конармия» Бабеля. Всё остальное - вторично. Про Булгакова не вспоминаем, потому что его произведения стали доступны только где-то в середине восьмидесятых.
Не густо. Книжки все заказные, в них нет ничего настоящего, в них нет трагедии и живой крови. Этакие сочинения на тему по заказу власти.
Более тридцати миллионов человек сгинуло, как корова языком слизнула, и никаких следов, никаких воспоминаний - как будь-то этих людей никогда и не было.
Фотки остались страшные, те самые, которые Мельгунов собирал по крохам, только они и свидетельствуют о чудовищном жидовском геноциде, уничтожившем самую образованную и деятельную часть российского общества.
Это как же нужно было поработать жидобольшевикам, чтобы уничтожить все без исключения воспоминания о произошедшем! А ведь воспоминания наверняка были, их не могло не быть у такого талантливого и просвещённого народа, как русские.
И да, на особом месте стоит Андрей Платонов. Можно сказать, единственное исключение. Исключение, которое только оттеняет и подтверждает правило тотального уничтожения правдивой информации жидотроцкистами, управляющими поверженной страной.
Да о чём говорить, если твари, совершившие октябрьский переворот в Питере, для того, чтобы скрыть, что именно тогда на самом деле происходило в столице, уничтожили всё население города, все три с половиной миллиона человек. Какой-то немыслимый масштаб злодейства!
О чём я хочу сказать. Да о том, что нужно писать. Все мы должны рассказывать о том, как мы жили, как мы перенесли эти грёбаные девяностые годы и как живём сегодня. И должны писать не тексты, в которых самой малой единицей измерения является народ или армия, но рассказывать о конкретных людях, об их судьбах, об их переживаниях и мучениях, об их надеждах и радостях, то есть рассказывать о самих себе.
Только тогда наши потомки смогут в полной мере представить себе, в какую эпоху мы жили.