Карузо
Не могу не написать этот пост :)
Читаю замечательную книгу итальянского автора Торторелли Витторио "Энрико Карузо".
Сколько тепла и красоты в его словах о великом теноре и человеке! И какие замечательные истории он рассказывает ))
Под катом выдержки из книги для тех, кому интересно :)
****
В один из летних дней 1913 года в саду большого парижского кафе одиноко сидел за столиком коренастый, элегантный, представительный мужчина. Он курил сигару. В наполненный посетителями сад вошли двое: мальчик и старик. По своей одежде первый похож был на школьника. Он взял в руки принесенный с собой аккордеон и заиграл.
Мальчик очень хорошо сыграл одну пьесу, и старик, вероятно отец, стал обходить столики с тарелкой в руках, как и все бродячие музыканты. А в это время уже звучала итальянская песня. Наконец старик подошел к столику, за которым сидел элегантный коренастый мужчина в соломенной шляпе, продолжавший курить и с любопытством следить за происходящим. Старик протянул тарелку, в которую посетители кафе милостиво бросили всего несколько монет.
Господин в соломенной шляпе был крайне удивлен, увидев так мало денег в тарелке, - он считал, что мальчик играл прекрасно и хорошо знал музыку.
- Вы итальянцы, не так ли? - спросил он смущенного старика.
- Да, синьор, мы из Бари.
- И сколько же вы зарабатываете своей игрой?
- Э-э, синьор, нам приходится много трудиться, лучше не спрашивайте!.. Кроме того, мы ведь в Париже, вы понимаете, это тяжелый народ…
- Скажите, а мальчик играет “О мое солнце”? Вам знакома эта песня?
- Мы всегда играем ее! Хотите послушать?
- Очень!
Глубоко взволнованный добрый старик поспешил к мальчику:
- Там знатный синьор, должно быть итальянец, хочет послушать “О мое солнце”. Он из тех, у кого есть деньги…
Молодой аккордеонист, счастливый и ободренный, заиграл песню.
Неизвестный синьор надвинул низко на лоб соломенную шляпу, видимо, для того, чтобы не быть узнанным, и, подперев щеку рукой, сидя, как раньше, запел среди всеобщего удивления во весь голос знаменитую песню ди Капуа, жестом руки предлагая старику обходить посетителей. Очень скоро тарелка наполнилась до краев, а затем еще и еще раз. По голосу кто-то узнал Карузо. Два бродячих музыканта, смущенные и потрясенные, были счастливы при виде денег, которые падали будто с неба.
****
В 1911 году, выехав из Америки в Италию, Карузо получил на пароходе письмо, подписанное некоей Эдди Смит:
“Уважаемый артист, если Вы согласитесь спеть для нашей семьи и наших друзей песню “А Марекьяро”, то мы сразу же по прибытии в Геную готовы вручить Вам чек на 25 тысяч лир. Преданнейшая Вам Эдди Смит”.
Карузо заинтересовался, кто же эти чудаки, готовые так сорить деньгами. Узнав, что речь идет о богатых американцах, он ответил следующее:
“Любезнейшая госпожа,
готов петь во время рейса парохода для Вас, Ваших родственников и друзей “А Марекьяро” и другие неаполитанские песни, если Вы сразу же сделаете перевод в 30 тысяч лир в адрес “Института бедных детей” моей страны.
С глубочайшим уважением Энрико Карузо”.
Условия Карузо были приняты, и он пел целый вечер в приятной и веселой компании.
****
Однажды Карузо был в известном ресторане Санта Лючии - “Ренцо и Лючия”. Здесь произошел забавный случай, свидетелями которого были мой дядя Маркетти и маэстро Пунцо.
Карузо, как всегда, притащил за собой в ресторан десяток друзей. Стояла жара. Карузо снял пиджак и повесил его на спинку стула, посоветовав сделать то же самое и остальным. Все с удовольствием последовали его примеру и остались в одних рубашках. Однако эта “фамильярность” не пришлась по вкусу хозяину ресторана, ожидавшему скорого появления на этой террасе местной аристократии. Он подошел к Карузо и намекнул ему, что артист может быть одет, “как ему угодно”, но, но крайней мере, пусть хоть другие наденут пиджаки. Карузо устремил на него долгий взгляд и спросил с чувством сострадания:
- Ты уже запустил в воду макароны?
- Это будет сделано сию секунду,- ответил хозяин, оробевший от устремленных на него взглядов.
- Нет, дорогой, не делай этого. У нас слишком деликатные желудки. - Карузо встал и сделал знак следовать за собой всей компании в соседний ресторан “Мирамаре”.
Там он сразу же обратился к хозяину, услужливо вышедшему навстречу:
- У вас можно снять пиджаки?
- Снять пиджаки? Комендаторе! Что я слышу? Снимайте хоть панталоны, переверните все вверх дном! Здесь все в вашем распоряжении!
Карузо прежде всего громко запел песню под аккомпанемент двух гитар, чтобы насолить хозяину ресторана “Ренцо и Лючия”. За первой песней последовала вторая, третья… Как по волшебству, ресторан мгновенно заполнился народом. Голос Карузо! Он звенел в прозрачном воздухе Неаполя и в каждом сердце неаполитанца.
Карузо был добр, скромен, щедр и благороден по отношению к простым людям, однако не терпел неуважения со стороны “именитых” персон. Он никогда не терял своей непринужденности и чувства юмора - качеств, присущих неаполитанцам, - даже в обществе королей.
Однажды вечером президент Соединенных Штатов, пригласивший Карузо на прием, услышал от него довольно крутую фразу:
- Ваше превосходительство, известно ли вам, что вы так же знамениты, как и я?
****
Невозможно рассказать здесь о всей благотворительной деятельности Карузо, подтвержденной массой документов. Он помогал больницам и школам, культурным обществам и библиотекам, различным организациям и лицам во многих странах мира. Его щедрость и доброта не знали границ. Он периодически направлял деньги и подарки нуждающимся. Его личный секретарь Бруно Дзирато вспоминает, что Карузо придавал чрезвычайное значение своей благотворительной деятельности и бывал вне себя от гнева, когда перевод денег делался с опозданием.
Он не оказывал предпочтения какой-нибудь одной стране. Каждая страна была ему близкой, так же как и все зрители были для него равны.
****
“Карузо был приглашен в Майори, в окрестности Салерно, петь в местной церкви. Церковь ломилась от народа. Успех Карузо был ошеломляющим.
Как только окончилась служба, один из местных жителей, друзей певца, отвел его в сторону:
- Здесь присутствует знатный неаполитанский синьор, заядлый охотник. Услышав, как ты поешь, он сказал, что был бы счастлив видеть тебя на своей вилле. Разумеется, тебя попросят там что-нибудь спеть. Там можно и потанцевать, если захочешь, а потом - ужин, да такой, что пальчики оближешь, словом, ужин сделает честь кому угодно.
- А кто этот синьор? - спросил Карузо.
- Я говорю тебе, большой синьор, барон Дзецца, страстный поклонник музыки, а еще больше охоты, которая у нас великолепна.
- О! - воскликнул Карузо. - Он, видимо, принял меня за птичку и хочет подстрелить?!
- Тише!.. Будь спокоен, будешь и сыт, и пьян, и нос в табаке!
- По правде говоря, эта перспектива показалась мне довольно привлекательной, - рассказывал Карузо, - я принял предложение и вечером отправился на виллу. Великолепнейшая вилла! Конечно, я должен был петь “солидные вещи”: романсы и песенки. Потом носился в вихре танцев.
- После танцев, - говорил Карузо, - мы пошли ужинать. И там, надо сказать, я отличился: ел и пил за четверых, а может быть, и за шестерых.
Однако ужин кончился. И тогда Карузо заметил, что его рубашка и костюм - хоть выжми.
- Барон, - обратился он к хозяину дома, - как мне быть? Так идти нельзя, я схвачу бронхит, посмотрите, меня можно выжать, как губку!
- Не волнуйтесь! - ответил барон. - Я дам вам охотничью куртку. В ней никакой альпийский ветер не страшен. Посмотрите…
- И в самом деле, - продолжает Карузо, - он ушел и скоро вернулся с тяжелой курткой в руках… По правде говоря, она была изрядно потрепана, но отлично защищала мою шкуру.
- Спасибо, - воскликнул я, - завтра я верну ее вам.
- Да нет, оставьте ее у себя.
Я еще раз поблагодарил его и ушел.
- Прошло двадцать лет с того замечательного вечера, - рассказывает Карузо, - и вдруг, как гром среди ясного неба, мне валится на голову престраннейшее письмо. В нем говорилось:
“Уважаемый синьор, Вы тот самый Энрико Карузо, который двадцать лет тому назад пел у меня в Майори, одолжил охотничью куртку и до сих пор не возвратил ее? Если Вы и есть тот самый Карузо, будьте любезны, верните мне куртку, в противном случае соблаговолите возместить ее стоимость.
Тысячу извинений за беспокойство. С почтительным приветом. Верьте мне, преданнейший Вам барон Дзецца”.
- Уверяю вас, дорогой друг, у меня тогда потемнело в глазах, - продолжает Карузо. - Какой хам! Какой мужлан! У меня глаза налились кровью. Я тотчас же ответил ему:
“Уважаемый синьор, я именно тот, кто двадцать лет тому назад бесплатно пел в Вашем доме и которому Вы, чтобы предохранить его от простуды, подарили, а не одолжили, поношенный пиджак. Если Вы хотите, чтобы я возместил Вам его стоимость, Вы должны оплатить мой труд. Сейчас мне платят минимум двадцать тысяч лир. Но Вы понимаете, что за двадцать лет мой голос стал не лучше, а хуже. Стало быть, мой гонорар двадцать лет назад должен был быть в два раза больше, чем сейчас, плюс проценты.
Отвечаю Вам на Ваши поклоны.
Верьте, преданнейший Вам
Энрико Карузо”.
- Вот как обернулось все это!.. Но очень скоро, с первой же оказией, я получил ответ:
“Величайший артист! Я достиг своей цели. Я так и знал - это действительно Вы. И если я написал Вам, то только с одной целью - получить Ваш автограф. Вы мне любезно прислали его, и я горячо благодарю Вас за это. Если бы я мог еще получить Вашу фотографию, я был бы счастливейшим из смертных.
Соблаговолите простить за беспокойство.
Верьте, с самым глубоким почтением, преданнейший Вам
барон Дзецца”.
Карузо был большим охотником до любого рода шуток. Он отослал барону не только чудесную, художественно выполненную фотографию в богатой рамке, но и большую чеканного серебра флягу, достойную самого славного охотника.
Заканчивая свой забавный рассказ о приключении в Майори, Карузо заливался смехом, будто он снова вернулся к чудесным дням своей молодости”.
Читаю замечательную книгу итальянского автора Торторелли Витторио "Энрико Карузо".
Сколько тепла и красоты в его словах о великом теноре и человеке! И какие замечательные истории он рассказывает ))
Под катом выдержки из книги для тех, кому интересно :)
****
В один из летних дней 1913 года в саду большого парижского кафе одиноко сидел за столиком коренастый, элегантный, представительный мужчина. Он курил сигару. В наполненный посетителями сад вошли двое: мальчик и старик. По своей одежде первый похож был на школьника. Он взял в руки принесенный с собой аккордеон и заиграл.
Мальчик очень хорошо сыграл одну пьесу, и старик, вероятно отец, стал обходить столики с тарелкой в руках, как и все бродячие музыканты. А в это время уже звучала итальянская песня. Наконец старик подошел к столику, за которым сидел элегантный коренастый мужчина в соломенной шляпе, продолжавший курить и с любопытством следить за происходящим. Старик протянул тарелку, в которую посетители кафе милостиво бросили всего несколько монет.
Господин в соломенной шляпе был крайне удивлен, увидев так мало денег в тарелке, - он считал, что мальчик играл прекрасно и хорошо знал музыку.
- Вы итальянцы, не так ли? - спросил он смущенного старика.
- Да, синьор, мы из Бари.
- И сколько же вы зарабатываете своей игрой?
- Э-э, синьор, нам приходится много трудиться, лучше не спрашивайте!.. Кроме того, мы ведь в Париже, вы понимаете, это тяжелый народ…
- Скажите, а мальчик играет “О мое солнце”? Вам знакома эта песня?
- Мы всегда играем ее! Хотите послушать?
- Очень!
Глубоко взволнованный добрый старик поспешил к мальчику:
- Там знатный синьор, должно быть итальянец, хочет послушать “О мое солнце”. Он из тех, у кого есть деньги…
Молодой аккордеонист, счастливый и ободренный, заиграл песню.
Неизвестный синьор надвинул низко на лоб соломенную шляпу, видимо, для того, чтобы не быть узнанным, и, подперев щеку рукой, сидя, как раньше, запел среди всеобщего удивления во весь голос знаменитую песню ди Капуа, жестом руки предлагая старику обходить посетителей. Очень скоро тарелка наполнилась до краев, а затем еще и еще раз. По голосу кто-то узнал Карузо. Два бродячих музыканта, смущенные и потрясенные, были счастливы при виде денег, которые падали будто с неба.
****
В 1911 году, выехав из Америки в Италию, Карузо получил на пароходе письмо, подписанное некоей Эдди Смит:
“Уважаемый артист, если Вы согласитесь спеть для нашей семьи и наших друзей песню “А Марекьяро”, то мы сразу же по прибытии в Геную готовы вручить Вам чек на 25 тысяч лир. Преданнейшая Вам Эдди Смит”.
Карузо заинтересовался, кто же эти чудаки, готовые так сорить деньгами. Узнав, что речь идет о богатых американцах, он ответил следующее:
“Любезнейшая госпожа,
готов петь во время рейса парохода для Вас, Ваших родственников и друзей “А Марекьяро” и другие неаполитанские песни, если Вы сразу же сделаете перевод в 30 тысяч лир в адрес “Института бедных детей” моей страны.
С глубочайшим уважением Энрико Карузо”.
Условия Карузо были приняты, и он пел целый вечер в приятной и веселой компании.
****
Однажды Карузо был в известном ресторане Санта Лючии - “Ренцо и Лючия”. Здесь произошел забавный случай, свидетелями которого были мой дядя Маркетти и маэстро Пунцо.
Карузо, как всегда, притащил за собой в ресторан десяток друзей. Стояла жара. Карузо снял пиджак и повесил его на спинку стула, посоветовав сделать то же самое и остальным. Все с удовольствием последовали его примеру и остались в одних рубашках. Однако эта “фамильярность” не пришлась по вкусу хозяину ресторана, ожидавшему скорого появления на этой террасе местной аристократии. Он подошел к Карузо и намекнул ему, что артист может быть одет, “как ему угодно”, но, но крайней мере, пусть хоть другие наденут пиджаки. Карузо устремил на него долгий взгляд и спросил с чувством сострадания:
- Ты уже запустил в воду макароны?
- Это будет сделано сию секунду,- ответил хозяин, оробевший от устремленных на него взглядов.
- Нет, дорогой, не делай этого. У нас слишком деликатные желудки. - Карузо встал и сделал знак следовать за собой всей компании в соседний ресторан “Мирамаре”.
Там он сразу же обратился к хозяину, услужливо вышедшему навстречу:
- У вас можно снять пиджаки?
- Снять пиджаки? Комендаторе! Что я слышу? Снимайте хоть панталоны, переверните все вверх дном! Здесь все в вашем распоряжении!
Карузо прежде всего громко запел песню под аккомпанемент двух гитар, чтобы насолить хозяину ресторана “Ренцо и Лючия”. За первой песней последовала вторая, третья… Как по волшебству, ресторан мгновенно заполнился народом. Голос Карузо! Он звенел в прозрачном воздухе Неаполя и в каждом сердце неаполитанца.
Карузо был добр, скромен, щедр и благороден по отношению к простым людям, однако не терпел неуважения со стороны “именитых” персон. Он никогда не терял своей непринужденности и чувства юмора - качеств, присущих неаполитанцам, - даже в обществе королей.
Однажды вечером президент Соединенных Штатов, пригласивший Карузо на прием, услышал от него довольно крутую фразу:
- Ваше превосходительство, известно ли вам, что вы так же знамениты, как и я?
****
Невозможно рассказать здесь о всей благотворительной деятельности Карузо, подтвержденной массой документов. Он помогал больницам и школам, культурным обществам и библиотекам, различным организациям и лицам во многих странах мира. Его щедрость и доброта не знали границ. Он периодически направлял деньги и подарки нуждающимся. Его личный секретарь Бруно Дзирато вспоминает, что Карузо придавал чрезвычайное значение своей благотворительной деятельности и бывал вне себя от гнева, когда перевод денег делался с опозданием.
Он не оказывал предпочтения какой-нибудь одной стране. Каждая страна была ему близкой, так же как и все зрители были для него равны.
****
“Карузо был приглашен в Майори, в окрестности Салерно, петь в местной церкви. Церковь ломилась от народа. Успех Карузо был ошеломляющим.
Как только окончилась служба, один из местных жителей, друзей певца, отвел его в сторону:
- Здесь присутствует знатный неаполитанский синьор, заядлый охотник. Услышав, как ты поешь, он сказал, что был бы счастлив видеть тебя на своей вилле. Разумеется, тебя попросят там что-нибудь спеть. Там можно и потанцевать, если захочешь, а потом - ужин, да такой, что пальчики оближешь, словом, ужин сделает честь кому угодно.
- А кто этот синьор? - спросил Карузо.
- Я говорю тебе, большой синьор, барон Дзецца, страстный поклонник музыки, а еще больше охоты, которая у нас великолепна.
- О! - воскликнул Карузо. - Он, видимо, принял меня за птичку и хочет подстрелить?!
- Тише!.. Будь спокоен, будешь и сыт, и пьян, и нос в табаке!
- По правде говоря, эта перспектива показалась мне довольно привлекательной, - рассказывал Карузо, - я принял предложение и вечером отправился на виллу. Великолепнейшая вилла! Конечно, я должен был петь “солидные вещи”: романсы и песенки. Потом носился в вихре танцев.
- После танцев, - говорил Карузо, - мы пошли ужинать. И там, надо сказать, я отличился: ел и пил за четверых, а может быть, и за шестерых.
Однако ужин кончился. И тогда Карузо заметил, что его рубашка и костюм - хоть выжми.
- Барон, - обратился он к хозяину дома, - как мне быть? Так идти нельзя, я схвачу бронхит, посмотрите, меня можно выжать, как губку!
- Не волнуйтесь! - ответил барон. - Я дам вам охотничью куртку. В ней никакой альпийский ветер не страшен. Посмотрите…
- И в самом деле, - продолжает Карузо, - он ушел и скоро вернулся с тяжелой курткой в руках… По правде говоря, она была изрядно потрепана, но отлично защищала мою шкуру.
- Спасибо, - воскликнул я, - завтра я верну ее вам.
- Да нет, оставьте ее у себя.
Я еще раз поблагодарил его и ушел.
- Прошло двадцать лет с того замечательного вечера, - рассказывает Карузо, - и вдруг, как гром среди ясного неба, мне валится на голову престраннейшее письмо. В нем говорилось:
“Уважаемый синьор, Вы тот самый Энрико Карузо, который двадцать лет тому назад пел у меня в Майори, одолжил охотничью куртку и до сих пор не возвратил ее? Если Вы и есть тот самый Карузо, будьте любезны, верните мне куртку, в противном случае соблаговолите возместить ее стоимость.
Тысячу извинений за беспокойство. С почтительным приветом. Верьте мне, преданнейший Вам барон Дзецца”.
- Уверяю вас, дорогой друг, у меня тогда потемнело в глазах, - продолжает Карузо. - Какой хам! Какой мужлан! У меня глаза налились кровью. Я тотчас же ответил ему:
“Уважаемый синьор, я именно тот, кто двадцать лет тому назад бесплатно пел в Вашем доме и которому Вы, чтобы предохранить его от простуды, подарили, а не одолжили, поношенный пиджак. Если Вы хотите, чтобы я возместил Вам его стоимость, Вы должны оплатить мой труд. Сейчас мне платят минимум двадцать тысяч лир. Но Вы понимаете, что за двадцать лет мой голос стал не лучше, а хуже. Стало быть, мой гонорар двадцать лет назад должен был быть в два раза больше, чем сейчас, плюс проценты.
Отвечаю Вам на Ваши поклоны.
Верьте, преданнейший Вам
Энрико Карузо”.
- Вот как обернулось все это!.. Но очень скоро, с первой же оказией, я получил ответ:
“Величайший артист! Я достиг своей цели. Я так и знал - это действительно Вы. И если я написал Вам, то только с одной целью - получить Ваш автограф. Вы мне любезно прислали его, и я горячо благодарю Вас за это. Если бы я мог еще получить Вашу фотографию, я был бы счастливейшим из смертных.
Соблаговолите простить за беспокойство.
Верьте, с самым глубоким почтением, преданнейший Вам
барон Дзецца”.
Карузо был большим охотником до любого рода шуток. Он отослал барону не только чудесную, художественно выполненную фотографию в богатой рамке, но и большую чеканного серебра флягу, достойную самого славного охотника.
Заканчивая свой забавный рассказ о приключении в Майори, Карузо заливался смехом, будто он снова вернулся к чудесным дням своей молодости”.