Магаляс (репост)
Мемуарно-казановное. Уже публиковал в урезанном виде в виде "Железнодорожной истории". Это полный вариант.
Дисклеймер: чтиво не для тех, кто женится/выходит замуж на/за девственнице/девственнике, хранит ей/ему верность всю жизнь и умирает с ней/ним в один день. И при виде чужих красивых женщин/мужчин зажмуривает глаза, чтобы не видеть.
* * *
Поезд медленно тронулся под звуки "Прощания славянки". Из открытого окна махал рукой на прощание сын, за ним маячила жена.
Поезд уносил их на юг, в Евпаторию.
"Ну вот, ты снова холостяк", - подумал я и двинул по грязному переходу в сторону метро. Женился я в 18 лет, моя будущая жена, моя ровесница была моей первой женщиной. Через шесть месяцев родился сын. Лет шесть или семь, уже и не вспомнишь, я был приличным семьянином и даже практически не смотрел на других женщин, но потом природа взяла свое. Нельзя жениться, не нагулявшись вволю.
Да и были мы абсолютно разными людьми. Это быстро стало заметно. Хоть и звучит, как частичное оправдание моим загулам. Кстати, вроде, дед мой был тем еще бабником. Наследственное.
У входа в метро я обнаружил в кармане смятую десятку. Разменный автомат принимал только рубли. В следующий момент впереди была замечена ладная попка, прикрытая белой миниюбкой. Обладательница соблазнительной попки была невысока, но фигурка была то, что надо. Да и лицо оказалось красивым, что уже было приятной неожиданностью. Красота была явно южная.
"Десятку не разменяете", - спросил я. Девушка смерила меня взглядом, улыбнулась и спросила "А может хотите просто поговорить?" .
"Ну конечно! Само собой, что ж это я, конечно, поговорить!", - я картинно хлопнул себя по лбу. Девушка одобряюще рассмеялась.
В течение минутного путешествия вниз на эскалаторе выяснилось, что девушку зовут точно так же, как мою жену, - Наташа, что у нее смешная молдавская фамилия Магаляс, что она бригадир поезда дальнего следования и собирается сегодня со знакомыми проводницами уехать дней на пять в Крым развеяться и позагорать.
"У меня встречное предложение", - сказал я - "мы идем ко мне в гости, а там Крым, не Крым - как карта ляжет. В крайнем случае убьем время до твоего поезда за дружеской беседой и рюмкой чая".
"Хорошо, но давай сначала заедем куда-нибудь, купим хороших сигарет".
Хорошие сигареты по пути к квартире родителей, а именно она на время пребывания родителей в Африке была домом для меня, можно было купить только в гостинице "Харьков" на площади Дзержинского. Не стоит забывать, что все происходило в 80-е годы прошлого столетия в эпоху тотального дефицита.
Но сигареты были успешно куплены. Перед входом во двор я назвал номер квартиры, попросил выждать паузу минуты две-три и пошел открывать квартиру на первом этаже. Слава богу, никто из соседей не попался на глаза, точнее, ни я, ни моя новоиспеченная подруга не попались на глаза им...
Снова дневной свет мы увидели через три дня...
Трое суток прошли в каком-то угаре. Мы занимались любовью, потом что-то пили, потом что-то ели, пока еще было что есть (еда закончилась где-то к середине второго дня), играли в карты, хохотали, болтали обо всем, потом снова занимались любовью, потом забывались часа на два сном, потом снова занимались любовью. День и ночь перемешались, да и все равно было день на дворе или ночь. У Наташи оказалось прекрасное стройное и упругое тело, ей в то время было 24. Где-то к концу третьего дня мы поняли, что секс сексом, а уже сутки сильно хочется есть и пора выходить к людям.
* * *
К людям, так к людям.
Но прежде, чем выйти в белый свет, я созвонился с моим другом Толиком, который жил в коммуналке неподалеку, и договорился поехать на следующий день на карьер в Безлюдовку. Стоп, как созвонился?! Ведь мобильных телефонов тогда не было. Получается, что я звонил к нему по стационарному телефону.
И ведь удавалось тогда людям и договариваться о встрече, и потом встречаться. Вспоминая сколько сейчас встреч сорвалось бы, если бы в кармане не было бы мобильного телефона, просто поражаешься - как такое вообще могло быть? Фантастика! А ведь когда-то вообще никаких телефонов не было. Как люди выживали в каком-нибудь 19-м веке, когда нельзя было позвонить ни барышне, ни в Смольный, а звонить можно было только в рельсу, не понятно.
Но так как мобильных таки еще не было, я просто договорился с Наташей встретиться на станции Левада в 10 утра. За полчаса до электрички. Машин тогда (и еще долго после) у нас ни у кого тоже не было, так что ездили мы на Безлюдовку на электричке. Да, Безлюдовка. Я уже столько раз писал о ней, что не хочется повторяться в описании этого райского места.
Барханы из белого песка, большой карьер, наполненный чистой родниковой водой, сосновый лес и ни души. Тогда, не сейчас.
Сейчас карьер весь застроен пляжными конструкциями и пивными ларьками, и летом там просто тьма народу. А тогда мы были первооткрывателями.
Было просто поразительно, что в двадцати минутах от города в таком райском месте никого нет. При том, что напротив, на другом берегу был поселок Безлюдовка.
Блин, вот же где собака порылась! БЕЗЛЮДОВКА. Вот почему там никого не было! В названии все дело. Место такое.
В общем приехал я заранее на станцию Левада, встретился с Толиком и Мариной (вроде Мариной, но это неважно) и стал ждать Наташу. Минут через пятнадцать она таки пришла.
А не пришла бы, все, конец адюльтеру. Я понятия не имел, где и как ее искать.
На карьере мы, как обычно, дурачились, прыгали с разбега прямо с берега в воду (там дно уходило сразу резко вниз на глубину), изображали на барханах раненых выстрелом киногероев и картинно, с переворотами скатывались вниз. В общем всячески культурно развлекались. За этим делом мы пропустили электричку назад в город, и нам пришлось долго ждать автобус. Все это время Наташа лезла целоваться, кусаться, в общем вела себя совершенно необузданно, оправдывая свое южное происхождение. Мне даже неудобно было перед Толиком и Мариной (вроде Мариной, но это неважно).
Потом мы как-то поехали на карьер тем же составом, но к нему добавился еще дядя Наташи - прокурор Южной железной дороги. Одновременно, как я понимаю, он был и ее крышей.
Потому что основной заработок Наташи состоял из денег, получаемых от левых пассажиров. Работало это так. В кассу очередной станции бригадир поезда (т.е. Наташа) не сообщала об имеющихся свободных местах.
С каждым проводником или проводницей в рейс ехал так называемый "ас". Поезд еще только подъезжал к перрону, замедляя ход, а "асы" уже прыгали с подножек и наперегонки бежали к кассам. Там они окучивали безбилетных пассажиров и вели их в вагон. Естественно, пассажиры платили за поездку наличкой. Вот таксу не помню. Рубль за час поездки, что ли. Бригадир же в конце поездки собирал с каждого вагона дань по 50 рублей.
Но не все было гладко. В поезда садились контролеры. Одни довольствовались бесплатной жратвой-выпивкой в вагоне-ресторане, другие пытались проявить принципиальность и шли по вагонам проверять и ловить безбилетных пассажиров, третьи, особо бессовестные, совмещали и то, и другое - сначала на шару пожрать-выпить, а потом еще пойти по вагонам денег срубить.
Откупаться от контролеров, да и вообще нести все расходы на их содержание приходилось бригадиру. Но за косяки в вагоне отвечал проводник.
И тем не менее из недельной поездки Наташа привозила по 500 рублей. Начальник научной лаборатории на секретном заводе в то время получал 300 в месяц, а простой м.н.с. в институте, вроде меня, 140.
В общем Наташа была по тем временам богатой дамой, могла многое себе позволить, но из-за недостатка фантазии скупала хрусталь и прочую хрень и хранила это все под кроватью у себя в общежитии на станции.
Но и позволить себе такси и шампанское тоже могла. Я не мог.
Но это я отвлекся, со мной такое бывает. По-моему, до этой поездки мы побывали у Наташиного дяди дома. Неожиданно оказалось, что он рисует картины маслом, пейзажи. Прокурор с предельно скучной внешностью типичного прокурора на коррумпированной железной дороге был художником-любителем. Это было неожиданно! И вот во вторую поездку на карьер Наташа взяла его с собой, решила порадовать родственника. Как мы общались, два молодых балбеса (Толик и я) и умудренный жизнью прокурор, я не помню. Помню только, что он решил уехать домой раньше, мы с Наташей пошли его провожать, а на обратном пути к Толику с Мариной (пусть это будет Марина) занялись любовью прямо на пеньке в редком сосновом лесу. Чертовы комары!
А потом меня свалило с температурой, сказались-таки, видимо, подвиги в течение трех суток, организм забастовал. И жена вернулась с моря.
После пары дней в постели, я выбрался на божий свет с температурой 35+, то есть пониженной на градус.
И тут Наташа как раз вернулась из рейса, встретилась с подругой и ей захотелось праздника. Как в этой компании оказался я, не спрашивайте, сам не понимаю. Опять же в эпоху отсутствия мобильных телефонов.
Помню, что она поймала такси, мы заехали в гастроном на Пушкинской, она купила две бутылки шампанского и мы поехали в какой-то частный дом на Холодной горе, к родственникам ее подруги.
А может и родителям, не помню. Факт тот, что они были значительно старше нас. Эх, кураж молодости. Неожиданно оказаться хрен знает где, в хрен знает какой компании с незнакомыми людьми и при этом чувствовать себя абсолютно комфортно. Как так и надо. Пили мы почему-то самогон, а не шампанское. Причем девчонки пили больше, чем я, ссылавшийся на свою слабость после болезни.
Неожиданно наступила ночь. Наташа сказала, что соскучилась по мужу (оказывается это был я) и попросила постелить нам вместе. Помню сельского вида кровать с огромными подушками и пуховой периной.
Я собирался отключиться, но Наташа начала ко мне грязно приставать. Под периной и так было жарко, и у меня тут же подскочила температура градусов до 38, меня вырвало от выпитого во дворе, куда я предусмотрительно вышел.
В общем, с любовью в этот раз не сложилось.
Утром я сообразил, что вчера исчез неожиданно без предупреждения из дому. Не то, чтобы жена могла волноваться, что со мной что-то случилось плохое (ей было пофиг, она вообще была пофигисткой в отношении меня), но оправдываться за отсутствие как-то надо было. Для этого у меня был друг детства Геша, который жил там же на Холодной горе, у которого очень удачно не было телефона и с которым мы могли неожиданно напиться. Такое бывало - зайдешь к Геше в гости, а у него молодое яблочное вино, которое нужно срочно продегустировать, а то Геша обидится. Ну и дегустировали, да так, что я оставался у Геши ночевать по причине полного отсутствия возможности ехать домой, просто ноги отказывались куда-то идти. Вот и в этот раз я свалил все на Гешу.
* * *
Вскоре Наташе снова нужно было отправляться в поездку по маршруту Харьков-Павлодар и она попросила у меня в дорогу небольшой кассетный магнитофон и несколько кассет.
Все это я привез на вокзал, нашел на путях ее поезд, потом штабной вагон. Внутри купе проводников была теплая компания человек из семи во главе с Наташей. Оказалось, что как раз сегодня День железнодорожника. На столике стояло шампанское. Отказаться было невозможно, меня усадили за стол. После пары бокалов я стал волноваться - мол, ребята, поезд же должен ехать, а мне сегодня в Казахстан не надо. Меня успокоили - спокойно, всё под контролем, останешься дома.
Вскоре поезд вдруг дернулся и поехал, вслед за ним дернулось мое сердце, потом поезд снова дернулся и остановился - кто-то из проводников сорвал стоп-кран. Потом мы еще минут пять посидели, и я все-таки распрощался и вышел. И так нехорошо получилось, из-за меня поезд уехал с опозданием.
Через неделю одна Наташа (бригадир) вернулась из рейса, а другая Наташа (жена) потащила меня на базу отдыха под Харьков на пару дней. Терпеть не могу эти дома отдыха, дачи. Я на них сразу впадаю в спячку от скуки. Все эти лужайки, речки-лодочки. Мне активно не хватает драйва, какого-нибудь экшена. А тут еще по Наташе-бригадиру (буду называть ее по фамилии Магаляс, чтобы не вносить путаницу) соскучился. Уезжая, я поручил развлекать ее своему другу Толику до моего возвращения. На следующий день рано утром я позвонил Толику из автомата (ага, значит в его коммуналке таки был общий стационарный телефон!) узнать, как он выполнил мое поручение и как там Магаляс. На что Толик мне ответил: "Можешь сам ее спросить, она у меня". Меня немедленно накрыла волна ревности - значит, Наташа ночевала у него! Естественно, спустя много лет я не могу вспомнить всю гамму моих эмоций, но накрыло меня капитально, это точно. Накрыло так, что я сел и написал Толику гневное письмо, в котором разрывал нашу дружбу навсегда. Надо ли говорить, что мы дружим с Толиком до сих пор. Но тогда в нашей дружбе наступил перерыв на пару месяцев. Молодость-дурость, страсти-мордасти.
Вот как я простил Наташу, я не помню. Не помню ее объяснения. Скорее всего - просто было поздно, осталась ночевать, ничего не было.
А дальше меня потянуло на романтику и я сорвался и достаточно случайно и спонтанно поехал в бригаде Натальи на ее поезде "асом".
В предыдущем рейсе одному студенту-"асу" не повезло. Спрыгивая, он зацепился широкой штаниной джинсов за какой-то уступ, и его завернуло под поезд. Убить не убило, но пальцы на руке отрезало. Наташа рассказывала, как ходила и собирала эти отрезанные пальцы вдоль рельса. Учитывая, что проводники часто пили в вагоне-ресторане вместе с его работниками дармовой спирт с раками (читать с паузой, раздельно), которые покупались в приволжских городах, а потом прыгали на ходу с поезда, удивительно, что подобные случаи были не так часты, как могли бы.
Первым, с кем я познакомился в поезде, был "ас" Володя Оробинский (странно, почти 40 лет прошло, а его фамилию я помню). Володя был сыном профессора Харьковского университета и учился там же. Но потом случайно познакомился с поездными... и его затянуло. Все время в движении, новые люди, новые приключения, новые города, вот это вот все. Романтика в общем. Особенно Володю пёрло от мимолетных романов с молодыми пассажирками, на эту тему он мог рассказать массу историй. Например, как познакомившись с очередной, впопыхах поранил вагонной дверью палец и занимался сексом с попутчицей на второй полке, высунув руку с капающей из пальца кровью в окно. Ну, а так как в Универе училось много иностранных студенток, то у Володи был богатый опыт и по этой части. И он мог рассказать о плюсах и минусах девушек разных национальностей. В том числе и негритянок, и вьетнамок. Например, о том, что у евреек и негритянок удивительно мягкие попы.
В тот день, когда мы с ним познакомились, Володя был не в лучшей форме. Перед этим он несколько дней подряд пьянствовал с какими-то случайными цыганами, и проснулся в чужом доме не в своей рубашке, без денег и с фингалом под глазом. И так с бодуна и заявился на рейс. Где мы сразу и спелись, как два интеллигентных человека, видящих друг друга издалека.
* * *
Меня определили в напарники к еще относительно молодой, но уже прилично помятой жизнью проводнице. Вообще я заметил, что на этой работе, люди быстро теряют "товарный вид": Беспорядочный сон, частые стрессы. Люди старятся быстро. Сколько лет этой проводнице сказать было трудно. Может 30, может 40. Как ее звали, не помню. Ехали мы в одном купе, я на верхней полке, она на нижней. Ревновавшая Наталья несколько раз пыталась застать нас врасплох, но все впустую - у меня и в мыслях ничего такого не было. А у напарницы, видимо, было. Так как раз после очередной ревизии от Натальи, она сказала: "Может и правда попробуем? А то обидно как-то". Я только улыбнулся в ответ.
Когда отъезжали от вокзала в Харькове, я даже не знал, как закрыть дверь в вагоне, ведь до этого ездил только пассажиром.
Дальнейшее помню обрывками, столько лет прошло.
На очередной станции я привел в вагон группу пассажиров - сразу человек пять, знатный улов. И тут же нагрянули контролеры.
Нужно сказать, что контролеры делились на две категории - халявщики и принципиальные. Первые просто жрали и пили от пуза в вагоне-ресторане, брали взятку, ничего не проверяли и пересаживались на следующий поезд. Не жизнь, а сплошной банкет. Радует то, что такой образ жизни не мог не сказаться отрицательно на их здоровье. Принципиальные же, ограничившись скромным угощением, шли по вагонам и штрафовали за малейшую провинность.
Некоторые из них быстро теряли свою принципиальность после денежного вознаграждения от бригадира поезда, часто совсем незначительного. Другие же проявляли свою принципиальность до конца. Именно такие сели на поезд в первый раз.
Я спросил проводницу - что делать с безбилетными пассажирами? Она ответила - пусть запрутся в туалете. В общем я уговорил пассажиров зайти в туалет, всех пятерых в один, и закрыться. Не помню, сколько времени продолжалась проверка, может минут двадцать. Но, когда я открыл туалет, интеллигентного вида женщина сказала: "Такую езду, ну ее в п@@ду!".
Надо сказать, что вообще маршрут был сложным. Кто-то из ревизоров, которые промышляли в районе Волги, положил глаз на Наталью и сказал ей, что или она ему даст, или больше ездить здесь не будет. Не помню, как разрешилась эта история, но покровительство прокурора ЮЖД, безусловно, играло свою роль.
Бригадиры встречных поездов на остановках приветствовали Наталью по-дружески: "Магаляс, тебя еще не посадили?". Видимо, это была самая популярная шутка.
Саратов запомнился парнем на вокзале с волосами, выкрашенными в розовый цвет. Тогда это было в диковинку.
А вот Волгу я не помню. Сели очередные серьезные ревизоры, было состояние шухера, безбилетных пассажиров всех погнали в первый вагон и сломали ручку на входной двери. Как я понял, это был отработанный прием, и, скорее всего, возможность заблокировать дверь была предусмотрена заранее.
После Волги мы пили спирт в вагоне-ресторане с его директором. Закусывали купленными на станции раками.
Потом я посадил на поезд двух мужиков, которые оказались милиционерами. Естественно, они ничего не заплатили за проезд. Стукнули они куда потом или нет, я не знаю. Но это был досадный прокол с моей стороны. Но кто же их поймет без формы.
Помню огромные газовые факелы на горизонте в районе Экибастуза.
Через трое суток мы приехали в Павлодар. Город не запомнил, такой себе невзрачный провинциальный город. Помню только, что сходил в баню и купил в местном магазине два флакона французских духов "Climat" - для жены и мамы. Забавно было - заходишь в рядовой магазин, а там полки духами "Climat" заставлены. В Харькове они были в дефиците, а мой друг дизайнер зарабатывал тем, что печатал коробки и наклейки на поддельные духи "Climat", которые его работодатель делал из привезенных с Востока масел и разливал в частной лаборатории под Харьковом, в своем доме.
После длительной стоянки в Павлодаре мы поехали назад в Харьков. Обратная дорога оказалась веселее.
Она оказалась "веселее" по двум причинам:
- я поссорился с Натальей (уже не помню по какой причине)
- проводник в одном из вагонов "вычислил" среди пассажиров командировочного с деньгами, который был не прочь выпить в долгой дороге.
Проводник сказал пассажиру, что может достать водку, мол проводница в одном из вагонов продает. На самом деле запасы водки были припрятаны у него самого с целью перепродажи пассажирам по двойной цене. Нам же с Володей Оробинским он сказал, чтобы мы якобы случайно зашли к нему в купе через десять минут. В результате половину обратной дороги мы пили водку за счет этого пассажира. В конце концов сердобольный проводник даже начал расспрашивать командировочного, остались ли у того хоть какие-то деньги на командировку и обратную дорогу.
От количества выпитого мы уже давно отключились бы в обычной обстановке, но в поезде на сквозняках как-то все выветривалось, ну или почти все, и мы были пьяными, но вполне бодрыми. Правда, на свои обязанности "аса" я забил, полностью предавшись пьяному загулу.
Наш проводник-бутлегер в конце концов отключился и заснул в своем купе, а я воспользовавшись этим, надел его форму и ходил на станциях по платформе, козыряя местным ментам. Странно, что у них не возникало ко мне вопросов.
Помню раз мне захотелось газировки и я выскочил на станции к автомату с газированной водой. И тут мой поезд тронулся. Я-то его догнал и даже газировку не разлил, но теоретически мог остаться где-то не пойми где без паспорта, без денег, но в чужой железнодорожной форме.
Помню еще, что в соседнем вагоне ехали солдаты-дембеля, пили, приставали к девушкам, чуть ли не пытались кого-то изнасиловать. Вызвали милицию, дебоширов сняли, но потом выяснилось, что они в отместку проводнику выбросили часть одеял и подушек в окно. А проводник материально за все это ответственен.
Помню, как отсыпался в каком-то купе, которое со всех сторон обложили матрасами - такая себя мягкая нора со звукоизоляцией.
Помню еще, как мы с Володей отпаивались чаем у одной семейной пары проводников, а потом Наталья обвинила нас в воровстве денег из кармана кителя проводника. Я был уверен за Володю, как за себя. Видимо, Наталья выдумала это, чтобы как-то остановить наше пьянство или просто отомстить.
Больше ничего не помню. К Харькову я окончательно протрезвел и поехал домой. А проводники продолжили отмечать поездку на сортировочной станции, где "мою" проводницу обворовали, вынеся из вагона все постельное белье. Тоже подозреваю месть Натальи.
Жена обрадовалась духам "Climat" и даже сильно не расспрашивала, где я пропадал неделю. Видимо, ей было все равно, лишь бы деньги привез. Ну а мне было сложно проколоться, назвав жену другим именем, так как жену тоже звали Натальей.
Ну а я вернулся к своим аспирантским и преподавательским делам в Харьковском политехе.
Вот такая лихая поездка была.
С Наташей после этой поездки я виделся всего один раз. Зачем-то она пригласила меня к себе в общежитие, по-моему повод был такой - вернуть мне мой магнитофон. О чем мы там говорили не помню, помню только, что она всячески пыталась меня соблазнить, полностью разделась, лезла целоваться, но я был непокобелим, простите, непоколебим.
Всё. Перегорело. Финита ля любофф. Больше я ее не видел.
Хотя... Лет через 9-10 я как-то вез моего младшего сына (от второго брака) на тренировку по теннису. Машины у меня все еще не было тогда, и мы где-то в центре втискивались на остановке в трамвай. И вот рядом с нами оказалась миловидная женщина, которая заулыбалась и обратилась ко мне. По ее расспросам было понятно, что она меня знает, но я никак не мог понять, кто это. И уже когда нам нужно было выходить, она сказала, что живет теперь у своего дяди-прокурора. И через пару минут, уже идя с сыном по улице, я понял, что это была она. А то, что я ее не узнал, не мудрено, она прилично округлилась, располнела и совсем не походила на ту стройную 24-летнюю девушку, какой я ее встретил летним днем в метро 9 или 10 лет назад.